Лестничная площадка - Яна Дубинянская

Эд слегка высвободился, откинул голову и, глядя в глаза Ольги, хриплым голосом грубоватого подростка попросил:

— Дай досмотреть.

… — Дай хотя бы досмотреть, — раздраженно бросил он, отрываясь от ее губ. Он не позволит! Он решил, он мужчина, а не тряпка вроде отца. Если сегодня, значит сегодня, и без никаких. Пит объяснял ему, как это делается, а у Пита было много девчонок, и шикарных, не то что она. Очень просто: отмочить что-нибудь такое, чтоб она обиделась, чтобы убежала, хлопнув дверью, — а потом не идти мириться, и всего-то. Ни одна баба не придет мириться первая. И она… Эд закусил губу, отгоняя настойчивые сомнения, — она тоже ни в жизнь не придет. Он с размаху ударил ногой по пивной жестянке, приноровившись, чтобы по пути она сбила еще несколько. Грохот получился что надо. Банки еще вовсю дребезжали, когда Эд обернулся к Ольге и как мог грубо спросил:

— А сколько тебе, кстати, забыл, лет?

Ольга слабо улыбнулась, нарочито не опуская глаз.

— Тридцать восемь.

Эд набрал в легкие побольше воздуха. Надо было захохотать как следует, во всю глотку, громче телевизора, громче грохота жестянок…

— А на вид и все тридцать девять!!!

…Она должна была сделать все это раньше, еще до его приезда, — и постричься, и вдвое чаще ходить в тренажерный зал, и завести новый гардероб в молодежном и спортивном стиле… Может, тогда было бы иначе. Кончался теплый сентябрь, начинались дожди, и Ольга уже чувствовала, что все рушится. Эд все чаще не приходил на свидания и все реже оправдывался после этого. Эд грубил и наглухо замыкался в себе, она теперь практически ничего не знала о его жизни между их встречами. Эд… в общественных местах он держался так, словно стеснялся ее. Но ведь — Ольга в бессильном отчаянье вглядывалась в зеркало — у него не было оснований для этого! Не было!

Однажды, гуляя с Эдом по городу, она совершенно случайно бросила взгляд в огромную зеркальную витрину супермаркета и, честное слово, далеко не сразу поняла, кто это: высокий, красивый, спортивный парень и миниатюрная девушка в джинсовом костюме. Они держались за руки, они так подходили друг другу! Эд, глупый, родной мальчишка, как он мог этого не видеть?! Она молодая, совсем молодая… И вдруг ее мысли озвучились сзади мужским голосом:

— Молодые люди, пройдитесь еще, а?

Эд обернулся, и в тот же момент Ольга рванула его за руку, увлекая к двери супермаркета. В глубине витринного зеркала она увидела бородатого человека с телекамерой на штативе, он хотел снять их с Эдом, а может быть, уже снял… Она лихорадочно пыталась вспомнить лицо оператора, черт, эта борода, половина телевизионщиков бородатые… Если он работает у Макса!..

Ольга никак не могла успокоиться, тяжело переводя дыхание, а Эд смотрел на нее недоумевающе, лишний раз он убеждался, что связался с истеричной старой женщиной.

До сих пор ей даже не приходило в голову серьезно скрывать свою связь с Эдом. Это получалось само собой, без особой конспирации, — Ольга давно избавила свою жизнь от всякого контроля с чьей-либо стороны. После случая с телеоператором все разом стало гораздо сложнее. Обнажилось то, что она скрывала от себя долго и старательно: эта игра, эта шутка, этот непонятный роман, эта великая любовь, которая сейчас неудержимо рушилась на глазах, могла увлечь за собой, разрушить вдребезги и всю ее жизнь.

Была поздняя октябрьская ночь, когда незнакомый, а впрочем, нарочито измененный голос прошептал ей по мобильному телефону:

— Вам стоило бы быть поосторожнее, мадам Ольга.

Впрочем, это было не страшно. Ее не однажды шантажировали — как правило, грубо и бездарно, как правило, она без труда справлялась с этим. Но прошло три дня, и стало действительно страшно, непереносимо, дико, панически страшно, потому что…

Эд исчез.

Он исчез — а она не имела возможности и права разыскивать его, ведь это могла быть ловушка, провокация. Он исчез — а она должна была как ни в чем не бывало играть в жизнь, чтобы сохранить эту жизнь, чтобы спутать чьи-то карты. Он исчез, он мог уехать ненадолго, просто забыв ее предупредить, а мог таким вот образом порвать с ней навсегда. Он исчез, и его могло уже не быть в живых…

И всякий раз, когда звонил мобильник, она вздрагивала и покрывалась холодным потом, и однажды, когда это снова оказался Макс, Ольга швырнула телефон на пол и, переломившись над офисным столом, громко, отчаянно зарыдала.

Через мгновение она опомнилась — Пол вышел всего на несколько минут, да и из-за двери сотрудники могли что-нибудь услышать, — сделала несколько глубоких вдохов, поправила косметику и надела зеркальные очки. В кабинете стало темнее, стены и потолок надвигались со всех сторон, из полуоткрытого ящика стола пронзительно смеялась фотография Эда, Эда, который, может быть… Ольга вскочила, схватила сумочку и почти выбежала из офиса, прочь, прочь по коридору, мимо Пола — «я уехала, если позвонит Феликс, мы согласны», — мимо Грегори — «подготовьте мне список на поставки», — мимо Сэнди — «меня нет, никого не впускай», мимо…

Машина Ольги рванула с места, едва вписавшись в поворот и, развивая бешеную запрещенную скорость, понеслась по шоссе.

Через час сумасшедшей езды Ольга не успокоилась — она просто обессилела, и это было одно и то же. Взять себя в руки, возвращаться на фирму. Сквозь туман она выслушала сообщение Пола об офис-менеджере Грегори, шарившем в ее столе. Уволить? — можно и уволить, какая разница… Она медленно выдвинула этот ящик, — и улыбка Эда снова ударила в глаза снопом колючих искр.

— Вызовите ко мне Грегори.

Каменное-каменное лицо, каменные глаза, каменные руки. Пусть говорит Пол. А она… глупая гимназистка, прячущая под партой фото кинозвезды, к которому рано или поздно кто-нибудь, глумясь над ее тайной, пририсует усики. Как она могла, так нелепо, неосторожно, на работе! Этот Грегори поступил на фирму… да, как раз тогда, когда она познакомилась с Эдом. Значит, с самого начала… Ну что ж. Конечно, он действовал не один, но сейчас она и не попробует выяснить, кто за ним стоит. Она просто покажет им, жестоко и наглядно, что они напрасно затеяли эту игру. А самого мальчика — на сколько лет он старше Эда? — даже где-то жаль.

— И парнем вы были неплохим.

Эд. Боже мой, хоть бы он просто уехал на неделю, хоть бы завел какую-то девочку, хоть бы…

…Ольга прижалась лбом к ходящей ходуном груди Эда, который хохотал безудержно, слишком безудержно, чтобы это казалось естественным. Живой…

Совсем не к месту она вспомнила недавние тирады этого Грегори и тихонько рассмеялась. Какие же мелочи он принимал за настоящие желания…

Эд недоуменно отстранился. Похоже, она и не думала обижаться и хлопать дверью. Она улыбалась так себе блаженно, закрыв глаза, эти чертовы глазищи с длинными накрашенными ресницами. Ведьма, старая ведьма…

— Старая, на все тридцать девять… — повторил он тихо и неуверенно.

И вдруг Ольга вздрогнула.