Павлова для Его Величества. Книга 2 - Иринья Коняева

– Только не говори, что оба дракона – это Гефестион и Хэвард, – Влада округлила глаза и только усилием воли держала рот закрытым, а не в форме той же буквы «О».

– Не стану, – улыбнулась Амелика, – но кое в чём ты права. Драконы вытягивали из земли силу, носились как сумасшедшие, видимо, не разобравшись, как и куда попали. Здорово потоптались почти в каждой стране, пару мелких вообще уничтожили в пылу драки. В итоге, как пишут источники, то ли из–за перенасыщения энергией, то ли по какой–то иной причине впали в спячку. Архара, собственно, и есть их лежбище. Из–за огромных размеров ящерам не нашлось подходящих пещер, и они залегли в ущелье и заснули Убить спящего дракона невозможно, невероятная защита. Ну, или люди не разобрались, как её вскрыть.

– Они заморозили огромную территорию, пока спали? – Владе только и оставалось, что хлопать ресницами.

– Да, и вытянули всю силу камней, до которых дотянулись. По несчастливой случайности они заморозили весь разлом, где было множество камней. На картах ты никогда не увидишь, но по факту, большая часть материка давно принадлежит драконам, а между чудом уцелевших стран сейчас широкое ледяное пространство – тоже их царство. Они изолировали страны, окружив ледяным каркасом.

– А почему не уничтожили? – Влада слушала историю как сказку в детстве, всё ещё не осознавая, что страшная сказка – и есть реальная жизнь одного реального мира. Настолько дистанцировалась. Однако мороз по коже расползался, словно на теле поселился личный ледяной дракон.

– Вмешались боги. Жрицы Нарана впервые вышли к людям и предложили помощь, и Гефестион Первый, король Иегерии, её принял, единственный из действующих тогда властителей, остальные отказались. Дальше информации подозрительно мало, но по обрывкам сведений могу предположить, что он–таки убил одного из драконов. И не просто убил, а принял всю силу, накопленную гигантским ящером, на себя, из–за чего не смог зачать нормально дитя и продолжить род.

– Я слышала легенду, что силу разделили на двоих, сильнейшие маги… то есть люди, – вставила свои пять копеек Влада, давая небольшую передышку рассказчице.

Амелика уже успела и походить по бархатистому чёрному песку, и порисовать на нём полукруги, и выпить три стакана сока. Она стремилась успеть донести Владиславе как можно больше информации, не зная, когда прервут их разговор, а в том, что его прервут, сомневаться не приходилось. Разве только повезёт. Случайно.

– Люди? Да ну! Чепуха! Сейчас могу предположить, что разделяли силу на двоих не все боги, а Сифтия. Не зря она заняла место Нессы. Или, быть может, разделяла как раз Несса, а Сифтия подстерегла, когда та ослабеет, да и заточила её в плен. Куда только, не разобраться. Хотя богиня сказала, что я могу догадаться. Но пока не соображу.

– Боги? А храм древних богов тогда существовал?

– Только он и существовал, – подтвердила Амелика. – Как раз храм и стоит на пересечении всех стран и является тем местом, где сходятся ледяные реки–разделители. Драконы нарушили ещё сильнее пошатнувшееся до них равновесие. Осталось четыре крупных государства и несколько мелких, которые позднее поглотили крупные. В итоге, сейчас у нас есть Архара, Груфис, Иегерия и Тангария. Каждая страна пошла по своему пути развития, но многое осталось прежним. Больше всех повезло Иегерии. Я не знаю, почему Гефестион не поработил остальные страны, для него ледяные реки не являются преградой, ещё и политическая ситуация в мире такова, что остальные страны тем или иным способом зависят от Иегерии.

– Может, экспериментирует? Подожди, я что–то не поняла. Гефестион Первый, король Иегерии, который правит сейчас, и Гефестион Первый, который убил дракона тогда, – это что, один и тот же человек?!

Влада хотела взмахнуть рукой, но вспомнила, что в руке стакан, однако холодные капли пролились на полотенце и частично попали на кожу. Ей оставалось только восхищаться силой Амелики, которая воссоздала её полное присутствие в нужном месте, ещё и передала все ощущения. Невероятно!

– Да. Он бессмертный или почти бессмертный. Так как в нашем мире раньше драконов не наблюдалось, мы пока не знаем.

– Обалдеть!

– Думаю, в его случае сущность дракона слилась с сущностью человека, так как от него иногда разит невероятным холодом. Не думаю, что это особенность силы.

– Но ведь и от лорда–защитника идёт этот холод. Выходит, он тоже живёт с тех времён?

«Я спала с доисторическим ящером, зашибись!» – прокомментировала Влада про себя, прежде чем услышала ответ, который вынудил её отставить бокал в сторону. Руки заледенели, а волосы на теле зашевелились и встали дыбом.

– Нет. Гефестион – единственный властитель долгие годы, а вот лорды–защитники регулярно меняются. У меня есть теория, и я почти уверена, что она правдива, но звучит, без сомнения, не очень достоверно. Лорды–защитники – это и есть сыновья короля.

– Я не очень понимаю. То есть, совсем не понимаю! – Влада хмурила брови и шевелила мозгами, но разобраться в логике Амелики не удавалось. – Ведь множество придворных, слуг, послов и так далее знают их в лицо, видят, что родился ребёнок, воспитывался, рос… Как?

– Очень просто, Владислава. В Иегерии сильны традиции. Всех королей нарекают при коронации Гефестион Первый. В честь того самого Гефестиона, победителя дракона. По факту, коронуют одного и того же человека, или уже не совсем человека. Смена власти – особый ритуал, который длится почти год. Действующий король уходит в храм древних богов, у власти остаётся лорд–защитник.

– А, ну да, у вас ведь есть всякие венки молодости и прочие интересные гаджеты. Он там отдыхает, набирается сил и возвращается. Хм. Смею предположить, что под личиной младшего сына, которому промывают мозг, что–нибудь делают с памятью и делают лордом–защитником. А куда пропадает прежний лорд–защитник? Уходит в поле чистоты?

– Может, его просто лишают драконьей силы и отпускают или переводят в советники короля. Не знаю. Всё же собственный ребёнок, – сказала Амелика и тяжело вздохнула.

Сердце Влады пропустило удар. Выходит, её Хэвард может стать обычным человеком и жить с ней? Но нет. Обида была слишком сильной, слишком свежей, чтобы она так просто простила ему коварство и предательство. Никогда её столь явно не использовали мужчины, никогда не держали в неведении, на положении безвольной и безропотной куклы. И впредь не станут!

– Быть лордом–защитником, выходит, не самое приятное дело, ведь ты, по сути, расходный материал.

– Да. И я подозреваю, они об этом знают, от того и пребывают в постоянных унынии и депрессии. Их с детства натаскивают в нужном ключе. Тот же Август, сам того не зная, больше учится у «дяди», – Амелика поиграла бровями, показывая, что слово «дядя» стоит в очень жирных кавычках, – чем у отца, а тот лишь натаскивает его на тот период, когда подойдёт время «смены власти».

– Обалдеть. Просто обалдеть. Мне бы такое и в страшном сне не приснилось. И ведь хорошо играет!

– О, они все прекрасные актёры! Мать Гефестиона Первого, кстати, была актрисой, имела уникальный в своём роде голос, ещё и рисовала под настроение. Отчасти потому в Иегерии поддерживают все сферы искусства. Я, кстати, очень многое узнала из её рисунков, они хранятся во дворце.