Кейн Черный Нож - Мэтью Стовер

Я понял, что не могу разжать зубы, и губы свело. - Не зови меня так.

Рикша согнулся пуще, плечи нависли над ушами. - Эй, я не хотчел обидить, кватч... кватч не обидна, эй, это вроде...

- Я знаю, что это значит. - Какие-то жилы резко вздернули мне голову. - Я тебе не поганый кватчарр.

- Эй, эй... я не... я не...

- Человек сказал, Годный. - Голос Маркхема был тихим и мягким, совершенно равнодушным, но бормотание грилла оборвалось, будто ему вонзили в горло шелковый нож. - Фримен Шейд? Вы поедете?

Я не ответил. Я смотрел. Видел бугристые шрамы на руках рикши, темные, с похожими на рак кожи пятнами. Обрубки боевых когтей.

Охранники анханского Донжона отсекли Орбеку когти именно на таком же уровне. Болторезом. Клик-клак, напевал один. Клик-клак-мать-твою-так.

За попытку помочь Кейну. То есть мне.

Тогда...

"Ты понял, что они мне сделали? Поступили со мной так, как ты с Черными Ножами, в те годы. Отрезали то, что делает меня мной, теперь я никогда не поимею самку и никогда не напложу щенков. Зачем мне такая жизнь, хорошая смерть - вот что мне осталось. Геройская смерть за честь рода".

Я понял, что пытаюсь удержать внутри, в кишках тот привычный, знакомый шар.

- Годный? Что значит годный?

- Ясно, кватч... э, босс. Изобранный, как так. - Рикша забросил сундук в грузовой отсек. С гордостью показал изуродованные руки. - Так лучшее. Не хотчу быть дикарем, босс. Хотчу быть годным. Мы служим вам всейю душою.

Рикша перебрался к оглоблям, поднял их. - Лучшее вам влезть в верх, эй? Куды везти?

Я поглядел на Маркхема. - Годный для чего?

Лицо Благочестивого Лорда казалось тверже камней мостовой. - Вы едете?

Я на секунду закусил губу. - Дерьмо.

Выудил из кошелька анханский серебряный нобль и бросил изумленному рикше, залез на ступеньку повозки, чтобы вынуть сундук. - Лучше пешком.

От Шпиля по мне мурашки поползли.

Он напомнил Монумент в Вашингтоне. Как-то я позировал около монумента, для рекламных фоток, и это было незабываемое ощущение: откровенный физический вес монструозного псевдо-египетского новодела, нависшего у вас за спиной. Гигантский белый член, трахающий небеса.

Вот только Шпиль был больше. Куда больше.

Я не поднимал головы. "Никогда ничего не делал наполовину, да?"

Бог, как и всегда, не ответил.

То была не иллюзия нависшей угрозы - то, как он будто клонился ко мне сокрушительным Божьим Стояком. Шпиль в некотором роде и был стояком самого Бога.

Гребаный Ма'элКот.

Сталагмит из облицованного белым камнем гранита вырос в нижнем ярусе вертикального города; усеянная амбразурами и машикулями бесцветная масса властвовала над всем Пуртиновым Бродом, как и над ликом Ада. Шесть мостов без перил, на арках, соединяли его с уступами города, формируя разорванную спираль. Верхушка на добрых тридцать метров превосходила верхний бастион города; пять металлических шипов ловили солнечный свет. В Ясные дни этот бриллиантовый блеск было видно даже с Римеджийских гор.

И это было еще не всё. Невероятно громадное и неприступно прочное не могло выразить всю меру беспредельного гения творца-подлеца; треклятое имя, им для себя выбранное, на языке пакили означает "Я Бесконечен" - и, догадываюсь, в те дни он ощущал нужду каждым деянием подтверждать его.

Шпиль был также акведуком и контрольным центром самой оригинальной гидротехнической системы Дома.

Я делал расчеты в порядке монастырской Оценки Угроз, лет пятнадцать назад. Река - выход резервуара, называемого Божьим Кулаком, высоко на плато. Кулак - обширный кратер, то ли от удара метеорита, то ли от древнего вулканического извержения, проникшего так глубоко, что была пробита скальная основа реки. Моей реки. Сейчас там образовалось большое озеро, потому что Ма'элКот заткнул пробкой целую чертову реку, как раз здесь, под клятой богами крепостью.

Эти осадные мосты - легкие, изящные на вид отсюда - и были огромными акведуками высокого давления. Верхний выходил на бастион, с которого река рушилась водопадом. Пять нижних отводили часть воды назад в Ад, создавая пять речек, из которых гриллы могли пить, а также и купаться в них; а большая часть воды текла в колоннах середины Шпиля, гидравликой осуществляя работу внутренних механизмов - от автоматических ворот и ставень до водяных пушек на мостах, до лифтов столь мощных, что могли поднимать роту латной кавалерии.

Затем реке милостиво дозволялось бурлить под устоями крепости, виться по системе городских каналов к загородным имениям.

Сказать честно, этот размах вызывал у меня тошноту.

Потому что именно туда мы и направлялись. Я знал это с первого шага из комендатуры. - Прямо в Шпиль, э?

- Наша цель - Вечная Хвала Ордена Хрила, - натянуто ответил Маркхем. - Лишь грубияны зовут ее Шпилем.

- Эти грубияны иногда еще и какают.

Похоже, селективная глухота никогда не подводила Маркхема. - Вам, как анханцу, следовало бы проявить почтение; хотя вы можете не знать, но Вечная Хвала создана для нас вашим же богом-покровителем Ма'элКотом после Славной Победы при Серено...

- Еще до того, как он стал богом. Да, знаю. - И как бы я мог не знать: вся история до сих пор бурлила в уме, словно пузыри в ванне, когда пернешь. - Тоа-Фелатон велел ему построить Шпиль, чтобы Орден не вмешивался в Равнинную войну. Величайшая взятка в истории Дома.

Ближняя ко мне бровь Маркхема поднялась на миллиметр. - Принц-регент подарил Ордену Вечную Хвалу из благодарности за роль Ордена в сокрушении Хуланской Орды...

- Ага. Точно. Тоа-Фелатон берет Джелед-Каарн, Харракху и Железный Замок, Орден же получает самые впечатляющие крепости Дома. Самое умное из всего, что сделал старый ублюдок. Похоже, этим он выиграл войну.

- Если так, - косо глянул на меня Маркхем, - весьма жаль, что он не успел насладиться плодами.

- Ага. Жаль.

- Ходят упорные слухи, - сказал он доверительно, - что смерть Принца-регента не пришла от рук агентов дворянской клики, желавшей взять под контроль инфанту Тел-Тамаранту. Говорят, на самом деле его убил некий монах-эзотерик.

Мой голос был столь же пуст, как глаза Маркхема. - Этого мне знать не дано.

- Слухи твердят, что первая война за Анханское наследство была устроена Советом Братьев ради насущной необходимости усадить Воплощенного Ма'элКота на Дубовый Трон.

Храня на лице туповатую непонимающую улыбку, я завел неслышный монолог для аудитории из одного слушателя. "Иногда все решается один на один, не так ли?"

Тень неуверенности сметает покровы иронии. Я не часто позволяю себе думать о фрактальной паутине судеб, соединивших мою жизнь с жизнью Ма'элКота. Слишком близкое рассмотрение рождает тошноту. И ссать хочется. Я задолжал ему, и сильно.