Силы небесные, силы земные - Татьяна Гармаш-Роффе

— Ты прав, надо обязательно переговорить с персоналом кафе, — выслушав, произнес Кис. — Вероятность того, что убийца познакомился с этой девушкой… Валентина, да?.. что убийца познакомился с ней именно там, высока. Ты сказал: у него должна быть приятная внешность — поскольку следов борьбы нет и прочее, — и я согласен. Но все же парня, который вынырнет у двери подъезда, даже симпатичного, ни одна девушка не поведет к себе домой сразу. То же относится к знакомству в метро и прочих видах городского транспорта. Должен был произойти ритуал ухаживания, хотя бы короткий.

— «Ритуал ухаживания»? Я тоже думал об этом… Ладно, бывай.

Несмотря на уговоры Маши, Лия отправилась к родителям. В конце концов, Славку попросить никогда не поздно, если понадобятся его тренированные мускулы. Но сейчас ей требовались мозги. Причем папины.

И, к слову, запасной ключ от ее квартиры.

Мама первой вышла в прихожую, встревоженная.

— Что-то случилось, доченька?

С Лией никогда ничего не случалось — по крайней мере, такова была стандартная версия для мамы, — но та всегда волновалась. А они с папой всегда волновались за нее: сердечница.

Порок сердца выявился, когда она носила Лию, на шестом месяце, и тогда папа стал бояться, что потеряет любимую жену при родах. Все обошлось, но страх не ушел: порок сердца, как бомба замедленного действия, мог убить ее в любой момент. Маме пришлось резко изменить образ жизни, ограничить движение, бросить работу, глотать лекарства… Всего за несколько лет молодая, красивая, хрупкая женщина обрюзгла и постарела. Только ее чудные волосы, светло-русые, тяжелые, остались прежними…

Лия, еще девочкой, часто перебирала старые фотографии и жалела, что никогда не видела маму такой, как на снимках, — красивой и беззаботной. Сколько она себя помнит, мама болела, была бледной, отечной и пахла валерьянкой. Поэтому даже малейшее событие, вроде двойки или вызова родителей в школу за прогул, — все это было между Лией и папой. Маму они берегли сообща.

Собственно, они и были сообщниками. Со-общники во всем, во взглядах, в отношении к миру и своему месту в нем.

Георг (русифицированный вариант от армянского имени Геворг) был чудесным отцом. Он умел идти ей навстречу, часто Лию баловал, но и умел быть честным, не боясь сказать дочери не всегда приятную правду. Именно папа научил ее противостоять жестокому диктату школьной моды, первобытному соперничеству девочек и гормональному самоутверждению мальчиков.

Однажды — Лие было тринадцать, и, как все девочки ее возраста, она была зависима от мнения подружек — он отказал ей в покупке модной юбки. Зарабатывал папа хорошо, вполне мог позволить себе дорогую вещицу, но отказал. А когда Лия, рыдая, обозвала отца скупердяем, он ее повел в кафе-мороженое и там, сидя напротив дочери, объяснил ей… «Это соревнование никому не дано выиграть. Ты купишь модную шмотку, — завтра кто-то придет в еще более модной. Эта гонка ведет в тупик, солнышко. Остановись, не участвуй в ней. Ты, твоя личность не определяется юбкой, правда же? Какая бы вещица на тебе ни была надета — ты всегда та же Лия, та же умница и талантливая девочка. Так ставь на это. На себя ставь! На свои достоинства, на то, что есть ты, а не на тебе… Это единственный беспроигрышный вариант».

Не сразу Лия поняла. Вернее, умом-то поняла, но надо было еще научиться выдерживать насмешки, стать невозмутимой и уверенной в себе… Папа поддерживал ее постоянно, каждый день, на каждом ее шагу. Советовал, как ответить девчонкам или промолчать; отшутиться или резко поставить задиру на место…

Нелегкая была то наука. Но Лия понемногу справилась.

Так что и независимостью своей, и уверенностью в себе — в том числе в своей женственности и красоте — Лия обязана папе. Благодаря ему она чувствовала себя особенной, счастливой и сильной. «Лийка, ты воздушный шарик. Тому, кто захочет тебя удержать, нужно будет сначала дотянуться, чтобы ухватить веревочку…» — часто говорил он.

Но к ее двадцати семи годам таких не нашлось. Были, конечно, ловцы воздушного шарика, да так и не сумели дотянуться. С последним, Игорем, художником, она рассталась по обоюдному согласию. Он сказал что-то вроде: я себя чувствую рядом с тобой жучком, прогрызающим ходы в твоем любимом дереве… Которого ты можешь похоронить в его же норке одним взмахом своей кисти!

Почему он чувствовал себя жучком, Лия не представляла. Она не была ни надменной, ни злоязычной — наоборот, всегда доброжелательна, участлива. Разве только характер немного взрывной… Кавказский темперамент, должно быть.

Лия очень любила списывать на оный темперамент все, что не поддавалось ее управлению, хоть армянкой она была лишь на четверть, по одному из дедушек.

После ее разрыва с Игорем папа сказал фразу, которая Лию ужасно расстроила: «Я иногда жалею, что растил тебя умной, доброй, сильной. Люди боятся таких… Я обрек тебя на одиночество».

«Не смей так говорить! — закричала Лия. — Ты предаешь меня этими словами!»

А сама подумала: «Это ты, папа, умный, добрый и сильный. Ты сформировал мой идеал мужчины, но равного тебе найти трудно… Ох, как трудно!»

— Нет, мамуль, все в порядке, не беспокойся, — ответила Лия, придав голосу беспечность. — Я просто потеряла ключи от своей квартиры, вот и заехала к вам за запасными…

— Ох ты растеряха… А мы вчера смотрели твою передачу! Ты такая умница, доченька!

Мама обняла ее, расцеловала.

— И красавица! — папа появился в прихожей.

Он чуть приподнял брови — это знак вопроса. Лия чуть скосила глаза — это знак ответа. На их с папой языке он переводился как «есть проблема».

— Проходи же, проходи, — разомкнула объятия мама, — я так редко тебя вижу в последнее время…

— Работы много, мам.

Они все вместе выпили чаю, и мама, как водится, пошла прилечь. Лия с отцом остались на кухне.

— Неприятная история, пап, со мной приключилась…

Лия рассказывала тихо, стараясь убрать все эмоции, чтобы до мамы не донеслось ни одной фразы, ни единого восклицания.

— Тот парень, Феликс, прав, солнышко. В полицию нужно обратиться, — выслушав, произнес отец. — В худшем случае они отреагируют так, как тогда. Это противно, но не смертельно.

— А в лучшем? Такой вариант у тебя припасен?

— В лучшем… Возможно, этот человек у них уже на примете, — тяжело ответил он. — Возможно, он уже нападал на других девушек. Поэтому в лучшем варианте ты поможешь полиции поскорее его поймать. Поехали, я с тобой… Ниночка, мы с дочкой пойдем погулять по набережным! — крикнул он в приоткрытую дверь спальни. — Ненадолго, не беспокойся!

По набережным. Они часто гуляли с отцом вдоль Москвы-реки, когда она была маленькая…

В ответ не донеслось ни звука. Лия заглянула в комнату, пропахшую валерианой: мама спала, приоткрыв рот. Сердечные средства имеют седативный эффект, и мама большую часть дня пребывала в дреме…