Золотой век Венецианской республики. Завоеватели, торговцы и первые банкиры Европы - Фредерик Лейн

Относительная демократия отчасти объяснялась тем, что все члены экипажа должны были быть хорошими воинами и иметь собственное оружие. Другой причиной было присутствие на борту большого числа торговцев. Европейские купцы в XII веке, как правило, сопровождали свои товары сами или перепоручали их другому купцу, который отправлялся в плавание с товарами и возвращался на том же корабле с выручкой. За продажу чужих товаров он получал свою долю. Все торговцы, перевозившие крупные партии товара, имели право брать на борт и некоторое количество личных вещей. Кроме того, они, как и члены экипажа, обязаны были иметь свое оружие. Некоторыми из этих странствующих купцов были молодые отпрыски весьма почтенных семейств, они следили за товарами, доверенными им старшими и богатыми друзьями и родственниками. Были среди них и выходцы из более скромных семей, обладавшие, однако, богатым и разнообразным жизненным опытом. Штурман понимал, что торговцы примерно равны ему по положению, влиянию и познаниям; и в таких условиях не приходится удивляться, что многие важные решения, например, брать ли на борт дополнительный груз или идти ли на помощь кораблю, терпящему бедствие, принимались сообща.

Конечно, на кораблях находились и представители низших классов – слуги более состоятельных граждан. Возможно, некоторые из них были рабами, так как покупка рабов была распространенным способом приобретения слуг в средневековых итальянских городах. Однако слуги не считались членами экипажа; в законе особо оговаривался запрет матросам, офицерам и купцам ставить слуг на вахту вместо себя. Между пассажирами-купцами и матросами почти не существовало классовых различий. Кстати, матросы тоже имели право торговать, пусть и в небольшом объеме. Каждый матрос мог бесплатно проносить на борт определенное количество товаров. У матросов, как и у купцов, имелись сундуки, тюфяки и запас топлива, вина или воды, а также муки или сухарей на время пути. Некоторые судовладельцы сами записывались матросами, хотя количество таких псевдоматросов ограничивалось законом, чтобы корабли были в должной мере укомплектованы.

Дух свободы и равенства вовсе не был характерной особенностью одной Венеции. Он пронизывает все средневековые западноевропейские морские законы. Однако они резко контрастируют с традицией, которую Византия унаследовала от Рима. Римское частное право действовало и на море: корабль всецело находился во власти нанимателя, владельца или его доверенного лица. Владелец нанимал корабль и сдавал его грузоотправителям; он же командовал экипажем, состоявшим либо из рабов, либо из людей, нанятых за жалованье. Средневековые морские обычаи, наоборот, подтверждали практическую взаимозависимость всей команды корабля, что в какой-то степени превращало членов экипажа в компаньонов. Подобные стремления получили особое развитие после того, как римско-византийская монополия на владычество в Средиземноморье ослабела и выходить в море становилось все опаснее. Свод морских законов, составленный на Родосе примерно в 900 году, предписывал «при общей аварии» делить расходы и убытки на весь экипаж. В то же время все большее распространение получала зависимость жалованья от прибыли, полученной в плавании. В отдельных городах существовали и местные обычаи; самые старинные из сохранившихся бытовали в Амальфи, где пошли гораздо дальше более раннего Родосского свода законов. По обычаям Амальфи владелец судна, капитан и штурман становились компаньонами и образовывали своего рода товарищество. По сравнению с таким трехсторонним участием в прибыли коммерческие обычаи Венеции можно назвать капиталистическими.

В финансировании экспедиций участвовали самые разные сообщества. Судовладельцы заказывали постройку корабля на паях. Впрочем, сами корабли обладали сравнительно небольшой ценностью по сравнению с грузом, личным составом и оснащением. Братья, принадлежавшие к богатым патрицианским семействам, образовывали семейные компании и грузили свои товары на суда, принадлежавшие им целиком или частично, а также ссужали средствами странствующих купцов, чтобы отправить в рейсы как можно больше кораблей с разными грузами. В крупные партии вкладывались до ста человек; они доверяли ценности одному-двум десяткам странствующих купцов. Некоторые из таких купцов одновременно были и членами экипажа.

Эти странствующие купцы, или купцы-матросы, как их также можно называть, добывали средства для своих вояжей различными способами. В XI–XII веках церковный запрет ростовщичества еще не получил юридического выражения, что делало ростовщичество возможным для мирян. Венецианцы не видели ничего дурного в том, чтобы занимать деньги под проценты. Традиционной ставкой в Венеции были 20 процентов. Для дальних рейсов, сопряженных с рисками, можно было занять деньги под более высокий процент по контракту, который в римском праве называется «морским займом». По нему обязательства заемщика ставились в зависимость от счастливого исхода плавания и в качестве компенсации за такой риск (кораблекрушение, пираты или вражеские действия) могли быть согласованы повышенные проценты.

По мере того как в Венеции накапливалось больше богатства, энергичные инвесторы все чаще шли на коммерческий риск. Во второй половине XII века самым распространенным способом вложения денег стал прообраз современного акционерного общества, которое в Венеции называлось «коллеганца», а в других местах – «комменда». Коллеганца создавалась на один поход. Странствующий купец не должен был по возвращении отдавать «оседлому» вкладчику фиксированный процент от доверенных ему сумм; зато он обязывался выплатить от 2/3 до 3/4 прибыли. Если прибыли не было, «оседлый» инвестор не получал ничего. Самому странствующему купцу причиталась соответственно 1/3 или 1/4 от прибыли. На первый взгляд выплата всего лишь четверти прибыли человеку, который делал всю работу, может показаться несправедливой, но моряк или странствующий купец часто участвовал в нескольких коллеганцах с друзьями, родственниками и компаньонами и потому в результате не оставался в убытке, даже если не вкладывал в дело собственных денег.

С точки зрения возможностей и способов, практикуемых такими странствующими купцами, показательна карьера Романо Майрано. Он начинал в весьма скромных обстоятельствах, судя по размеру приданого его жены. В 1155 году он отправился в Константинополь, где выгодно продал партию строевого леса. На вырученную сумму он вернул морской заем и деньги коллеганце, позволившие ему закупить и доставить строевой лес. На следующий год Майрано нанялся штурманом на корабль, который отправлялся в Смирну и Александрию. Он не участвовал в строительстве судна, но с помощью новой коллеганцы и морских займов ему удалось доставить в порты назначения большую партию груза и с выгодой продать его. Через 10 лет он стал штурманом на судне, главным владельцем которого был он сам. Корабль ходил из Венеции в Константинополь и из Константинополя в Александрию. Кроме того, Майрано принадлежала часть еще одного судна. Он все больше и больше брал в долг; по-другому можно сказать, что вкладчики доверяли ему все большие и большие суммы. Майрано оказался в центре событий 1171 го да, когда император Мануил неожиданно арестовал всех живших в Константинополе венецианцев и конфисковал их имущество. В то время большой новый корабль Майрано находился в гавани; туда устремились венецианцы, ища спасения от толп греков, подстрекаемых самим императором. Венецианцы отразили попытки греков сжечь корабль, развесив по бортам пропитанные водой тряпки; они пожертвовали имуществом ради спасения своих жизней. После той катастрофы у Романо ушло целых 12 лет на то, чтобы расплатиться с долгами, взятыми в 1170 году.