Его величество случай - Ольга Володарская

Потом можно будет диван купить. И новый холодильник – лишь бы жильцы не отказались от ее халупы и исправно за нее платили. Но для начала необходимо сделать ремонт.

– Я все здесь переделаю! – возбужденно шептала Аня, деловито выбрасывая из чемодана свои вещи. – Поклею веселые розовые обои. Двери выкрашу белоснежной краской! Повешу на окна цветастые занавески! И заведу кота!

Кстати, надо спросить у Петра-Аполлона, можно ли делать ремонт в квартире, которой еще формально не владеешь – хороший повод для звонка…

Аня обхватила руками стопку простыней, намереваясь положить их в шкаф, но не донесла – уронила (от возбуждения ее потряхивало). Собрав с пола белье, она засунула его на пустующую полку и собралась уже захлопнуть дверцу шкафа, когда увидела в одном из ящиков стопку фотографий. Отряхнув руки, она бережно взяла снимки. Поднесла их к свету и с интересом стала разглядывать.

На первой фотографии была изображена красивая молодая женщина с волнистыми белокурыми волосами. Женщина была так хороша, что Аня даже подумала, будто это какая-то артистка советского кино, но, перевернув фотографию, прочитала: «Лина. Москва. 1950». Так это Элеонора Георгиевна? Вот это да! Оказывается, в молодости она была не просто привлекательна, а ослепительно хороша. Теперь понятно, в кого пошла эта злючка Фрося…

На следующих снимках тоже была Лина, запечатленная в разные годы своей жизни. На всех она удивительно хорошо смотрелась. Ей шли все прически, будь то гаврош, начес, бабетта или каре. И все мужчины. Рядом с Линой постоянно фотографировались какие-то дядьки, не исключено, что мужья или любовники, и все они, абсолютно разные, одинаково выгодно оттеняли ее безупречную красоту. Одного из кавалеров Аня даже узнала, это был тот старик с розой, что приходил на кладбище, только на фотографии он был лет на сорок моложе, сущий пацан, но очень симпатичный.

Пересмотрев всю стопку, Аня отложила одну из фотографий, на ней Элеонора была изображена в полный рост. В длинном платье, с высокой прической и сверкающим колье на шее, она была похожа на принцессу. Или Снежную королеву – такая же безупречная, такая же холодная и одинокая… Аня не стала убирать эту фотографию вместе с другими в шкаф, она поставила ее на столик, дав себе задание купить для нее красивую рамочку.

Аня вернулась к шкафу, распахнула створки одежного отделения. Оно оказалось полупустым: заняты были только три вешалки. На них болтались сильно поношенные платьица из ситца, две полушерстяные кофтенки, зимнее пальто и старый-престарый плащ фасона макинтош. Все это барахлишко Аня сняла с вешалок и сложила в два бумажных пакета, чтобы выбросить на помойку – такое даже благотворительная организация не возьмет, уж очень оно ветхое.

Оттащив пакеты в прихожую, Аня вернулась к шкафу, раскрыла антресоли. Они были пусты, только в одном ящике нашлось два старых полиэтиленовых пакета, связанных друг с другом за оторванные ручки. Аня достала их, развязала, один положила на стол, второй тряхнула за дно. На пол, блестящей струйкой, стек кусок атласа нежно-голубого цвета. Девушка подняла его, развернула. В ее руках оказалось платье необычного фасона: длинное, узкое, с рукавами-крыльями и глубоким, чуть ли не до пояса, вырезом. На спине имелся целый ряд маленьких перламутровых пуговок, по подолу шла вышивка, а на талии болтался широкий, более темный, чем само платье, кушак. Наверное, в этом туалете Элеонора Георгиевна Новицкая ходила на приемы. К нему бы туфельки на тонком каблучке, чулочки со стрелками, а к поясу приколот букетик фиалок…

