Дверь между… - Эллери Куин

ней и улыбался, а рядом с ним был мужчина с чернильной подушечкой и маленькими пронумерованными листочками бумаги.

«Вот оно. Они все узнали. Что это он говорит?» — Ева сделала отчаянную попытку сосредоточиться.

— Не пугайтесь, мисс Макклур. Но это очень поможет нам в расследовании.

Краем глаза она видела, что Терри Ринг вышел из спальни. Но инспектор тоже там недавно побывал. Ева многозначительно взглянула на загорелого молодого человека и быстро отвела глаза. Он знал. Инспектор тоже знал. Нет, инспектор не мог знать, у него пока что нет отпечатков ее пальцев. Но Терри Ринг теперь отлично понял, что она пыталась сказать ему о птице и блестящих камнях. Он знал.

— Когда вы были в спальне, — сказал инспектор, отечески похлопывая Еву по плечу, — то в волнении могли дотрагиваться там до различных предметов. Вы дотрагивались до всевозможных вещей и в этой комнате. Но так как вы утверждаете, что никто через нее не проходил, то эта комната нас не интересует. Но вот спальня — другое дело.

— Я понимаю, — сказала Ева.

— Мы взяли в спальне несколько отпечатков пальцев и должны определить, кому они принадлежат. Мы установим, какие из них являются отпечатками пальцев мисс Лейт, какие — старой японки, какие ваши и т. д. Может быть, там обнаружатся и неизвестные нам отпечатки.

— Как относительно моих? — весело подмигнул Терри.

— О, не беспокойся, мы возьмем и у тебя, — сказал инспектор. — Хотя я абсолютно уверен, что ты не оставил никаких отпечатков. Не хотел бы я тебя иметь в роли убийцы. — Оба дружелюбно засмеялись.

Ева протянула обе руки, прилагая неимоверные усилия, чтобы они не дрожали. Работник дактилоскопической лаборатории ловко проделал эту процедуру. Все закончилось очень быстро, и Ева с интересом рассматривала десять чернильных пятен на пронумерованных листочках бумаги.

«Значит, это отпечатки моих пальцев, — думала она. — Все кончено. Все кончено». Она до того устала, что у нее даже не было сил плакать. Она могла только сидеть и наблюдать, как инспектор распоряжается своими подчиненными, и все время чувствовала ужасную улыбку Терри Ринга, которая приковывала ее к месту.

И Ева решила, что она никому на свете не скажет о том, что она дотрагивалась до ножниц: ни Дику, ни доктору Макклуру, ни даже Терри Рингу. Может быть, он забыл, что она ему говорила о птице и камнях. А может быть, на ножницах вообще не осталось отпечатков ее пальцев. Может быть, никогда никто об этом и не узнает. Потом она услышала голос, такой желанный, такой теплый, участливый. Он подействовал на Еву как целительный бальзам. Теперь все в порядке. Теперь все должно быть в порядке. Это Дик. Нечего ей беспокоиться относительно Терри Ринга, или инспектора Квина, или еще о чем-нибудь.

Она протянула ему руки, и он сел рядом с ней на кушетку. Его красивое лицо выражало беспокойство и нежность. Она знала, что все на них смотрят, в том числе и Терри Ринг. Она видела, что он смотрит. Но теперь ей все было безразлично. Она, как ребенок, спрятала голову на груди доктора Скотта.

— Все будет хорошо, моя милая, — повторял он ей без конца. — Успокойся. Все будет хорошо.

— О, Дик, — вздохнула она, еще теснее прильнув к нему. Она была очень рада, что Терри Ринг смотрит на нее. Пусть он видит, что у нее есть свой мужчина, который теперь о ней позаботится. Пусть он не воображает себя всемогущим. Это ее семья. Ее собственная семья, а Терри чужой. Она подняла личико и поцеловала доктора Скотта. Терри Ринг улыбнулся. Доктор продолжал напевать ей о том, что все будет хорошо, и Ева успокоилась. Теперь все будет в порядке.

— Ради бога, Ева, расскажи, что случилось? — прошептал наконец доктор Скотт.

— Я никак не могу поверить. Это чертовски невероятно.

Нет, отнюдь не все в порядке. Она забыла. Какая же она дурочка, если подумала хотя бы на секунду, что с ее неприятностями покончено. «Что случилось?» Да, действительно, что случилось? Случилось то, что она навсегда потеряла Дика.

Ева медленно выпрямилась.

— Ничего, Дик… просто… просто кто-то убил Карен.

— Бедняжка ты моя. — Доктор нежно посмотрел на нее. — Почему бы тебе не поплакать? — Он чувствовал, что ее спокойствие неестественно. Если бы только он знал все.

— Я уже плакала. Не беспокойся обо мне, Дик. Я не хочу выглядеть дурочкой.

— Но я хочу, чтобы ты поплакала. Тебе будет гораздо легче. Ты не должна забывать, милая… есть еще отец…

«Да, — подумала Ева, — есть еще отец. Есть еще доктор Макклур».

— Тебе надо подготовиться к встрече с ним. Для него это будет ужасным ударом. Ты одна можешь его утешить.

— Я знаю, Дик. Все будет хорошо.

— Его уже известили. Я разговаривал с этим инспектором. Они позвонили на «Пантию». К сожалению, он никак не может быть здесь раньше, чем в среду утром.

— Да, Дик.

— Ты меня не слушаешь.

— Нет, нет, Дик. Я слушаю, слушаю.

— Я не знаю почему, но, как только ты ушла, меня охватило беспокойство. Я не мог заснуть и решил зайти сюда за тобой и захватить тебя… Ева!

— Да, Дик?

Она почувствовала, как его объятия сжались еще крепче.

— Я хочу, чтобы ты для меня кое-что сделала. Да и для себя тоже.

Она слегка отодвинулась от него, пристально глядя в его глаза.

— Я хочу, чтобы ты немедленно вышла за меня замуж. Сегодня же вечером.

Выйти за него замуж. Как страстно желала она этого еще сегодня днем и как она хочет этого и сейчас, вот в этот момент.

— Не говори глупостей. У нас даже нет лицензии. — Боже, как может она так спокойно говорить?

— Тогда завтра. Мы завтра же непременно пойдем, в Сити-холл.

— Но…

— Никаких но. Мы поженимся до того, как твой отец вернется. Без всякого шума… Хорошо, милая?

Мозг Евы отчаянно работал. Как ему объяснить, что со времени их последней встречи многое изменилось? Он обязательно захочет узнать, что именно случилось. А она ни в коем случае не хочет рассказывать ему. Да, Ева живет теперь с петлей, на шее. Ей остается только ждать, когда кто-нибудь: инспектор Квин или этот огромный ужасный сержант Вели — подойдет и затянет петлю потуже. Но если она выйдет замуж за Дика, эта петля затянется и на его шее. Она потащит за собой и Дика. Нет, она не может этого сделать. Поднимется скандал, шумиха в газетах, эти корреспонденты присосутся, как пиявки…

Внутренний голос говорил ей: «Расскажи все. Расскажи ему. Он поймет. Он поверит тебе. Он поможет».

Поможет? Нет.