Ханет - Дора Штрамм

обратно, сказав, что им расскажут обо всем перед торгами. Делать было нечего, пришлось им вернуться в свои комнаты ни с чем. Когда они поднялись наверх, Паоло в коридоре уже не оказалось.

Глава 4. Аукционный дом

— Думаю, вчера они подмешали нам что-то в еду или питье, — прошептал Нейтан на ухо Ханету. — Посмотри, какие все довольные и сияющие!

В самом деле, юноши, столпившиеся вокруг Оската, выглядели столь счастливыми, словно им собирались вручить подарки, а не намеревались выставить на торгах.

Ханет помнил свой первый выход в море на корабле. Помнил, как сладко замирало от предвкушения сердце, когда он поднимался по сходням на палубу, как пела душа, когда корабль отошел от берега и взял курс в открытое море, какой музыкой звучали в ушах удары весел по воде и команды капитана. Сейчас он испытывал сходные чувства… И слова Нейтана лишь заставили его пожать плечами. Даже если тот прав, что с того? Разумеется, торговцы должны были позаботиться о том, чтобы все они предстали перед покупательницами в наилучшем виде, а не тряслись, словно овцы, учуявшие волков, на хамили, да не огрызались от страха.

— Потише, пожалуйста! — еле слышно прошептал через плечо Далий, стоящий в первом ряду.

Ханет хмыкнул и, постаравшись придать лицу серьезное выражение, устремил взгляд на торговца. Тот ведь действительно говорил важные вещи, и им стоило его послушать.

— Сейчас вами займутся слуги. Они помогут вам одеться, причешут и отведут в аукционный зал. У каждого из вас будет отдельный огороженный отсек, оборудованный так, чтобы покупательницы могли видеть вас, а если захотят, то и побеседовать с вами. Если какая-то из них готова будет внести задаток, то может остаться с вами наедине и убедиться, что вы и в самом деле ей подходите. Ничего не бойтесь, делайте то, что вам скажут. Помните, никто здесь не хочет обидеть вас или причинить вам вред.

— А как именно они будут убеждаться? — взволнованно спросил Далий, в то время как остальные принялись шушукаться и пересмеиваться, высказывая непристойные предположения.

— Нет, того, о чём вы между собой сейчас болтаете, не будет. Вас, скорее всего, попросят продемонстрировать ваши таланты, спеть или станцевать. Те, кто умеет играть на чем-то, получат инструменты.

— Я умею играть на лютне, — сказал, изумив всех, Паоло. Похоже, неведомое зелье сделало покладистым даже заносчивого лурийца.

— Лютня? — пробормотал Нейтан. — Хорошо хоть, не на арфе…

Ханет, слабо представлявший себе, что такое лютня и арфа, хотел было расспросить Нейтана, но Далий снова шикнул на них.

«Обязательно спрошу позже», — решил Ханет.

— Не волнуйся, мы найдем тебе инструмент, — заверил Паоло Оскат.

— Как нам следует разговаривать с ограми? — снова спросил Далий.

— Вы можете поздороваться после того, как поздороваются с вами, а после — отвечать на вопросы. Говорите правду, не стоит ничего скрывать или выдумывать. Ведите себя скромно, приветливо, не глазейте на огр и не уговаривайте купить вас. Это совершенно ни к чему. Торги будут продолжаться неделю. В три часа каждый день будет устраиваться перерыв, чтобы вы смогли отдохнуть и перекусить. Если во время торгов почувствуете себя нехорошо или захотите по нужде, тихо скажите об этом слуге.

— А если мне станет дурно, когда ко мне подойдет огра? — спросил кто-то из юношей. Кажется, его звали Михаэль, но откуда он был родом, Ханет запамятовал.

— Тогда она тебя не купит, — пожал плечами торговец. — И придется начинать все с другой. Но лучше уж тебе потерпеть, даже если огра захочет тебя укусить.

— Укусить? — воскликнуло сразу несколько голосов. Несмотря на всеобщую эйфорию, юноши начали встревоженно переглядываться.

— Да-да, укусить! — Оскат сделал зверское лицо, но тут же заулыбался. — Ну, что всполошились? На моей памяти ни разу никого не кусали во время торгов, но предупредить я должен. Ну и если что… не вздумайте орать или отбиваться. От укуса еще никто не умер. Выкинете такое, точно останетесь без хозяйки!

— А бывало, чтоб кого-то продать не сумели? — спросил Ханет.

— Довольно редко. Однако не ждите, что все произойдет в первый или во второй день. Задатки задатками, но окончательно все сделки заключаются в конце ярмарочной недели. В этот день останавливают бои на арене и делают перерыв в турнире по затрикию.

— А что такое затрикий? — спросил кто-то.

— Игра, отдаленно похожая на шахматы. Огры очень её любят, многие приезжают в Запопье только ради того, чтобы принять участие в турнире. Но вас это пока не касается. Ваше дело — правильно вести себя. Помните о том, какое будущее вы сможете обеспечить себе и своим семьям на деньги огр — это поможет вам преодолеть страх и неприязнь. Ну а теперь — за работу!

* * *

Аукционный зал был огромен. Пока слуги вели юношей к павильону, который занимал Оскат, Ханет глазел по сторонам, подмечая, что полы выложены темным полированным камнем, с балок свисают красно-бело-золотые флаги с изображением гор или белых цветов с пятью остроконечными лепестками, чем-то похожих на лилии. Вдоль стен были устроены клетушки, разделенные высокими, но не достигающими потолка перегородками, украшенными пестрыми тканями. Над клетушками находились большие окна, в которые проникал яркий солнечный свет. Все подопечные Оската сидели по одну сторону зала, и Ханет очень жалел об этом, потому что не мог видеть Далия и Нейтана, оказавшихся от него по левую и правую руку.

Радужное настроение, в котором пребывал все утро Ханет, к полудню несколько потускнело. Одежда, в которую их облачили, чрезвычайно походившая на наряды артм, оказалась намного неудобнее рубах и халатов, на которые он жаловался прежде. Высокий воротник подпирал затылок, из-за жесткого пояса приходилось втягивать живот, полы верхних одежд, достигающие щиколоток, мешали идти. Волосы, зачесанные назад, были стянуты на затылке так туго, что страшно было даже моргнуть. Однако самым печальным Ханет находил цвет своего наряда. Далию досталась одежда нежно-голубого цвета, Нейтану — салатового, Гаррету — сиреневого, а Паоло — желтого. Ханет же оказался обладателем розового. И как ни пытался он убедить служанку по имени Фадда, что мужчины не носят одежду подобных расцветок, все было без толку. «Другого нет», — непреклонно отвечала та. Пришлось смириться и надевать, что дают.

В отведенном Ханету отсеке Фадда бережно усадила его на стул, отступила на шаг и, окинув юношу критическим взглядом, указала на его руки. Вздохнув, Ханет сложил их на коленях, в точности, как им показывали вчера. Служанка зашла ему за спину и, взяв за плечи, заставила еще сильнее выпрямиться.

— Хорошо теперь, — произнесла она на общем с сильным акцентом и,