Тут Аня вспомнила про второй пакет, развернула его. В нем оказались туфельки с тонкими каблучками, именно такие, о каких она подумала: изящные синие босоножки с закрытым носиком, изготовленные из нежнейшей, похожей на атлас кожи. Аня примерила их, но выяснилось, что у Элеоноры Георгиевны была ножка Золушки, размера тридцать пятого, не больше, не то что у нее самой: полный тридцать девятый, а зимой, на носок, сороковой…

А вот платье подошло – Аня натянула его свободно, только пуговицы застегнуть не смогла, неудобно самой. Элеоноре наверняка кто-то из домочадцев застегивал, уж очень маленькими оказались петельки. Но Аня решила проблему при помощи кушака, обернула его дважды вокруг талии, подчеркнув тем самым… (хм-м!) фигуру.

Вырядившись в чужой туалет, она подошла к мутному от времени зеркалу, посмотрела на свое отражение. Выглядела она смешно. Как ряженая обезьянка из цирка. Роскошный наряд не делал ее красивее, наоборот, подчеркивал убогость. На голубом фоне ее кожа казалась чересчур бледной, а волосы не шли ни в какое сравнение с атласом: он блестящий, струящийся, они тусклые, висящие сосульками вдоль худого лица…

Аня скосила глаза на фотографию Элеоноры. Похоже, на ней она именно в этом платье: та же линия кроя, то же декольте, тот же пояс, но никаких фиалок в качестве украшения, только драгоценности. Одна вещь, а как по-разному смотрится…

Аня встала так же, как Элеонора: плечо вперед, одна рука согнута в локте, ладонь на талии, вторая спокойно лежит на бедре, голова чуть повернута вбок и вверх. Получилось похоже, только как она шею ни вытягивала, горделивого вида не добилась. Не было между Аней и Линой ничего общего – ее даже дешевой копией не назовешь, карикатура! – разве что уши одинаковые. Но вот они как раз Элеонору не красили: маленькие, плотно прижатые к голове, а мочки торчат, как бы завиваются вовнутрь. Аня своих ушей немного стыдилась, а Новицкая, видно, нет, раз выставляла их напоказ…

Аня бросила последний взгляд на дешевую копию шедевра, то есть на свое отражение, и стала раздеваться. Сняв платье, она не кинула его в пакет, а водрузила на вешалку и убрала в шкаф. Туфельки поставила под ним, аккуратно, носик к носику. Закрыв дверку шкафа, она решила попить чаю.

Для этого прошла в кухню, где поставила на электроплитку чайник, и занялась поисками заварки. Аня знала, что бабуля любила покупать чай про запас, поэтому была уверена, что, порывшись в подвесном шкафчике, найдет пачку «Ахмата» (плохого чая Элеонора не признавала). Как и ожидалось, чай нашелся. Осталось взять чашку. Но, к удивлению Ани, чашек в доме не было ни одной. Имелись только стаканы с подстаканниками. Ну что ж, попьем из стакана, хотя из чашки, по Аниному мнению, прихлебывать чай гораздо удобнее.

Пока вода закипала, Аня взялась разглядывать подстаканники – уж больно любопытные узоры на них были выбиты. Она еще раньше, когда они с бабой Линой чаевничали, заметила их необычность, но рассмотреть получше у нее как-то не получалось. Аня поскребла ногтем круглый бок одного из подстаканников, они все были какие-то темные, будто грязные, но оказалось, что серый налет – это не грязь, а что-то другое… Если бы Аня не была уверена, что они сделаны из нержавейки, то сказала бы, что подстаканники окислились… Хм… Чем же это оттереть? Тут Аня наткнулась взглядом на пузырек нашатыря, позабытый врачами «Скорой помощи»: может, им попробовать? Она слышала, что серебро чистят нашатырем, вдруг и подстаканники отчистятся?

Накапав на ватку небольшое количество спирта, Аня начала тереть. Как же она удивилась, когда выяснилось, что серый налет очень даже быстро сходит. Буквально через пять минут подстаканник сверкал так, что Аня зажмурилась. Оказалось, что он не однородно-серебристый, в центре узора, сотканного из переплетенных между собой листьев, имеется цветок из желтого металла. Это было очень красиво!