Жребий брошен - Лариса Телятникова

Я хмыкнула. Если чье-то чувство самосохранения и было тогда задето, то уж всяко не Эгмонта. Пожаловаться могли бы, наверно, магистр-некромант, старший в жюри, и та дикая тварь из дикого леса, которую я использовала в качестве экспоната.

Вообще-то талисман мне нравился. И в профессиональном, и в эстетическом смысле; пожалуй, я бы даже предпочла, чтобы в эстетическом он мне нравился немножко меньше. Наставник, дарящий любимой ученице талисман, есть дело понятное и не подлежащее объяснению. Он же, выбирающий в качестве подарка гномские сережки, уже начинает вызывать некоторые подозрения.

Я опасливо покосилась на Рихтера. Но тот, естественно, не выказывал никакого патологического яльголюбия, и я слегка устыдилась, поняв, что испытала на себе чрезмерное влияние Полин. Мрыс дерр гаст, еще не хватало, чтобы мне везде начали чудиться любовные намеки! Этак я и до влюбленного Ривендейла доберусь…

В конце концов, нашептывало мне что-то меркантильное, он же ведь тебе не венчальные браслеты дарит, так? Вот и не мрыс высматривать невесть что! Где тебе еще удастся получить такой обалденный талисман? Они, чай, на дороге не валяются!

Вот именно, не валяются, стучали кулачком зачатки воспитания. Где это видано, чтобы приличные… хм… адептки принимали в подарок такие дорогие артефакты?

Но тут я вновь покосилась на Эгмонта и поняла, что, если я откажусь принимать талисман, магистр пожмет плечами и заберет его обратно, не испытав ни малейших угрызений совести. Дух противоречия оскорбленно возопил, присоединив свой глас к обрадованной меркантильности; втроем мы зажали хорошее воспитание в угол, и я бодро сказала, запихивая шкатулку в карман:

— Ну тогда спасибо, магистр Рихтер! И вообще, это… с праздником вас!

— И вас аналогично, — усмехнулся он. — Я вас больше не задерживаю, студентка…

Настроение у меня было отличное. Я вышла из кабинета, бодро помахивая непривычно легкой сумкой и напевая под нос романс про белый шиповник. В коридоре было солнечно и тепло; я блаженно зажмурилась, встряхнулась и бодро свернула за угол, тут же нос в нос столкнувшись с Полин. Разумеется, алхимичка уже успела переодеться, накраситься еще слоя на полтора и надеть с полкилограмма новых висюлек. Посмотрев на все это, я с облегчением поняла, что до нее мне еще кашлять и кашлять.

— Ой, Яльга! — Мне обрадовались так шумно, будто в последний раз мы встречались еще при Путяте VII Добрыниче, батюшки нынешнего государя. — Тебе как, нравится вот эта розочка? А вот эта блестюшка?.. Скажи, мне кажется или ленточка немножко сбилась?..

— Все здорово, — заверила я Полин, по опыту зная, как следует отвечать. — Платье вообще отпад. Слушай, я…

— Нет, это ты слушай! — взмахнула рукой Полин. — Что это такое, ничего сказать нельзя, вечно перебивают!.. Значит, так, мы сейчас идем гулять. Ясно тебе?

— Куда? — осмелилась уточнить я, ибо Полин, вцепившись мне в руку, волокла меня прочь с этажа, ухитрившись выбрать для этого наиболее опасный маршрут. Едва ли об этом знала алхимичка, но лично я превосходно помнила, что на крайнем от лестницы окне висят весьма нехорошие шторы, развлекавшиеся ловлей и попытками удушения неосторожных адептов. Так что я осторожно развернула Полин в другую сторону, чего она, возможно, и не заметила, продолжая вещать в практически автономном режиме:

— Ты моя подруга или как? У тебя день рождения или где? Мы, вообще, в столице живем или в деревне Смурные Выселки? Вот только попробуй мне заикнуться, что хочешь пойти в библиотеку!

