Хранящие тепло - Елена Лагутина

— Да брось ты, Саша. Разве это важно?

— Не знаю, что она про нас подумала.

— Она подумала, что мы с тобой познакомились пару дней назад и сразу же решили пожениться. Она подумала, что мы просто сумасшедшие. Это плохо?

— Сумасшедшие? Нет, это хорошо, — серьезно ответила Саша. — Я не об этом. А вдруг она подумала, что у нас фиктивный брак? Если мы даже фамилий не знаем…

— Фиктивный брак, — раздумывая, повторил Денис. — Да черт с ней, пусть думает, что хочет. Мы-то знаем!

— Денис, — после недолгого молчания тихо сказала Саша, — посмотри, какая погода плохая. Небо свинцовое, тучи серые, почти черные, дождь… Почему?

— Циклон, — весомо ответил он, чувствуя ее напряжение. — Да что с тобой?

— Не знаю. Мне почему-то показалось… Что-то привиделось — там, на небе. Мелькнуло — и исчезло. Не знаю, что это было, только я испугалась. Я ведь люблю осень. Но, может быть, она меня не любит…

— Сашка, — он прижал ее к себе, — этого не может быть. Не любить тебя — невозможно. А осень… Знаешь, мне кажется, она просто ревнует. Сердится на тебя, ведь раньше она владела твоим чувством безраздельно, а теперь появился я… Но это пройдет, вот увидишь. Она привыкнет, ей придется смириться. Придется…

Саша вздохнула. Это утро распалось у нее в памяти на две половинки — радостную и грустную. Потом, позже, она очень часто вспоминала это утро и находила тысячи объяснений тому, почему оно было таким мрачным.

— Роман «Война и мир» не только отозвался на самые острые вопросы своего времени, — Саша обвела глазами класс, чувствуя, что ее почти не слушают. — Он ставил их перед читателями в самой резкой и бескомпромиссной форме… Сережа, повтори, пожалуйста, что я сейчас сказала.

— Вы сказали, Александра Алексеевна…

Дальше, как она и ожидала, повисла пауза. Саша вздохнула. Сегодня был не ее день, она знала это, чувствовала. Еще с утра. Учитель — одна из тех профессий, которая обязывает всегда быть в форме, несмотря ни на что. В тот момент, когда ты стоишь перед классом, ты должна забыть о себе. Как забывает о себе артист, выходящий на сцену. Как забывает, наверное, диджей, вынужденный веселить слушателей даже в том случае, если у самого на душе скребут кошки.

Невозможно заставить их думать о Наташе Ростовой, если сама находишься слишком далеко от нее. А Саша была далеко. Очень далеко… Наверное, в первый раз за все время своей работы — настолько далеко. И ничего не могла с собой поделать. Она рассказывала о Наташе, а перед глазами стояло лицо Дениса. Шум поездов… Почему-то он до сих пор не смолкал, и Саша украдкой иногда оборачивалась к окну, как будто и правда ожидала увидеть там рельсы и убегающие по ним вагоны. Но за окном был привычный пейзаж: все те же многоэтажки на фоне прозрачно-серого неба, деревья, покрытые разноцветными листьями-вспышками.

— Ну, не вешай нос, — сказал он ей на прощание, чувствуя, что она сейчас расплачется. — Тебе нужно к этому привыкать. Одна игра — на своем поле, одна — на выезде. А турниры бывают не слишком часто. Я буду звонить, Саша. Каждый день. Каждый час, хочешь?

Она только кивнула. Денис забыл ее предупредить о том, что уезжает. Он и сам почти забыл об этом турнире в Элисте и вспомнил случайно, почти накануне поездки. Она смотрела на него так удивленно, как будто он говорил совершенно невозможные вещи, и очень долго не могла поверить в то, что он не шутит. Он сразу же предложил ей поехать с ним. Но она, при всем своем желании, принять его предложение не смогла. Уехать в Элисту на две недели — это значило пропустить почти десять уроков. У нее даже мысли не возникло о том, чтобы позволить себе такое.

«Может быть, зря?» — думала она теперь, снова вспоминая лицо Дениса и из последних сил пытаясь отогнать назойливый шум поезда. Она снова обвела глазами класс, как будто надеясь получить ответ на свой невысказанный вопрос. Вот они, ее пропавшие мальчики. Догадываются ли они о том, что значат для нее? Наверное, просто не задумываются об этом. Для них она просто «училка», такая же, как и остальные шесть или семь преподавателей училища. Прозвенел звонок — и бывай-прощай Александра Алексеевна, даст бог, может, не свидимся больше…

Раньше Саша так не думала. И у нее были многочисленные доводы в пользу собственных аргументов. Но в этот день все было не так, как всегда. В этот день она во всем сомневалась. Во всем, даже…

Колючий взгляд с последней парты заставлял ее сжиматься. Он словно пронизывал, протыкал ее насквозь двумя острыми стальными иглами, специально подточенными для этой цели. Она не чувствовала боли, но была близка к этому. А потому изо всех сил старалась не смотреть туда, не встречаться взглядом. Иногда ей становилось страшно, и она хотела посмотреть на часы, чтобы узнать, сколько же минут осталось до окончания урока. Но это было бы слабостью, а слабости она себе позволить не могла. По крайней мере, не сейчас, не здесь, под прицелом двадцати пар глаз, которые потом ей этого не простят и не забудут. Ей было страшно, но вместо того чтобы посмотреть на часы, она прикрывала на мгновение глаза и вспоминала кошку.

Кошка была непонятного цвета, неразличимого из-за налипшей грязи. Кошка была мокрой, с обрезанным хвостом и жалко торчащими в разные стороны иглами мокрой шерсти. Кошка спасала ее почти всегда… Со временем Саша даже начала подозревать, что одна из ее спасительных Девяти Сил обретает конкретный зримый образ этой кошки. Только изредка, в самые тяжелые моменты, она слышала голос Кристины. Кристина убеждала ее в том, что кошка ничего не значит. Что даже самые отъявленные садисты порой сочетают в своей душе изощренную жестокость со смешной сентиментальность. Но Кристина ведь не знала. Она не могла знать, потому что не видела этой кошки. А Саша — видела.

Сначала она, на самом деле, увидела кошку, хотя потом, позже, не могла сказать с полной уверенностью, что было сначала, а что потом. Этот день и жил в памяти каким-то странным серым пятном, постоянно меняющим свои очертания. День был пасмурный, хмурый и неприветливый. Наверное в тот день осень снова обиделась на Сашу. К тому же, транспорт куда-то испарился. Саша стояла на остановке, зябко съежившись, пытаясь заслониться от ветра, который хлестал в лицо с северной стороны. Она, прищурившись, всматривалась вдаль, но по дороге бежали лишь одинокие машины. Изредка мелькал зеленый огонек такси, но Саша с ее зарплатой школьной учительницы позволить себе такси не могла. Она все смотрела на дорогу, и в этот момент увидела кошку…

Да, кажется, сначала она увидела кошку. Мокрая и грязная серая кошка с облезлым хвостом вдруг вылезла из-за забора и, остановившись посреди дороги, огляделась по сторонам и растерянно мяукнула. Порыв налетевшего ветра хлестко ударил ее по спине, заставил прижать уши. В жизни Саша еще не встречала более одинокого и жалкого существа. Было непонятно, откуда взялась кошка, почему она вдруг выползла из своего укрытия и кому адресует свое жалобное «мяу». Саша уже собиралась подойти. Она даже сделала первый шаг, вышла из-под козырька, тут же едва не захлебнувшись ветром. И сразу остановилась.