Похищенная - Эйприл Хенри

– Но как, как я буду все делать, если не смогу сесть за руль?

Она так устала от этого нытья, что готова была наброситься на него с кулаками. Чуваку было сорок, он хотя бы пожил, видел что-то. А она, Шайен, даже жить не начала. Машину водила только один раз, когда мама разрешила ей проехаться возле кладбища недалеко от их дома, и все, с вождением покончено. А теперь мама лежит на этом самом кладбище. И даже на ее могиле Шайен не была.

Первые дни в школе дались девочке непросто: она чувствовала себя пришельцем на незнакомой планете. Пришлось заново учиться тому, что раньше она делала без каких-либо затруднений. Есть. Одеваться. Ходить, не врезаясь в предметы.

Первым делом девочку научили пользоваться тростью. На удивление легкая, трость имела сверху резиновую рукоять, а снизу – пластмассовый наконечник. Ее можно было разобрать и уложить в аккуратную связку палочек. Шайен научилась сворачивать и прятать трость в сумку при малейшей возможности. Инструктор сказал, что в темноте трость светится, и Шайен подумала, что в единственной ситуации, где она имела хоть какое-то преимущество перед зрячими, трость будет выдавать ее с головой.

Тем не менее девочка решила научиться ею пользоваться, раз уж приехала в интернат для слепых. Даниель посоветовала Шайен воспринимать ходьбу с тростью, руководствуясь стихом из Библии о том, что мы шагаем, ибо веруем, а не потому что видим. Каждый шаг с тростью был шагом в неизведанное, пока нога не касалась твердой поверхности.

Тростью надо было только слегка касаться поверхности перед собой, а не стучать по ней – так сказал инструктор. Ее научили водить тростью из стороны в сторону как металлодетектором, «нащупывая» то место, куда собираешься ставить ногу. Поставив левую ступню, Шайен должна была вести тростью направо, чтобы узнать, есть ли там ямка или возвышение. Спускаясь по лестнице, Шайен держала трость перед собой. Главное было – научиться верить, что трость стукнется о ступеньку.

При помощи издаваемого наконечником трости звука Шайен научилась различать, что у нее на пути: напольная решетка, подъем, спуск, ковровое покрытие, плитка, деревянный пол, гравий, бордюр, трава или вращающаяся дверь.

Идущий от поверхностей звук Шайен научилась слышать не только при помощи прикосновений тростью. А иногда она могла сказать не только о том, что у нее под ногами. Если внимательно прислушаться, Шайен различала звук, отраженный от кирпичной стены, от потолка навесного тента или открывающейся двери. И даже без трости могла догадаться, что перед ней что-то стоит, если это были препятствия вроде дерева или телефонной будки. Ослепнув, Шайен пришлось научиться объяснять малейшие улавливаемые ею сигналы и доступные обрывки информации, поставляемые другими органами чувств. Считается, что незрячие люди обладают особыми способностями, а на самом деле они лишь научились быть внимательными. Им пришлось стать очень внимательными.

Лежа на кровати в комнате Гриффина, Шайен вспомнила свою первую самостоятельную прогулку с тростью. Инструктор отправил ее пройтись по городской улице. Она шла, прислушиваясь к шагам снующих вокруг прохожих, боясь ненароком задеть кого-то. Только позже Шайен поняла, что трость, скорее, помогает ходить в толпе – люди видят, кто перед ними, и расступаются. Идя по улице, она думала, что на нее все пялятся. Ей даже показалось, что кто-то шепчется, обсуждая ее. Но она приказала себе не накручивать себя и идти дальше. Через пару кварталов Шайен перестала учащенно дышать и продолжала путь.

– Ты слепая? – напугал ее принадлежавший какому-то мальчику голос.

Сама не зная, в нужную ли сторону, Шайен повернулась, сделала глубокий вдох и ответила:

– Да.

– Это ужас как плохо! – воскликнул мальчик, и Шайен услышала, как он убежал прочь.

Шайен прожила в интернате три месяца, приезжая домой только на выходные. К концу каждого проведенного там дня она валилась с ног и засыпала так крепко, что не видела снов. С одной стороны, она была этому рада. С другой, так хотелось увидеть во сне маму, снова побыть с ней хотя бы там. В те редкие ночи, когда она все же видела маму во сне, это длилось совсем недолго: обычно Шайен бежала за мамой в толпе, тщетно пытаясь догнать, а когда улавливала ее образ, та тут же уходила прочь.

На этот раз девушка заснула так крепко, что даже не услышала раздававшихся в соседней комнате криков.

Гриффин в спешке вернулся в гостиную.

– Что случилось? – спросил он.

Таким злым он не видел Роя уже очень давно. В прежние времена, когда это случалось, мама старалась оградить маленького Гриффина от отцовского гнева. Впрочем, это не всегда получалось.

Тиджей и Джимбо молча взирали на мечущегося по комнате Роя так, будто перед ними был Герцог.

– Ничего, – рявкнул Рой. Подойдя к шкафчику, он вытащил бутылку кукурузного виски. Глотнув прямо из горла, он зыркнул на своих работников и проревел: – Ну и долго вы тут будете ошиваться? Почему до сих пор не свалили домой?

Если Джимбо хватило ума не высовываться, то Тиджей не понял вопроса и полез в самое пекло:

– Потому что мы хотим знать, что они ответили. Когда деньги будут у нас? И сколько нам заплатят?

– С какого перепугу взялось это «мы»? – заорал Рой. – Это мой придурочный сынок приволок ее в мой же дом. И если запахнет жареным, расплачиваться тоже мне. А жареным точно запахнет. Вы тогда пойдете как свидетели и вынырнете из всего этого дерьма как цветущие розы.

– А как… – не умел вовремя заткнуться Тиджей.

– А никак. Проваливайте домой. Живо! – Глотнув еще виски, Рой обтер рот тыльной стороной ладони. – Завтра поговорим.

– Можно мы хоть на нее посмотрим? – попросил Тиджей.

– Нет, – отрезал Гриффин. – Она отдыхает.

– Это кто же ее так утомил, ты? – похотливо проблеял Тиджей. – Ладно тебе, дай хоть одним глазком посмотрим на милашку…

Гриффин прошел два шага и, перегородив дорогу к комнате, обратился к ним:

– Слышали, что сказал Рой? Домой!

Тиджей оторопело уставился на Гриффина, не двигаясь ни вперед, ни назад.

Наконец в разговор вмешался более здравомыслящий Джимбо:

– Да ладно тебе, Тидж, идем уже. Ясно же, сегодня ничего не будет.

Дождавшись, когда за работниками закроется дверь, Гриффин спросил:

– Па, да в чем дело-то? По телику показывали ее предков, – о богатом доме он решил не упоминать, – и они сказали, с ними никто не связывался. Ты им не позвонил?

– Достать подходящий телефон оказалось не так просто, – отведя взгляд в сторону, начал свой рассказ Рой. – А когда я его наконец нашел, то листка с номером уже нигде не было.

– О чем ты? – озадаченно спросил Гриффин.

Отец наклонился к самому его лицу и, чеканя каждое слово, произнес: