Мятежный век. От Якова I до Славной революции - Питер Акройд

Испанский король, конечно, высказал яростный протест через своего пресловутого посланника графа Гондомара. В качестве меры умиротворения или компенсации Яков отправил Рэли на плаху, ее установили во дворе Старого дворца в Вестминстере. Все сочли, что король принес его в жертву для спасения чести короля Испании. «Давайте побыстрее, – сказал Рэли своему палачу, – в этот час у меня бывает приступ малярии. Я бы не хотел, чтобы мои враги думали, что меня трясло от страха». Глядя на топор, который сейчас отсечет ему голову, он будто бы проговорил, что «это суровая медицина, но она лечит от всех болезней и невзгод». Когда палач занес топор, чтобы нанести удар, Рэли выкрикнул: «Бей, парень, бей!» У него действительно не было времени закончить свою «Мировую историю», к сочинению которой он приступил в 1607 году, сидя в Тауэре. Автор начал с Сотворения мира, но к моменту своей смерти дошел только до конца второй Македонской войны 188 года до н. э.

А какие же еще известия преподносил Лондон с пылу с жару? В ноябре 1617 года король издал декларацию жителям графства Ланкашир по поводу воскресных состязаний и развлечений; в следующем году это распоряжение, «Книгу спортивных состязаний», распространят на всю страну. Стрельба из лука и танцы разрешались, вместе с «прыжками, вольтижировкой и другими столь же безобидными спортивными играми»; король также милостиво разрешил «майские празднества с танцами моррис и установкой майского дерева, а также эль на Троицыной неделе». Однако травлю медведей и быков вместе с игрой в шары запретили. На духовенство более строгих правил декларация короля произвела неблагоприятное впечатление, ее скоро стали называть «Книгой танцев» и заклеймили за безнравственность и идолопоклонство. Священник Уильям Клаф из Брэмхема сказал своей пастве, что «Царь Небесный велит вам соблюдать воскресенье и почитать его храм. Король Англии – смертный человек, и теперь предлагает нарушать воскресенье. Выбирайте, за кем из них вы последуете». Довольно скоро убежденные пуритане станут главными противниками королевского курса.

В начале 1618 года двору представили пьесу-маску Бена Джонсона «Удовольствие примиряется с добродетелью». Она понравилась не всем, звучали предположения, что драматург, возможно, захочет вернуться к своему прежнему занятию каменщика. В финальной части спектакля актеры, танцуя, начали запаздывать. «Почему они не танцуют? – крикнул король. – Зачем меня сюда пригласили? Танцуйте, черт вас побери!» После таких слов вскочил Бекингем и, по словам священника посольства Венеции, «исполнил несколько высоких и очень быстрых прыжков с такой грацией и легкостью, что очаровал всех». Яков проявил «исключительные знаки нежности, касаясь его лица».

Тем не менее недруги Бекингема, в особенности клан Говардов, не теряли надежды выжить его. Они представили ко двору другого юношу прекрасной наружности по имени Монсон. Его приготовили к этой роли, хорошо одели и каждый день умывали лицо простоквашей для гладкости кожи. Однако король не обратил внимания на нового обожателя. Лорд – управляющий двором короля отвел Монсона в сторону и сообщил ему, что Якову не понравилась его назойливость и постоянное присутствие. Он приказал юноше держаться подальше от короля, а лучше бы и вообще покинуть двор.

Бекингем начал пользоваться одним из первых появившихся в Англии паланкинов. Народ негодовал, возмущаясь тем, что он нанимает людей на место животных. Несмотря на это, он все равно находился в зените, где и будет оставаться до конца королевского правления.

В апреле 1618 года вышла небольшая книжка, отмеченная королевским гербом. Она называлась «Миротворец» и превозносила добродетели Якова как умиротворителя всех разногласий и проблем. «Счастливое прибежище» Англии уже пятнадцать лет наслаждается миром, и поэтому теперь «давайте радостно отметим это и все вместе споем Beati Pacifici (“Блаженны миротворцы”)».

Однако серьезный раздор назревал в далекой земле Богемия (в настоящее время примерно соответствует Чешской Республике), которой правил император Священной Римской империи Маттиас. Через месяц после выхода книги некоторые протестантские аристократы Богемии взяли приступом императорский дворец в Праге и выбросили представителей императора из окон: Маттиас пытался навязать им правление эрцгерцога Фердинанда, страстного католика и члена семьи Габсбург. Вскоре богемские мятежники уже руководили страной, бросая вызов католической династии Габсбургов, к которой принадлежал король Испании Филип III.

Немецкие кальвинисты, естественно, поддержали богемское дело, таким образом создавая проблему для короля Англии. Главой кальвинистов был не кто иной, как зять Якова Фридрих Пфальцский. Однако Яков хотел женить своего сына на дочери Филиппа III. Что же ему делать? Стоит ли Якову встать на сторону испанского Габсбурга против партии протестантов? Или он должен поощрить своего зятя в защите самостоятельности Богемии? Король вывернулся, отправив туда третейского судью, но ни одна из сторон на самом деле не желала принимать его посланника. Испанский посол Гондомар заметил, что «тщеславие теперешнего короля Англии настолько велико, что он придает весьма большое значение тому, чтобы мир был заключен при его содействии, поднимая таким образом его авторитет». Но этого не случилось.

В марте 1619 года Маттиас умер, а новым императором Священной Римской империи избрали эрцгерцога Фердинанда. Богемцы воспользовались возможностью официально отказаться от его правления и пригласили Фридриха занять место правителя Богемии. Фридрих не стал долго колебаться. Яков сетовал: «Он написал мне спросить моего мнения, следует ли ему принимать эту корону; но спустя три дня и еще до того, как я смог отправить ответ, он уже надел ее».

Приняв предложение, Фридрих в октябре отправился в Прагу, чтобы занять трон Богемии. Английские протестанты ликовали. Вот наконец появился европейский защитник, в котором они нуждались. Поздней осенью 1618 года по небу Европы пронеслась большая комета, ее красноватый цвет и длинный хвост можно было наблюдать семь недель. Комету назвали «разгневанной звездой». Ее, конечно, сочли провидением, знамением и предвестницей больших перемен. Может быть, она провозвестница окончательного поражения Габсбурга и даже римского Антихриста?

Мнение Якова не совсем совпадало со взглядами подданных-протестантов. Короля злило то, что он считал поспешностью Фридриха в принятии короны Богемии; в этом смысле его зять был агрессором, попирающим священное право королей. «Вы приехали в Англию как раз вовремя, – говорил Яков посланнику Фридриха, – чтобы убедить мой народ, будто подданные могут убрать меня и поместить на мое место другого избранника». Еще более важную роль играло то, что он не хотел портить отношения с испанцами, слишком дорого они ему достались. Тем не менее его дочь теперь стала королевой Богемии. Наверное, в этом был повод для гордости? Вот главнейшая дилемма правления Якова – убийственное сочетание дружелюбия к Испании и родства с собратьями-протестантами в Европе. Он пытался умиротворить обе силы, но сейчас они грозили разорвать его на части. Поэтому он уклонился от решения вопроса. Французский посол доложил, что «его ум силен только на короткое время, а в целом король труслив».