Артур - полководец - Роберт Линн Асприн

По кругу стояли несколько полуголых девушек и юношей. Питер в смущении смотрел на них, пытаясь понять, кто это такие и почему они стоят тут, не стесняясь, будучи почти обнаженными, посреди такого великолепия одежд.

А потом мимо него прошествовала роскошная блондинка, за которой следовал пьяный.., некто. Женщина была босая и до пояса обнажена, но даже не пыталась прикрыться. Питер уставился на нее, остолбенев, но закалка взяла верх. Он отвел глаза и не оборачивался, пока женщина не исчезла.

Думал он сейчас только об одном: как это она не мерзнет? Холодный ветер порывами проносился по залу, подобный сотням острых лезвий. Питер не сразу понял, что в одном конце у зала нет крыши и он открыт для звезд и ночного ветра. Большинство пирующих кучковалось в середине, под крышей, поближе к факелам и светильникам, около которых было потеплее.

Глаза Питера мало-помалу привыкли к полумраку, и он начал различать детали – сказочной красоты мозаики, мужчин и женщин, вертящихся в танце, подобно смерчам, струйки дыма от стоявших на столах кальянов. Питер принюхался и безошибочно определил запах гашиша.

«Откуда они, хотел бы я знать, добывают хэш? Это же не Марокко?» Питер вытянул из-под кольчуги полу рубахи, закрыл ею рот, ушел от двери и пробрался сквозь толпу к группе людей» показавшейся ему наиболее достойной внимания.

Он обратил внимание на невысокого мужчину. Тот был ростом поменьше сэра Кея, но резко выделялся на общем фоне благодаря простой белой римской тоге, украшенной незатейливой золотой вышивкой. Чисто выбритый, коротко стриженный, он потрясающе напоминал брата Питера, служившего в Гибралтаре.

Мужчина вел себя с благородным изяществом, был скуп в движениях – ну настоящий король. Он возлежал на кушетке со спинкой в форме красного дракона.

«Артур, – подумал Питер. – Если это не король Артур, я готов сожрать крысу живьем».

Артур о чем-то серьезно беседовал с высоким – ростом футов шесть – галлом. Черная грива долговязого галла струилась по спине и исчезала где-то под столом. Он внимательно слушал короля, сложив руки и прижав кончики пальцев к нижней губе. Питер не в силах был оторвать глаз от длинноволосого мужчины.

Тот поднял голову – их глаза встретились. На миг Питера охватило необъяснимое чувство вины. Он вспомнил о каждом проявлении жестокости, о каждом убийстве, совершенном во имя королевы и страны. Оскалившийся, окровавленный сержант… Маллиген, которого разорвало в клочья в тот день в Лондондерри, навис над Питером и указал на него обвиняющим перстом.

Зардевшись от стыда, Питер отвернулся. «Он все знает», – пронеслось в голове.

Холодная рука коснулась его лба. Прикосновение было настолько реальным, что Питеру пришлось самому коснуться рукой собственного лба, дабы удостовериться, что это была иллюзия. Он снова посмотрел на Длинноволосого, попытался снова встретиться с ним взглядом – бесполезно.

Сквозь пелену дыма этот человек смотрел в самое сердце Питера, видел все его грехи и ошибки. Между тем он улыбнулся и указал на свободную скамью. Питер растерянно подошел и улегся, стараясь подражать другим гостям.

Он зажмурился и потряс головой. Он снова стал майором Питером Смитом из двадцать второго подразделения СВВ, готовым в любой момент подняться «в ружье» за королеву и отечество – «вернее, за короля и отечество», – поправил он себя.

– Государь, – обратился Питер к Артуру и склонил голову.

– Да? – отозвался Длинноволосый.

– Прошу прощения…

– О, я ошибся. Я решил, что ты обращаешься ко мне.

– Нынче ты необычайно любезен, – вступил в разговор Артур. – Позволь представить тебе твоего соотечественника, короля Меровия, легата провинции Августа, пропретора и губернатора Сикамбрии.

Меровий наклонил голову.

– А.., рад знакомству, – сказал Питер. «Меровиус Рекс… Король Меровий, губернатор Сикамбрии? Опять это словечко!»

– А тебе, Меровий, позволь представить нашего героя, одного из моих лучших воинов, легата двух легионов, консула, избранного вторично, и трибуна моей личной гвардии – принца Ланселота Лангедокского.

У Питера отвисла челюсть. У него вдруг перехватило дыхание.

Меровий вздохнул.

– Да, Артур. Я его хорошо знаю. Боюсь, в Сикамбрии Ланселоту грозит смертный приговор. Лет шесть назад он покушался на мою жизнь. Неудачно, как видишь. – Он приятно улыбнулся. – Ну, и конечно, можно считать, что с тех пор положение мое упрочилось.

Артур откинулся на спинку скамьи. Он переводил глаза с Меровия на Питера («Ланселота? Ланселота Озерного»). Глаза Артура говорили яснее ясного: он волнуется, как бы под крышей его замка не случилось беды.

Меровий рассмеялся, протянул руку.

– Приятная встреча, Ланселот. Я прощаю тебе обиду, как нас учит тому наш повелитель.

Питер растерянно пожал руку короля. Рука оказалась теплой и сильной – рука прирожденного воина. И еще Питер почувствовал, как нажали на его ладонь большой и средний пальцы.

Питер таращил глаза. Король Меровий – масон?!

Вокруг Питера, ставшего Ланселотом, Артура и Меровия собралась толпа. В зале перешептывались, произносили слова «смертный приговор» и «покушение». «Проклятие, – подумал Питер, чувствуя себя в высшей степени по-дурацки. – Я же не должен вызывать подозрений! Как меня угораздило оказаться в самой середине интриг и слухов!»

Питер часто задышал, грудь ему сдавило. Его бросило в жар, и ему показалось, что это то самое состояние, которое наркоманы называют «зацепило». Питер привстал, лихорадочно поискал глазами, куда бы удрать, и понял, что удирать некуда.

Он тяжело опустился на скамью, чувствуя, как бегут по лицу и затылку струйки пота. Что-то угнездилось у него внутри, что-то скрутило внутренности, колотило по ним и мучительно пыталось вырваться наружу.

Артур, или Артус, как называл его король Меровий, похоже, обращался к нему. Речь его была по-королевски высокопарной.

– Оправился ли ты после хворобы, которая поразила тебя несколько мгновений назад? – поинтересовался он.

– Хворобы? – переспросил Питер.

– Той morbus terribilis , что вынудила тебя вскочить со скамьи и выбежать из зала, в тот самый миг, когда Кей объявил о прибытии Меровия. – Артур улыбнулся, толпа захохотала.

– Вероятно, – вставил Меровий, – воина оскорбил запах, исходящий от моих людей, которые много дней провели в дороге и долго не мылись!

Толпа снова взревела. Судя по всему, потешательство над Ланселотом в Камелоте было любимым развлечением.

Стонами и посвистами толпа приветствовала появление самой красивой женщины, какую когда-либо доводилось видеть Питеру. Ее светлые волосы были стянуты в пучок, и облик у нее был истинно ангельский. Вырез голубого вышитого платья был довольно низким и открывал прелестную грудь. Правда, спереди и сзади по вырезу шла довольно уродливая лиловая оборка. У Питера ком подступил к горлу, и он неловко заерзал на жесткой скамье.