Иероглиф смерти - Антон Грановский

– Пошли! – решительно сказала Таня.

На улице было промозгло. Таня подняла ворот пальто. Гера тоже подрагивал от холода. Было видно, что ему совершенно «не упирается» эта дурацкая ночная прогулка, но он послушно плелся рядом, зевая и передергивая плечами.

– Подожди, я сигареты достану.

Гера остановился. Таня, погруженная в невеселые размышления, не заметила этого и продолжила путь. Лишь пару секунд спустя, услышав позади какой-то шум, она остановилась. Оглянулась, намереваясь поторопить Геру, но никого позади себя не увидела. Улица была пуста.

– Гера? – окликнула Таня, недоумевая.

Никто не отозвался.

– Гера!

И снова молчание. Таню обдало холодом. Она завертела головой, надеясь, что Гера где-нибудь рядом – отошел в сторону или валяет дурака. На мгновение Тане показалось, что она видит ботинки Геры, торчащие из переулка носками вверх. Но она моргнула, и ботинки исчезли – словно кто-то молниеносно втянул Геру в переулок. И тут она услышала рычание.

Таня повернулась на звук, заранее предчувствуя сердцем беду. Это была большая белая собака. Стоя возле угла дома, широко расставив лапы и пригнув голову к земле, собака смотрела на Таню пылающими глазами и рычала.

Внезапно Таня услышала человеческий голос, негромко напевающий:

Спрячься, скройся, затаись,

Серой тенью обернись…

Таня завертела головой, но никого не увидела. Лишь белая собака по-прежнему стояла в нескольких шагах от нее, и на мгновение Тане показалось, что тихий, шелестящий голос, напевающий песню, доносится из ее оскаленной пасти. А может быть, это был ветер?

Месяц или год пройдет —

Смерть твоя тебя найдет…

Голос был вкрадчивый, неясный, тихий, но такой зловещий, что у Тани перехватило дух. Она испуганно попятилась. А затем, не в силах больше сдерживать обуявший ее ужас, закричала и бросилась бежать, но в ту же секунду кто-то навалился ей на спину и сбил с ног. Таня попыталась оттолкнуть от себя преследователя, но лицо ее обдало холодом, голова закружилась, а в следующую секунду она потеряла сознание.

Все-таки в музыке Малера слишком много тоски. На первый взгляд эта тоска светлая, но свет тут слишком призрачен, почти нереален, и сквозь него слишком отчетливо проглядывает мрачная изнанка бытия.

Глеб выключил айпод и снял наушники.

Вот и дом Оси Бриля. Хороший дом, жаль только, что находится в заднице у черта. А как еще назвать район, в котором из каждых десяти фонарей горят от силы два-три? Казалось, даже ветер здесь дул резче и лютее, чем где-нибудь в центре города, словно вымещал на редких прохожих свое злобное отчаяние.

Вдобавок заморосил легкий дождь – что-то вроде невесомой влажной взвеси, которая холодом оседала на щеках и рукавах плаща. Глеб поднял ворот и передернул плечами. А ведь он мог сейчас сидеть в мягком глубоком кресле, со стаканом водки-тоника в руке, вытянув ноги к декоративному камину, в котором полыхали парафиновые свечи. Попивать коктейль и слушать хорошую музыку – Джерри Маллигана, например. Или старого слепого ворона Рэя Чарльза… А еще лучше Майлза Дэвиса. «Human Nature» – отличная вещь.

Чтобы сократить дорогу, Корсак свернул к гаражам. Здесь стало еще темнее.

Да, он мог бы сейчас сидеть и слушать печальную трубу Майлза Дэвиса. А вместо этого – полумрак окраинной улицы, едва подсвеченный тусклыми фонарями, обшарпанные гаражи да вот этот унылый дождь в придачу.

И вдруг Глеб остановился. Он увидел Осю Бриля. Тот торопливо семенил по переулку, направляясь к своей машине. Глеб устремился вперед и хотел окликнуть приятеля, но в этот миг из-за угла вышли два крепких парня. Глеб снова остановился, внимательно вглядевшись в незнакомцев.

Один из парней достал из-под куртки кусок железной арматуры.

– Бриль, вали оттуда! – крикнул Глеб и бросился к биологу.

Кусок арматуры взвился над головой бедняги Бриля, готовый обрушиться ему на череп, в этот миг биолог обернулся на голос Глеба, и железная палка прошлась по его лысоватой голове вскользь. Но тут подоспел второй парень – он ударил Бриля ногой в живот, а когда тот согнулся, хрястнул его кулаком по хребту. Биолог рухнул на грязную дорогу между гаражами.

Глеб на бегу выхватил из кармана зажигалку-«вальтер» и выставил ее перед собой.

– Оставьте его! – грозно крикнул он.

Парни уставились на Глеба. Корсак перешел на шаг, но по-прежнему стремительно наступал на незнакомцев, держа их на прицеле своей хромированной зажигалки.

– Убери ствол, коммерс! – хрипло проговорил один из верзил.

– Только после того, как прострелю тебе башку! – сказал Глеб.

Парень прищурился.

– Калибр маловат. Этой пукалкой ты даже воробьев не напугаешь.

– Хватит, чтобы выбить из твоей головы то дерьмо, которое ты по ошибке называешь своими мозгами, – убежденно заявил Глеб.

«А хорошо сказал!» – не без удовольствия подумал он и снял зажигалку с декоративного предохранителя. Услышав характерный щелчок, парни явно напряглись. Один из них дернул щекой и проговорил с напускной развязностью:

– Спокойно, братела. Не нервничай. – Он отшвырнул кусок железной арматуры в сторону. – Мы уже уходим. А этому козлу передай, когда очухается, что в следующий раз уроем.

Крепыши развернулись и стремительно зашагали прочь. Глеб подождал, пока они скроются из вида, опустил пистолет-зажигалку и подошел к Брилю.

– Ося, ты живой?

Биолог сел на асфальте, подвигал головой и поморщился от боли в шее.

– Черт… – выдавил он хрипло. – Кажется, у меня позвонок смещен.

Глеб убрал зажигалку в карман и присел на корточки рядом с приятелем.

– Кто это был?

– Не знаю.

Ося нашарил на асфальте очки. Глеб пристально посмотрел ему в глаза.

– А если подумать?

– Говорю тебе – я понятия не имею.

Зрачки Глеба сузились.

– Я спрошу в третий раз, Ося. И если ты продолжишь врать, я сам тебя отметелю. Кто послал этих парней? Отвечай!

Биолог водрузил очки на нос, вздохнул и сказал:

– Грубый ты, Корсак. Ладно, скажу. Все равно ведь узнаешь. Саша Перс выкупил мои долги у Распорядителя.

– Какие долги?

Бриль вздохнул и произнес грустным голосом:

– Те самые.

– Подожди… – Глеб озадаченно нахмурился. – Ты не выплатил долг? Я же дал тебе пять тысяч баксов.

– Видишь ли, в чем дело, Глеб… – Ося поправил пальцем очки. – Стыдно признаваться, но… эти деньги я тоже проиграл. Решил отыграться, ну и… В общем, сам понимаешь.