Все страхи мира - Том Клэнси

Сначала это было неплохо, потому что самостоятельность для индейцев сиу представляла собой образ жизни, однако всем детям нужно воспитание, а родители не могли воспитывать их. Мальчики научились метко стрелять и охотиться еще до того, как овладели букварем. Нередко обедом служило то, в чем были раны от пуль двадцать второго калибра. Почти всегда они сами готовили пищу. Марвин и его брат не были единственными индейскими детьми, жившими в нищете и забвении, но они, вне всякого сомнения, оказались на самом дне своего поселения, и, хотя кое-кто из детей сумел вырваться из резервации и найти иную дорогу в жизни, для братьев Расселл прыжок от нищеты к нормальной жизни был непреодолим. С того самого момента, когда они научились управлять автомобилем, — что произошло задолго до достижения возраста, разрешающего это, — братья садились в ржавый и ветхий пикап отца и отправлялись холодными ясными ночами за сто и более миль на поиски тех вещей, которыми не в состоянии были обеспечить их родители. Удивительным оказалось то, что их поймали при первой же попытке — это сделал другой индеец сиу с ружьем в руках. После жестокой порки, которую они выдержали как настоящие мужчины, и суровых наставлений они вернулись домой. Это оказалось для обоих превосходным уроком — начиная с этого момента они грабили только белых.

Прошло время, и их поймали снова, прямо на месте преступления, внутри сельского магазина. Братьям очень не повезло — в соответствии с законом любое преступление, совершенное на территории, принадлежащей федеральным властям, рассматривается как федеральное преступление. Однако им не повезло еще больше по другой причине — новый окружной судья оказался человеком, у которого сострадание перевешивало чувство проницательности. Получи братья суровый урок в этот момент, не исключено, что они избрали бы иной путь в жизни; вместо этого они отделались строгим предупреждением и их заставили присутствовать на лекциях о воспитании и правильном поведении. Весьма серьезная молодая женщина, только что получившая диплом Университета Висконсин, на протяжении месяцев убедительно объясняла, что им никогда не завоевать репутацию уважающих себя юношей, если они будут красть вещи, принадлежащие другим. Молодые люди, говорила она, обретут чувство собственного достоинства и гордость, если только займутся чем-нибудь стоящим. Выслушав цикл подобных лекций, они никак не могли понять, почему воины народа сиу допустили, чтобы над ними одержали верх эти белые идиоты. Отныне братья решили планировать ограбления более тщательно.

Оказалось, все-таки недостаточно тщательно, потому что женщина, читавшая им лекции, не могла дать братьям такие же знания, которые они получили бы в тюрьме. Год спустя их снова арестовали, на этот раз за пределами резервации, и приговорили к полутора годам тюрьмы, потому что они пытались ограбить оружейный магазин.

Время, проведенное в тюрьме, было самым страшным в их жизни. Юноши, привыкшие к просторам и звездному небу над головой, провели год в клетке, которая не годилась бы для барсука в зоопарке, причем в обществе людей, настолько свирепых и жестоких, что их раздутое представление о своей собственной жестокости и свирепости мгновенно лопнуло. В первую же ночь крики убедили их, что изнасилование не является преступлением, жертвами которого становятся одни женщины. В поисках защиты они тут же попали в объятия заключенных-индейцев, членов движения американских индейских народов.

