Тайна затонувшего конвоя - Александр Тамоников

— Но выстрел был точно произведен из его табельного пистолета? — спросил Андрей.

— Абсолютно точно, — подтвердил Невзлин. — Пулю извлекли, она застряла в черепе. Рядом валялась стреляная гильза.

«Если это инсценировка, то вполне грамотная», — подумал Андрей.

— Пойдемте, покажу на месте, — сказал Невзлин. — Я присутствовал при этом, все помню.

Андрей не спешил, что-то выжидал. В ушах у него звенело, голоса в голове что-то нашептывали, их раздражало его непонимание. В этом доме было что-то не так.

«Может, стоит осмотреть чердак, подвал? Хотя зачем?» — подумал капитан.

В сенях затопали кованые сапоги. Объявился майор Чеплыга с подчиненными. Им надоело курить.

Голоса в голове, наверное, испугались их и затихли.

— Все осмотрели, Андрей Григорьевич? — осведомился Чеплыга. — Сами видите, что здесь, мягко говоря, не дворец. Мы вам еще нужны, или помощи товарища капитана государственной безопасности будет достаточно?

— Спасибо, Иван Тарасович, вы свободны, — ответил Андрей. — Мы с Михаилом Львовичем тут сами закончим.

— Ага, вот и славно, — сказал Чеплыга и сделал знак своим людям, мол, марш на выход.

Куренной зевнул, пересекся взглядом с Неверовым и смущенно откашлялся. Он поспешил показать спину, наступал майору на пятки. Воропаев, прежде чем удалиться, мазнул капитана недобрым, очень неприятным взглядом из-под косматых бровей.

«А этот парень не прост, злопамятен, — мелькнула у Андрея нехорошая мысль. — Поосторожнее бы надо с ним».

Он выжидал, прислушивался. Похрустывали камни на дорожке у дома, скрипнула калитка. Секунд через двадцать завелся мотор. Водитель прерывисто газовал, разворачивал машину на узком пятачке. Потом звук мотора затих, растворился в дымчатой атмосфере.

Капитан Невзлин присел на край тахты и спросил с наигранным безучастием:

— Все в порядке, Андрей Григорьевич? Вы какой-то загадочный.

Да уж, такие мы загадочные, когда не знаем, что думать.

Неверов спустился с заднего крыльца, которое тоже выглядело далеко не новым, ступил на дорожку между ползучими сорняками, пролез через кусты и оказался у ограды из штакетника, которая упиралась в дощатую сараюшку.

— Вот здесь его нашли, — прозвучало вдруг у него за спиной, и Андрей вздрогнул.

Оказалось, что капитан Невзлин двигался сзади, словно тень.

— Как раз где ваша левая нога, лежала его голова. Тело вывернуто, на боку, ноги разбросаны. Пистолет под правой рукой — выпал, пока он падал. Выходного отверстия не было. Пуля застряла в черепе. Лицо измазано, на грудь натекло, но под телом крови почти не было.

Земля на пятачке была голой, глинистой, как-то матово поблескивала, словно вечная мерзлота вылезла наружу. Никакие следы тут в принципе не могли отпечататься. Да и затоптали все товарищи милиционеры и прочая публика.

Андрей опустился на корточки, стал осматривать землю. Невзлин сместился в сторону, чтобы не мешать. Неверов понял, что поздновато сюда прибыл, точно все затоптали. Он сдвинулся в обратную сторону, вернулся назад, озирался, но не видел ничего, за что можно было бы зацепиться.

— В чем он был, когда его нашли?

— Овчинная жилетка, старые брюки. Он же не на службе был.

— На ногах что у него было?

— Ботинки такие старые, разношенные, все истерлись, рисунок на подошве еле виден, языки загнуты, шнурков вовсе нет. Он в них только по участку ходил.

— Какой размер?

— Здоровенные. — Невзлин сухо улыбнулся. — Сорок пятый размер. Хотя нога у Лазаревича небольшая была, на сорок первый едва тянула.

— Спасибо, Михаил Львович. Вы весьма наблюдательны. Где я могу найти эти ботинки?

— Боюсь, нигде. Сожгли их.

«Эх, беда с этими нерадивыми сыщиками. Ну и что ты собрался отыскать, капитан? — вдруг возникла удручающая мысль. — Ты просто чрезмерно подозрителен. Человек потерял своих близких. Психологическая травма оказалась глубокой, никакая война ее не вылечила. Он угодил в опалу, был сослан на край света без перспектив. Тяжело ему стало, тоска мозги замутила, вот и выстрелил в себя в момент душевного опустошения. В иной ситуации мог бы и не делать этого, просто звезды так сошлись. А тебе все заговоры мерещатся, чьи-то козни, злой умысел».

— Вы еще долго тут будете, Андрей Григорьевич?

— Спешите, Михаил Львович?

— Да, прошу меня простить. Сегодня выходной день по календарю, но… — Невзлин замялся.

— Конечно, капитан, можете идти. А я осмотрюсь еще немного, поработаю здесь с вашего разрешения.

Что-то в происходящем было не так. Интуиция соглашалась с этим вместо того, чтобы дать готовые ответы на все вопросы! Он блуждал по прихожей, запинался о какие-то сапоги, коробки из-под тушенки, набитые разным барахлом.

Через пару минут что-то подтолкнуло Андрея на глупый шаг. Он на цыпочках вышел на крыльцо, припустил к калитке, высунулся в переулок. Невзлин уходил, помахивая веточкой, и сомнительно было, чтобы он так уж спешил. В переулке осталась одна машина — «ГАЗ-67», выделенный ему, капитану Неверову. Невзлин перемещался по поселку пешком — во всяком случае, сегодня. Вдруг он обернулся.

Андрей отпрянул от калитки, осторожно накинул щеколду. Когда он снова высунулся в переулок, офицера госбезопасности уже корова языком слизала.

Небо темнело, уплотнялись тучи. Но для вечерних сумерек было еще рано.

Неверов походил по дому, вышел на крыльцо и вскоре опять оказался на пятачке, где было обнаружено тело Лазаревича.

Что важнее — форма или суть? Выстрел был плохо слышен — почему?

Он поднялся на ближайший бугорок, завертел головой. Забор, холмы, скалы, видны соседские крыши — ну да, далековато. Но если бы тут кто-то шарахнул из пистолета, то половина поселка разбежалась бы с перепуга! Как вышло, что выстрел услышали только двое?

Взгляд его уперся в скалу прямо по курсу. Там, по-видимому, был спуск к морю. Андрей приблизился к ограде, опоясывающей северную сторону участка. За ней тянулась пешеходная тропа, изрядно заросшая бурьяном. Если люди там и ходили, то редко.

Он чуть помедлил, потом стал смещаться вдоль ограды и метрах в трех, к своему удивлению, обнаружил калитку, выходящую на тропу. Она не бросалась в глаза, была сбита из того же штакетника. Проржавевший шпингалет больно прищемил ему палец, когда Андрей открывал его. Петли, как ни странно, были смазаны, дверца не скрипела.

Неверов выбрался на тропу, снова осмотрелся. Повсюду кусты, в отдалении скалы и змейка дорожки вдоль забора. Возможно, она проходила и мимо соседских участков, где люди так некстати лишились слуха. На обратной стороне этой змейки местность круто понижалась, кустарник чередовался с глыбами известняка, вросшими в склон.