Много любви не бывает - Кейт Уолкер

— Это не твое дело! Хоть ты теперь и хозяин дома, в котором я живу, но тебе я не принадлежу и делаю то, что хочу, и тогда, когда хочу!

Эйден не ответил.

— А теперь я хочу пойти погулять одна! Впрочем, она, кажется, напрасно так настаивала: Эйден, к некоторому ее разочарованию, даже не пошевелился, чтобы пойти вслед за ней. Напротив, он улегся на коврике, явно намереваясь слегка отдохнуть.

— Счастливо прогуляться, — пробормотал он, прикрыв глаза.

И Индии ничего не осталось, как отправиться на прогулку.

Индия не заботилась о том, куда идет, охваченная гневом и раздражением.

Как он смеет? Как он смеет так обращаться с ней? Он поселился в ее доме, вторгся в ее жизнь, перевернул все с ног на голову и…

И что?..

Она остановилась.

Ведь на все можно взглянуть иначе! Да, Эйден действительно поселился в Грейндж-хаусс, но на это у него есть вполне законное право. Это се отец виноват в том, что Эйден Вулф оказался здесь, это отец лишил их дома. Эйден же, напротив, предоставил им кров как раз тогда, когда они больше всего нуждались в этом. Он позаботился и о самом доме: впервые за много лет были предприняты некоторые усилия, чтобы он не превратился в развалины. И Эйден всегда советовался с ней по поводу возможных переделок. И он щадил се мать, не сообщая ей о том, что натворил отец.

Но почему?

И еще эта история с добрачным соглашением! Поступок вполне в духе Брюса Марчента. Теперь понятно, почему отец был так уверен, садясь играть: он мог поставить на карту все, зная, что деньги дочери с лихвой покроют проигрыш.

Тогда, в церкви, прежде чем уйти, Эйден сказал: «Тебе придется довольствоваться тем, что у тебя есть. Больше мне дать тебе нечего». Не эти ли деньги он имел в виду?

А слова, которые он произнес несколько минут назад?

«Я отвечу, если ты правильно спросишь».

Какой же вопрос он хочет услышать от нее?

Она задумчиво развернулась и пошла обратно. Она должна еще раз попытаться поговорить с ним!

Случайно взглянув на часы, Индия с удивлением обнаружила, что ее прогулка растянулась на целый час. Наверное, Эйден уже беспокоится! Она заторопилась.

Но он и не думал беспокоиться. Вернувшись, Индия обнаружила его мирно спящим под деревом. Она присела рядом на траву и тихо позвала его:

— Эйден!

Он не шевельнулся.

Индия вдруг подумала, что никогда не видела его спящим — даже когда они были помолвлены. Если они проводили ночь вместе, она всегда засыпала первой, а когда просыпалась, он уже был на ногах.

С чувством какого-то удивительного умиления смотрела она на его ровно поднимающуюся грудь, прислушивалась к спокойному дыханию, любовалась золотистой от солнца кожей. Грустная нежность наполняла ее сердце.

— Эйден… — прошептала она. И, словно почувствовав ее присутствие, Эйден чуть вздохнул и медленно открыл глаза.

— Индия?

Это прозвучало так нежно и тихо, что ей даже показалось, что он не произносил ее имени, что это память сыграла с ней злую шутку. Но глаза Эйдена были открыты и смотрели прямо на нее. Индия тоже не могла отвести глаз. Он улыбнулся и прошептал:

— Что же ты не целуешь меня? Не хочешь? Индия никогда еще ничего на свете так не желала, как поцеловать его сейчас. Но была не в состоянии пошевелиться, взгляд Эйдена приковывал ее к месту, словно взгляд опытного гипнотизера.

— Нет? — Он вопросительно приподнял бровь, а его улыбка стала вдруг иной. — Тогда я помогу тебе.

Он приподнялся, притянул к себе се голову, и, прежде чем покорившаяся поцелую Индия закрыла глаза, она еще раз увидела его улыбку. Поцелуй словно разбудил каждый нерв, каждую клеточку ее тела, где таилась жажда любви, и вот уже она отвечает ему.

Не отрываясь от ее губ, Эйден бережно уложил ее на коврик. Ощущение тяжести его тела наполнило ее щемящим ожиданием, а непрекращающиеся поцелуи усиливали нетерпение.

Губы Эйдена на секунду приблизились к ее уху:

— Если б ты только знала, как мне не хватало тебя! Если б ты только знала!..

Она знала. Не могла не знать. Теперь, когда все ее тело жадно стремилось к нему, она понимала, что они всегда были чем-то единым, что, несмотря на их размолвку, всегда существовало нечто, некая сила, которая рано или поздно соединит их, ее и Эйдена.

Эйден расстегнул ремень на ее джинсах, высвободил майку и провел рукой по ее груди.

— Как ты хороша! — пробормотал он. — Какое счастье, что сейчас лето.

Дни стояли очень теплые, и Индия предпочитала не надевать бюстгальтер.

— Ты просто восхитительна, — шепнул он.

Его дыхание щекотало кожу, и Индия тихо рассмеялась. Она уже не могла просто принимать ласки, ей хотелось самой коснуться его, почувствовать мощь его тела. Словно угадав ее желание, Эйден сбросил рубашку и помог Индии избавиться от майки. — Я хочу… — пробормотала она, пытаясь совладать с ремнем на его брюках.

— И я тоже, чудо мое, — улыбнулся он. Наконец Индия прижалась к нему всем телом. Она совсем забыла, какое это наслаждение — чувствовать тепло его кожи и крепкую упругость мышц. Все это сейчас вернулось к ней. Она без устали ласкала и гладила его плечи, не в силах оторваться. Ее нежные пальцы, пробежав по его груди, опустились ниже, еще ниже…

— Ну все, ты сама этого хотела, — жарко проговорил он.

И Индия оказалась полностью в его власти. Он целовал ее, не давая передохнуть, целовал лицо, грудь, волосы, его горячие губы смыкались поочередно то на одном, то на другом ее соске, заставляя стонать от наслаждения. И вот Индия почувствовала, что ее переполняет желание, что ее тело горит от жажды и возбуждения. В этот момент Эйден овладел ею, и она прильнула к нему, чтобы их тела слились в одно, и прикусила губу, стараясь удержать ликующий крик, готовый сорваться с ее уст.

Эйден заглянул в ее глаза, которые были зелены и глубоки, как самое чистое на свете море. Она то распахивала их, то прикрывала пушистыми ресницами. Индии казалось, будто не кровь, а расплавленное золото течет в ее жилах. Она ничего не видела и не слышала вокруг, чувствовала только, что небывалый вихрь подхватил ее и уносит далеко-далеко от реального мира. Он поднимал ее все выше и выше, пока наконец она не оказалась на самой вершине блаженства, и тогда она услышала собственный стон и затихла, почти напуганная бешеным биением своего сердца.

Секунду спустя и Эйден замер, глухо выдохнул ее имя и опустился рядом.

Прошло некоторое время, прежде чем они оба смогли дышать ровно. Индия постепенно приходила в себя.

Что она наделала? Господи, что она наделала?..

Она даже не знала, радоваться тому, что произошло, или, напротив, сожалеть об этом. Она только знала, что это было неизбежно. С того самого момента, как Эйден появился в Грейндж-хаусе.