Раньше братья Расселл не задумывались о своем происхождении. Подсознательно они чувствовали, наверно, что их соотечественники не обладают качествами, свойственными индейцам на экране телевизора, если телевизор был исправен. Возможно, братья испытывали стыд — каким бы смутным он ни был — оттого, что они всегда отличались от них. Они научились презрительно насмехаться над вестернами, в которых «индейские» актеры были главным образом мексиканцами или белыми и произносили фразы, написанные голливудскими сценаристами, представление которых о Диком Западе ничем не отличалось от их представления об Антарктике. Несмотря на это, даже из фильмов братья вынесли отрицательный образ тех, кем они были и из чьих корней родилась их жизнь. Движение американских индейцев изменило все это коренным образом. Во всем виноваты белые. Отстаивая идеи, представляющие собой мешанину модной антропологии, возникшей на восточном побережье, мыслей Жан-Жака Руссо, кое-чего почерпнутого из вестернов Джона Форда (что, в конце концов, представляет собой американское культурное наследие?) и не правильно понятой истории, братья Расселл пришли к выводу, что их предки отличались благородством, были идеальными воинами-охотниками, которые жили в гармонии с окружающей природой и своими богами. То обстоятельство, что коренные американцы вели такой же мирный образ жизни, как и европейцы (слово «сиу» на индейском диалекте означает «змея» и племя Расселлов получило такое наименование отнюдь не в знак любви и расположения), и начали скитаться по Великим равнинам лишь в последнее десятилетие восемнадцатого века, было каким-то образом упущено вместе с жесточайшими войнами между племенами. Жизнь в то время была намного лучше. Индейцы жили на своей земле как ее хозяева, охотились на буйволов, их образ жизни под чистым, усеянным звездами небом был здоровым и спокойным, а время от времени они сталкивались друг с другом в коротких героических войнах — нечто вроде рыцарских турниров. Даже пытки захваченных пленников объяснялись тем, что воины получали возможность продемонстрировать свой стоицизм и бесстрашие под взглядами восхищенных — пусть даже садистски настроенных — мучителей.

Каждый человек стремится к благородству духа, и не вина Марвина Расселла в том, что первая такая возможность была получена им от заключенных в тюрьму преступников. Он и его брат узнали о богах земли и неба, вера в которых жестоко подавлялась ложной религией белых. Они познакомились с братством широко раскинувшихся равнин, с тем, как белые дикари украли у индейцев то, что принадлежало им по праву, истребили буйволов, снабжавших их пищей, разделяли, подавляли, убивали и наконец заключили в резервации индейские племена, не оставив им ничего, кроме пьянства и отчаяния. Как это обычно случается со всякой успешной ложью, и в этой было немало правды.

Марвин Расселл приветствовал оранжевые лучи солнца, распевая что-то, что могло быть подлинным гимном небесному светилу, а могло и не быть — никто не знал теперь этого и он меньше всех. Однако пребывание в тюрьме не было полностью бесполезным делом. Он прибыл туда с уровнем образования ученика третьего класса, а вышел, уже овладев программой средней школы. Марвин Расселл не был тупицей, и не его вина, что он оказался преданным, стал жертвой школьной системы, которая отвела ему место неудачника еще до рождения. Он регулярно читал книги, особенно те, где говорилось об истории его народа. Строго говоря, не все книги. Его выбор отличался большой избирательностью. Всякий неблагоприятный отзыв о своем народе Марвин относил на счет предубеждения белых. Племена сиу не знали пьянства до их прихода, не жили в грязных деревушках и уж, конечно, не обращались плохо со своими детьми. Все это — выдумки белых.

Но как изменить существующее положение? — спросил Марвин у солнца. Сверкающий газовый шар был сегодня краснее обычного из-за пыли, которую поднимал ветер этим жарким сухим летом, и напомнил ему лицо брата, когда на экране застывали отдельные кадры, переданные службой новостей. Местная станция проделала с пленкой то, что не делала телевизионная компания. Каждый отдельный кадр трагедии замирал на телеэкране. Вот пуля ударяет в лицо Джона, далее два кадра, показывающие, как лицо его брата отделяется от головы. Затем ужасные последствия попадания пули. Выстрел из револьвера в руке Джона — черт бы побрал этого ниггера с его пуленепробиваемым жилетом! — и вверх взлетают руки, подобно чему-то из фильма Роджера Кормана. Марвин наблюдал за этим пять раз, и каждая, самая крошечная, подробность каждого кадра так прочно запечатлелась в его памяти, что теперь он никогда не забудет ее.