Я рожу тебе детей - Ева Ночь

какой цвет надо волосы покрасить, чтобы найти работу мечты, а оставь тебя на полдня — и наворотишь таких дел, что и на задницу не натянешь!

— Я тебе не джинсы, — огрызнулась в ответ, — нечего меня на задницу напяливать!

Мы почти никогда не ссорились. Дружили много лет. И, наверное, в нашем дуэте это я играла роль старшей и умудренной — вечно воспитывала, хлопотала, помогала Юле.

Мы часто говорили о личном, сокровенном, обсуждали мужчин вокруг нас, давали им оценки, копались в причинах неудач. Но, положа руку на сердце, я свою личную жизнь обходила стороной. Не скрытничала, а всегда больше небрежно да вскользь.

Вокруг меня постоянно вились представители сильного пола и, видимо, Юля считала, что я слегка ветреная, легкая кокетка, что порхает беспечным мотыльком и никак не может определиться, потому что выбор широк, как пшеничное поле.

И да, я могла небрежно брякнуть: «Какие мои годы», — давая всем понять, что всерьез не озабочена семейно-строительным бизнесом, хоть на самом деле, как и почти любой девушке, мне не безразлично мое будущее, которое я все же видела не одиноким, а очень даже семейным.

— Надо было выгнать его взашей сразу, как только он переступил порог твоего кабинета, — не унималась Юлька.

— С какой стати? Идите вон, потому что вы отец племянников моей подруги? — продолжала огрызаться я. — Он, между прочим, приехал детей забрать. А я не собираюсь сидеть сложа руки и наблюдать за трагедией, что может развернуться у меня под боком. Или не развернуться. Это уж куда ветер подует. Поэтому лучше держать руку на пульсе и не отпускать Змеева далеко от себя.

— Ты всерьез думаешь, что Вересов ему позволит? — возмутилась подруга.

— Я думаю, что лучше сделать профилактику и не допустить эпидемию, чем делать вид, что вирус в воздухе не летает.

— Он опасный и непредсказуемый, — категорично заявила Юля. — Я против, чтобы он вокруг тебя ошивался!

Это она еще глобального трындеца не знает. Про договор и детей. Я как-то решила утаить сей факт. Ограничилась лишь рассказом о беседе да ужине и не постеснялась разукрасить все «приключения», что сыпались сегодня особенно щедро.

— Поздно пить боржоми. У тебя хватило ума Никитоса ко мне заслать. А он у нас знаешь же какой… Такой же, как и Змеев. Там диагноз на лице и налицо — не ошибешься. Он домой хоть пришел?

— Прилетел, как Змей Горыныч, злой и огнедыщащий. Правда, рассказывать ничего не стал, — горько вздохнула Юля. — Никита всегда слишком внимательный да умный. Так и знала, что появление его папаши мимо кассы не прошло. Догадался. Но из него слова ж лишнего не выдавишь — характер…

— Было в кого, — вздохнула и я, снова умалчивая, какую бурю в душе породил это исчадие ада, грозный конкистадор с белоснежной улыбкой.

— Я не знаю, как тебя переубедить, Лерочка, — не сдавалась моя самая лучшая подруга. Я прекрасно понимала ее беспокойство. Сама такая: за своих переживаю больше, чем за себя.

— Справлюсь, — ответила бодро, не ощущая никакой уверенности. — Первый раз, что ли? Ты же меня знаешь.

Юлька знала, но волноваться не перестала.

Кое-как мы распрощались — каждая в своих тревожных думах.

Тешило, что завтра выходной. На работу не надо. А дальше… распутаю и этот клубок.

Боялась, что не усну, но после душа еле доползла до подушки и рухнула, как мертвая царевна, что объелась отравленных яблок. Передоз явный. И спала бы я до полудня, как со мной нередко случалось, но проснуться пришлось рано от настойчивого стука в дверь.

Даже не так: кто-то явно пытался выломать мою дверь.

В коридор я выскочила, как была: в трусах и майке. На голове — ирокез. В голове — паника. Пожар? Землетрясение? Нашествие тараканов?

— Ну наконец-то! — обжег меня невыносимой синью лазурного побережья Змеев. — Ты что, спала?!

Он был злющий пират. Клокотал от ярости. А затем его взгляд смягчился, прошелся по всем моим выпуклостям и округлостям. Заинтересованно, по-мужски. Я вдруг почувствовала, как грудь майку натянула.

— Спала, — ответила хриплым со сна голосом и удержала себя на неуместном желании покрепче сжать ноги. Обойдется. Это не я к нему такая пришла, это он ввалился ко мне без спросу. — Нормальные люди предварительно звонят по телефону. А еще — в дверь. А не тарабанят кулаками. Я думала все, конец света пришел.

— Нормальные люди телефонами обмениваются, а мы как-то вчера слишком много пережили вместе и не удосужились. И в дверь я звонил, ты не открывала. Я тоже думал, что что-то случилось.

— Я могла выйти в магазин за хлебом или в аптеку. Да мало ли куда. К родителям поехать — у меня выходной. А ты бы так и выносил мою дверь?! — возмутилась я, складывая руки на груди и пряча от его слишком пристального взгляда свои «булочки» со слишком выпирающим «изюмом».

— Я знал, что ты дома, — нагло заявил этот конкистадор и сделал шаг ко мне, сокращая расстояние.

Я попятилась. У Змеева раздувались ноздри, как у животного, что чует запах добычи. И взгляд его пламенный мне не нравился. То есть наоборот. Но это не значит, что я вот прям сейчас упаду в его объятия.

— Я в душ! — пискнула, сдаваясь и рванула, будто за мной черти гнались.

— Отличный вид! — выдохнул этот наглец. — Я на кухню!

Какая кухня. Какие руки-ноги… Мне бы отдышаться да в себя прийти.

Я слишком долго умывалась, чистила зубы, бормоча проклятия, понимая, что, кроме полотенца да уже использованных майки-трусов, у меня и нет ничего. Придется пробираться «огородами» в свою комнату, что как раз напротив кухни находится. Сплошные неприятности и потрясения.

Отдохнула, называется. Отличное начало выходного дня!

Боженька, милый, я, конечно, мечтала избавиться от одиночества, но, может, не надо так буквально исполнять все мои не до конца продуманные просьбы?

Глава 18

Олег

Она его возбуждала. Сильно, до боли. Как он сразу не понял, что его тянет к этой девочке не просто желание реализовать свой меркантильно-безумный план, но и получить вполне понятное удовлетворение от сделки?

Еще там, в кабинете, когда он настаивал на естественном воспроизводстве детей, то списывал все на нормальную физиологию. А сегодня утром понял: да, так и есть, но помноженное на десять. Или даже сто. Сложно сразу определить.

Он уже давно вышел из возраста, чтобы возбуждаться от взгляда на женские трусики или прелести. Для этого Змееву нужно было гораздо больше, чем просто привлекательность или женские голые ноги.

Девочка Лерочка заводила его с пол-оборота.

Успокоиться.