Страшила Барби - Александр Колупаев

Расположились они значит в первой комнате, во второй Женька интим навел: свечи на журнальный столик, видио приготовил, зановесочки на окна новые прицепил и за диванчик ширмочку цветную приторочил, он её у бабки спер. Красоту, одним словом навёл. Сидят они, значит, флиртуют, винцо попивают, шутки шутят, смеются. Он только-только анекдот рассказал, она заливается смехом и вдруг, как будто поперхнулась, глаза округлились, пальцем тычет:

– Там, там…. – и больше ничего сказать не может.

Женька поворачивается, а там! Он нам потом рассказывал, да ещё без этих своих, зэковских словечек:

– Висит! Белый такой, за голову подвешен…. Схватил я Верку за руку и как ломанулись мы к двери, долбимся в неё, сам же на крючок закрыл, все из головы вылетело…. Еле сообразил, откинул крючок и на улице в себя пришли, да и то, когда убежали от дома.

Всё, я туда больше не ходок…

Мы, притворно поудивлялись, поохали да и пошли в теперь окончательно ставший нашим дом. Зажгли свечи на журнальном столике и дико ржали, наблюдая как Лёха, подтягивал по тонкой леске, нашего «висельника». Все-таки мы мастерски мы сделали это пугало!

Посмеялись, допили вино, оставленное Женькой, закусили конфетами и разошлись по домам. Спать я лёг рано, и одиннадцати не было. Только заснул, да что там – просто провалился в чёрную яму, мать дергает за плечо:

– Сынок, сынок! Проснись, у нас в селе пожар! Вон у тополиной рощи что-то горит, дом, кажись….

Я, бегом брюки, башмаки, куртку на голое тело и рванул на клубы дыма подкрашенные красным пламенем. Сердце упало – горел наш дом….

Тушить было нечего, крыша провалилась, бревна насквозь светились малиновым цветом, жар стоял такой, что подойти близко невозможно было. Сгорел дотла наш домик!

Нет, стены пристройки остались, кирпич, чего ему сделается.

Лёха утешил:

– Ну, чё тут слёзы лить! Что сгорит, то не сгниёт! – и вытер чёрный от сажи нос.

Следующий вечер мы слонялись по селу, не зная куда деться. И как-то само собой оказались на пепелище. Убывающая луна заливала серебром тополиную рощу, на болоте блестела осока, и начинал клубиться туман. Постояли. Помолчали. Развернулись и пошли. Дёрнул же чёрт Лёху обернуться:

– Братцы! Что это?!

По пепелищу бродил человек. Спокойно так бродил, неторопливо….

Мы направились было к нему, но что-то нас остановило.

– Мужики, – свистящим шепотом произнес Колька, – Так через него все видно!

Метров двадцать мы тихонько пятились, лихорадочно пытаясь понять, что это такое, а затем, рванули, так что ветер засвистал в ушах.

А может это была массовая галлюцинация?

Поспешишь …

История эта может показаться кому то и не очень забавной, скорее, наоборот – с легкой тенью грусти. Но в жизни смешное и печальное идут рядом. Мы с тобой, мой умудренный жизненным опытом читатель, точно знаем, с нами такого никогда бы не случилось!

Так улыбнемся, узнав случай приключившийся с моим коллегой по работе.

Его сын надумал поступать в высшее военное училище. Особенно за сына Василий, так зовут моего товарища, не волновался. Деревенский парень, сызмальства приученный к работе и ответственности, имел неплохие данные к карьере военного.

Дней через восемь после отъезда сына получает Василий телеграмму:

«Отец, срочно приезжай».

Что такое? Только вчера созванивались, все нормально, два экзамена на пятерки, остались легкие предметы и вдруг телеграмма!

Думать тут не о чем, через семь часов герой нашего рассказа стоял у окошечка кассы областного железнодорожного вокзала.

Билетов до Тюмени, как водится, не было, а были только до Новосибирска.

Еще через сутки Василий ступил на платформу Новосибирского вокзала. И здесь неудача – нет билетов!

Лето, время отпусков, экзаменов, пол страны в движении.

Телеграмма и эмоциональный рассказ нашего путешественника, возымели на кассиршу определенное действие. Просмотрев свои данные, она сообщила, что есть один билет в спальный вагон до места назначения, но он стоит дороже.

Кто тут будет думать о деньгах!

Со спокойными мыслями и билетом в кармане, Василий отправился искать справочное бюро. Надо же узнать о времени отправления и месте посадки.

Кто был в Новосибирске, тот знает, что на железнодорожном вокзале, в зале ожидания, установлены телефоны – снял трубку, задал вопрос, прослушал ответ и ожидай свой поезд.

На вопрос нашего путешественника, приятный женский голос попросил минуточку подождать, а потом выдал ответ: «Так ваш поезд уже отправляется, вон он с первого пути отходит!»

Василий, бросив трубку телефона, подхватив свой чемоданчик, рванулся на вокзальную платформу.

По первому пути двигался поезд, надписи на вагонах красноречиво сообщали: «Москва – Владивосток», на него взят билет. Досаднее всего было то, что все двери вагонов проводники успели закрыть. Нет, вот у одного открыто, и проводник стоит в дверях! Рванулся наш опоздавший пассажир, любой спринтер ахнул бы от зависти, и секунд через десять, сравнял свою скорость с вагоном.

Забросил в двери свой чемоданчик мимо проводника, который с явным интересом наблюдал этот забег и, ухватив поручень, ловко запрыгнул сам. От неожиданного толчка проводник кубарем отлетел к противоположной двери вагона.

Поднимаясь с пола, служитель железнодорожного сервиса первым делом помянул всех чертей, чертенят и их матушку. И еще сказал много непечатных слов, смысл которых свелся к фразе: «Куда прешь?»

«Братан, взмолился Василий, прости, все возмещу! Коньяк за мной! Мне к сыну срочно нужно, по телеграмме, ты же видишь, чуть-чуть и опоздал бы!»

«Куда опоздал? Поезд только прибывает, стоянка двадцать минут, куда спешишь …»

Да, а с сыном Василия что? Все оказалось просто, парень, крепкий, смышленый, приглянулся комиссии, которая отбирала кандидатов в какую-то особую военную школу.

Собеседование с отцом в присутствии кандидата было обязательным условием приема.

Сослуживцы.

В воскресный полдень Генка пришел ко мне. По его загадочному лицу и по белому, узкому конверту, который он держал в руке, я понял, что привело моего соседа ко мне важное дело.

– Саня, отправь письмо по интернету, вот и адрес для этого есть, протянул он второй, более измятый, конверт.

Я взял оба письма, обычная переписка двух сослуживцев.

Минут десять постучать по клавиатуре придется. Пока я включал компьютер, готовился к переброске текста на файл, Генка с благоговеньем взирал на мои манипуляции. Был он механизатором и о компьютерах имел поверхностное представление. Положив его рукописный листок перед собой, я застучал по клавишам.