Ашерон - Шеррилин Кеньон

Был почти полдень когда, он возвратился. Он присоединился ко мне в столовой на полдник. Когда нам накрывали стол, я увидела рваную рану на его левой руке.

— О, Ашерон! — я задыхалась, взволнованная по поводу глубокой раны. Я взяла его руку в свои так, чтобы получше рассмотреть рану.

— Что случилось?

— Я упал на скалы.

— Почему? Вы сидели там?

Он был смущен.

Это только еще взволновало меня больше.

— Ашерон? Что это?

Он принялся есть, и склонил свой пристальный взгляд к полу.

— Вы будете считать меня безумный, если скажу вам.

— Нет, я не буду. Я никогда не подумала бы так.

Он выглядел еще более сконфуженным и все же он заговорил тихо.

— Я иногда слышу голоса, Рисса. Когда я возле моря, они громче.

— Что они говорят?

Он закрыл свои глаза и попытался уйти, но

я мягко взяла его руку и удержала на стуле.

— Ашерон, скажи мне.

Когда он встретился со мной взглядом, я видела страх и мучение в глазах. Было очевидно, что это было чем — то еще, что заставило его быть избитым в прошлом.

— Это — голоса могучих богов.

Потрясенная его неожиданным ответом, я уставилась на него.

— Они зовут меня. Я могу услышать их даже теперь, как шепоты в моей голове.

— Что они говорят?

— Боги говорят мне идти домой в залу богов, чтобы они могли приветствовать меня. Все кроме одной. Она намного сильнее, чем другие, и все говорит мне убегать. Она сказала мне, что другие хотят меня убить и, что я не должен слушать их ложь. И еще она приедет за мной в один день и отведет меня домой, которому принадлежу.

Я сидела, нахмурившись, слыша его слова. По глазам давно определили, что Ашерон был сыном некоего бога, но также я знала, что никакой полубог никогда не слышал голоса других богов. По крайней мере, не так.

— Мама говорит, что ты должно быть сын Зевса, — сказала я ему, — она говорит, что он посетил ее однажды ночью в обличии отца, и что она не знала, что он был в ее постели, до тех пор, пока ты не родился. Так почему же ты слышишь голоса Атлантских богов, когда мы греки и твой отец, кто бы он ни был, или Зевс или греческий король.

— Я не знаю. Идикос давал мне наркотики, когда я слышал голоса, до тех пор, пока у меня не начиналось головокружение и я не впадал в ступор, чтобы хоть что-то заметить. Он говорил, что это плод моего воображения. Он говорил…

Его лицо выглядело ошеломленным, и он отвел взгляд.

— Что он сказал?

— Что Боги прокляли меня. Это было их желание, чтобы я был тем, кем был. Вот, почему я был рожден столь необычно, и вот почему все хотят переспать со мной. Боги ненавидят меня и хотят наказать за мое рождение.

— Боги не ненавидят тебя, Ашерон. Как они такое могут?

Он выдернул свою руку из моего рукопожатия, и одарил меня таким оскорбительным взглядом, что я была просто шокирована. Никогда ранее он не показывал так своих чувств.

— Если они не ненавидят меня, тогда почему я такой? Почему мой отец отверг меня? Почему моя мать никогда даже не смотрела на меня? Почему меня содержали как животное, единственной целью в жизни которого было служить тому, кто заплатит его хозяину? Почему люди не могут смотреть на меня, не нападая?

Я взяла его лицо в свои руки, радуясь тому, что он не отпрянул от моего прикосновения.

— Боги не имеют с этим ничего общего. Только глупость других людей. Неужели, ты не понимаешь, что это Боги послали меня, чтобы спасти тебя, потому что они не хотят больше видеть как ты страдаешь.

Он опустил глаза.

— Я не могу на это надеяться, Рисса.

— Но почему нет?

— Потому что надежда пугает меня. Что если мне суждено быть тем, кем я был? Шлюхой, которую меняют и продают. Боги делают королей, и они же делают шлюх. Это, очевидно, какую роль они выбрали для меня!

Я вздрогнула от его слов. Честно говоря, мне больше нравились недели, когда он отказывался говорить о том, что был шлюхой. Я ненавидела все напоминания о том, что с ним делали против его воли, особенно эти противные шарики, которые блестели каждый раз, когда он говорил.

— Ты не проклят!

— Тогда почему, когда я пытался выдавить свои глаза, с ними ничего не происходило?

Ошеломленная его словами, я не могла дышать несколько секунд.

— Что?

— Я пытался выдавить свои глаза три раза, чтобы они не раздражали других, и каждый раз они сами возвращались в мой череп. Если я не проклят, тогда зачем они делают это?

Он поднял свою руку, чтобы показать мне, что порез уже начал затягиваться.

— У других людей пройдут недели, прежде, чем их раны излечатся. У меня же на это уйдут дни, если не часы.

Слезы застилали мне глаза от боли в его голосе. Я незнала, что сказать на это.

— Ты болеешь. Я видела это.

— Недолго. Не как нормальный человек. Я могу три недели ничего не есть и не пить, и останусь в живых.

Тот факт, что он знает, как долго может выдержать без питания, говорил о том, что Ашерон это пережил. Но, несмотря на то, что мой брат мог выдержать это долго и не умереть, голодал он так же, как и простые люди. Я это знала из общения с ним.

Я взяла его руку в свою.

— Я незнаю воли Богов, Ашерон, и никто не знает, но я отказываюсь верить, что это по их воле причиняют тебе вред. Ты драгоценнейший подарок, который презирают те, кто должен лелеять тебя. Эта человеческая трагедия должна лежать в основе божественности. Жрицы часто говорят, что дары богов иногда трудно принять или определить, но я знаю своим сердцем, что ты особенный. Ты подарок человечеству. Никогда не сомневайся, что ты был послан сюда с более высокой целью, чем злоба или плохое обращение.

Я сглотнула прежде, чем поцеловала его раненую руку.

— Я люблю тебя, младший брат. Я вижу в тебе только доброту, сострадание и теплоту. Надеюсь, когда-нибудь и ты это увидишь.

Он положил свою руку на мою.

— Как бы я хотел, Рисса, но все, что я могу увидеть, это шлюху, который устал от того, что его используют.

15 февраля, 9531 до н. э

Время полетело незаметно, а я наблюдала, как Ашерон меняется из робкого, напуганного мальчика в человека, который более уверенно высказывает собственные мнения. Он больше не съеживается или склоняет свою голову, когда я говорю с ним, нет, теперь он встречает мой пристальный взгляд открыто. Действительно его преобразование было самой красивой вещью, свидетельницей которого я когда-либо была. Я не уверена, кто оказал больше влияния на это — я или Майя, но это было и неважно, наконец, мы достигли поставленной цели и перетащили на новую сторону. Эти события неотделимы.