Я прикусила язык. Вообще-то именно туда я и направлялась, естественно только до вечера, ибо часов в шесть я планировала присоединиться к народным гуляниям, как раз приобретавшим должную широту и размах.

Но Полин, как водится, решила иначе. Мне оставалось положиться на ее волю и навык, ибо, признаваясь по-честному, у меня было мало опыта в устроении правильных празднеств. Не считая мгымбра, разумеется; но за мгымбра, если я сотворю подобное еще раз, мне устроят отдельный праздник, с речами (это по части Буковца) и увеселительными мероприятиями (правда, магистр Рихтер?).

Мы быстро пересекли Академию и вышли во двор через распахнутую настежь дверь. Главная Замковая Элементаль, обыкновенно находящаяся в амплуа суровой, но справедливой, зеленым облачком парила возле косяка. Запах мандрагона ощущался еще на подходе, так что я мигом поняла, отчего змий называется зеленым.

— Кто идет? — бдительно, но нечетко осведомилась флуктуация, когда я занесла ногу над порогом. — А пар-р-роль?

— «Беллетэйн», — отмахнулась я.

— Непр-равильно, — пробормотала элементаль нам вслед. — Пар-роль… пар-роль… мрыс, где-то же он был у меня записан!..

Полин ткнула меня локтем вбок; я вздрогнула и посмотрела туда, куда указывала алхимичка.

«Беллетэйн», — гласили кривые буквы, старательно выведенные над входом.

Алхимичка не ошиблась — в городе и впрямь уже начинали праздновать. По фонарям развешивали шары и ленты, на лавках уже болтались специальные венки, на которых, по-моему, только черной ленточки и не хватало. «Каюк торговле», — перевела было я, но тут же сообразила, что умный купец, а в особенности гном, всегда найдет способ изрядно обогатиться на Беллетэйне.

И верно, ближе к центру торговля била ключом, только успевай уворачиваться. На Большой площади стихийно организовалось нечто вроде ярмарки; гам, доносившийся оттуда, слышался за два проспекта. Переглянувшись, мы свернули на Большую и почти сразу же угодили в шумное цветное столпотворение. Нам поочередно предложили: кружку с надписью «Беллетэйн»; кружку с гербом царской фамилии; кружку с нашими же физиономиями, магическим образом проступившими на стекле; кружку еще с чем-то, но тут кружечные ряды кончились и начались ленточные.

Слава богам, до ленточек с гербами текстильная промышленность еще не дошла — а то, наверное, Полин так бы и осталась там жить, выбирая подходящий сувенир. Ленточки вообще-то ей были по барабану, но теперь алхимичке неожиданно пришло в голову, что их можно этак небрежно завязать на ремне сумки. Выйдет красиво, неожиданно и так по-эльфийски… Яльга, глянь, сюда лучше зеленую или бирюзовую?..

Я молча тыкала пальцем в очередную полоску ткани, Полин пожимала плечами и покупала обе, тут же сворачивая ленты колечком и убирая их в сумку. Сумка была хитрая, зачарованная специальным образом: с тем, кто дотрагивался до ее бока случайно, ничего не происходило, но стоило поблизости появиться чьим-то чрезмерно ловким пальчикам, как сумка тут же отращивала зубы и рвалась в бой.

Научного интереса ради — как-никак заклинание было практически авторское — я краем глаза поглядывала на сумку. За пятнадцать минут наблюдения мною было зафиксировано четыре случая нападения, и все четыре были успешно отражены. Надо сказать, воришки попадались исключительно понятливые: воплей слышно не было, и полуотгрызенных пальцев никто еще не предъявлял. Значит, обошлось без рецидивов.

Дальше были съестные ряды, и там, протащив зажмурившуюся Полин сквозь облако запахов, вкусных и не очень, я быстро купила себе пирожок с повидлом. Алхимичка смотрела голодным взглядом, так что добытое пришлось разломить пополам — с учетом того, что пирожок был гномский, мне все едино достался вполне приличный кусок.