Теодосия и последний фараон - Робин Лафевер

Из задумчивости меня вывел долетевший от окна звук – это Исида скребла коготками по подоконнику, требуя, чтобы я выпустила ее на улицу.

И тут мне в голову пришла мысль – роскошная, грандиозная!

– Потерпи еще минутку, – сказала я Исиде, быстро выскочила за дверь и заглянула в соседнюю кладовку, куда сложили наши ненужные сейчас вещи. Как я и надеялась, там отыскалась плоская, с невысокими бортиками крышка от ящика. Я взяла ее и прихватила заодно старый ненужный парусиновый мешочек. Вернувшись в свою комнату, я вынула из фальшивого днища корзинки Исиды завернутую в газеты и промасленную тряпку Изумрудную табличку и переложила ее в принесенную из кладовки крышку – в перевернутом виде она превратилась в ящик с низкими стенками.

– Еще две секунды, клянусь, – пообещала я внимательно следившей за мной Исиде.

Я подхватила парусиновый мешок и подошла к окну. Возле дома никого не было – отлично. Я села на подоконник, перекинула ноги наружу, затем соскочила на землю и тщательно прикрыла за собой окно. Пригнувшись возле стены – чтобы случайно не попасться кому-нибудь на глаза, – я наполнила мешочек сухой грязью. Затем забралась снаружи на подоконник, открыла окно и забралась назад в свою комнату. Быстро закрыла окно, едва не прищемив нос рвавшейся на улицу Исиде.

– Сейчас, сейчас, прости, – уговаривала я Исиду, быстро пересыпая землю из мешочка в ящик, а закончив, сказала: – Теперь прошу! Все это для тебя одной!

Исида подошла к ящику, принюхалась, затем забралась внутрь и принялась разгребать землю – так делают все кошки перед тем, как присесть на лоток.

– Умница. Хорошая девочка, – сказала я, когда Исида закончила свои дела. Все в самом деле получилось превосходно – ну кто додумается искать табличку в этом ящике? Кроме того, древние египетские маги считали, между прочим, что демоны Подземного царства очень неравнодушны к веществам, которые Исида только что добавила в ящик, просто обожают их. Теперь демоны будут держаться рядом с табличкой, а тот, кто знает о том, насколько ценна эта табличка, должен знать и о вкусах демонов и потому просто инстинктивно станет держаться подальше от ящика.

Единственное, что мне оставалось сделать – это второй раз за это утро умыться и вымыть с мылом испачканные в грязи руки. Умывшись, я дважды обмотала вокруг запястья веревочную ручку ридикюля и взяла свой пробковый шлем. Затем оставила Исиду сторожить табличку и отправилась в Луксор искать своего связного.

Только оказавшись на улице, я вдруг спохватилась, что имею крайне смутное представление, где мне искать майора Гриндла. Занимаясь тем, чтобы спрятать табличку, а затем незаметно ускользнуть из дома, я совершенно забыла, что не имею ни малейшего представления о том, куда нужно идти. Я оглянулась назад, на дом. Спросить у Хабибы? А вдруг она начнет расспрашивать, куда я собралась, и, что еще хуже, расскажет об этом маме?

Пока я раздумывала, рискнуть мне обратиться к Хабибе или нет, прямо передо мной промелькнула маленькая фигурка. От неожиданности я отпрянула назад, но тут же успокоилась, рассмотрев, что это всего лишь обезьянка Гаджи, похожая на непоседливого маленького чертенка. Это значит, что Гаджи где-то неподалеку, а ведь он жил в Луксоре. Быть может, он подскажет мне путь.

Словно прочитав мои мысли, Сефу обернулся и поскакал назад, в ту сторону, откуда появился, то и дело останавливаясь и посматривая, иду ли я за ним.

Он привел меня к жалкой заброшенной лачуге с лежащей на пороге кучкой тряпья. Только эта кучка оказалась не тряпьем, а Гаджи. При виде маленького спящего мальчугана у меня защемило сердце, и не только потому, что он потерял работу, спасая меня в Каире от толпы. Не только поэтому. Я с удивлением обнаружила в эту секунду, что, оказывается, вовсе и не солгала маме, когда сказала, что этот мальчик напоминает мне моего младшего брата, Генри. Гаджи был меньше и моложе Генри, но внешне выглядел старше его. Наверное, таким его сделала жизнь на улице, где Гаджи каждый день приходилось бороться за выживание. Легко представить, как быстро делает человека взрослым такая борьба. Но больше всего меня восхищало то, что, набравшись ума и житейского опыта, Гаджи сумел остаться на редкость жизнерадостным, никогда не унывающим человеком.

Сефу ущипнул Гаджи и разбудил его. Гаджи протер глаза, сел, а увидев меня, сразу же вскочил на ноги.

– Доброе утро, – сказала я вежливо.

– Доброе утро, – скованно ответил Гаджи, явно смущенный тем, что я застала его спящим.

– Не удалось найти свою семью? – спросила я.

– Еще нет, – сердито взглянул он на меня.

– Я могу помочь тебе, если хочешь, – предложила я.

– Я не нуждаюсь в вашей помощи, – гордо поднял свой подбородок Гаджи.

Очевидно, он сегодня встал не с той ноги. И голодный, наверное. Генри всегда дуется и капризничает, когда голодный.

– Хочешь слегка перекусить? – Я полезла в карман за бутербродами, которые прихватила себе на полдник.

– Гаджи не попрошайка, мисс, – отвернулся от еды Гаджи.

Хм, не он ли говорил мне только вчера, что будет, если нужно, просить милостыню? Или легче принимать подаяние от тех, кого не знаешь? Быстро прокрутив все это в голове, я сказала:

– Конечно. Просто у меня есть работа для тебя, а заплатить мне нечем, кроме как едой.

– Что за работа? – заинтересовался Гаджи.

– Ты раньше жил в Луксоре, правильно? Хорошо помнишь эти места?

Гаджи кивнул и внимательнее окинул глазами мой пакет с едой.

– Мне нужен проводник по городу.

– Я проведу вас, – кивнул Гаджи, – и, так и быть, приму за это вашу недостаточно большую плату…

Так и быть? А мне казалось, это я делаю ему одолжение.

– …а вы, таким образом, останетесь мне должны, – радостно закончил Гаджи и широко улыбнулся. К нему вернулось хорошее расположение духа. Затем он выхватил у меня из рук пакет с бутербродами, меньше чем за минуту уничтожил их, после чего был готов отправиться в путь.

– Сюда, мисс, – указал он рукой. Обезьянка вспрыгнула ему на плечо, и мы пошли.

Пока Гаджи вел меня по пыльным улочкам городка, я поначалу едва не вывихнула шею, вертя головой по сторонам и пытаясь запомнить дорогу. Но вскоре оказалось, что делала я это совершенно напрасно. Луксор оказался очень небольшим городком, я бы даже сказала, деревней с несколькими роскошными отелями.

Дальше я шла спокойно, но невольно остановилась, когда мы добрались до темной боковой улочки. Гаджи спешил проскочить дальше, но я позвала его назад и спросила:

– А здесь что находится?

– Гаджи точно не знает, но что-то очень плохое, – нахмурился Гаджи. – Это неподходящее место для мисс-эфенди.

– Почему ты говоришь, что это место неподходящее, если толком не знаешь, что здесь такое?