Принцип индивидуации. О развитии человеческого сознания - Мюррей Стайн

Сохранение сознания

И вот так уж случилось, что тот, кого отныне я буду называть героем истории, поскольку, отделившись от короля, он больше не слуга, покидает царство знакомого и берет под свою ответственность последствия риска, на который он пошел. Теперь он – свободное действующее лицо, действующее от своего собственного имени. Отныне он – сознательный индивид, а не приложение к другому. Его путешествие теперь олицетворяет продолжающуюся историю индивидуирующейся личности. В наше время этот риск и жертвование зависимостью остаются теми же, и человек идет на них, покидая большую организацию с изобилием защит и преимуществ, где слава и власть кажутся вполне достижимыми ради индивидуальной свободы и творчества; то же случается и при разводе. Если вам интересно, почему одни люди идут на такой риск, а другие нет, то полезно будет задуматься над нашей волшебной сказкой и понять, что это может вполне зависеть от того, вкусили ли они белой змеи и обнаружили ли ту уверенность в себе, которую обеспечивает связь с бессознательным. Личный гнозис соединяет личность с внутренним источником авторитета и инстинктом. Канал интуиции открывается. Теперь важным становится дело сохранения открытости бессознательному и способности осознавать.

Дар интуитивного понимания не подводит нашего героя на его пути верхом, ибо вскоре он встречается с тремя рыбками, запутавшимися в зарослях и жалующимися на свою несчастную судьбу. Он слышит их разговор и понимает их дилемму, и – что еще более важно – он решительно действует, исходя из того, что слышит. Он освобождает их и возвращает в воду. Этот акт сочувствия будет трижды повторен, с каждым разом оказываясь все более значительным.

Первый – это важный акт сознания. Он указывает на способность героя удерживать сознательную связь с царством животного мира, то есть с содержанием бессознательного в том виде, в каком оно себя выражает. Рыба на внутреннем символическом уровне олицетворяет бессознательное либидо, и он демонстрирует свою способность соединяться с этим измерением, выказывая принятие и понимание. Он способен направлять себя и поддерживать здоровое отношение к своим креативным способностям и воображению. Крайним следствием игнорирования или попрания жалоб рыб была бы психологическая стерильность. Он попал бы в ловушку, став сухим интеллектуалом, лишенным контакта с источниками воображения и творчества. Самое большее – он смог бы передавать традиционные учения. Сохранение живого воображения необходимо для продолжения его индивидуационного путешествия, как мы увидим позже, когда это хорошо послужит ему для установления отношений с женщиной, которую он любит. Успех coniunctio будет зависеть от его контакта с рыбой, от спонтанного движения бессознательного. Рыба символизирует проблеск интуиции, которая может спасти все в момент испытания.

Вторая демонстрация сознания показана в момент, когда герой слышит жалобы муравьиного короля о том, что лошади топчут его маленьких подданных, и он тут же поворачивает своего коня на другую тропу. Это значимо, потому что указывает на его высокую степень настроенности на тело. Будучи верхом, высоко в седле, многие ли люди услышат голосок муравья – так далеко внизу, такой тоненький? Ведь голова так далека от тела! Герой отличается высокой чувствительностью и проницательностью. Это означает, что он в чрезвычайной степени настроен на самые тонкие сигналы симпатической нервной системы. Муравей олицетворяет способность самости к построению и перестройке структур контейнирования, образности и чувств, лежащих далеко за пределами эго-сознания. Здесь герой демонстрирует, что он сохраняет связь с этой частью своей природы, что он будет активно защищать ее и что не будет подавлять или игнорировать ее. Он показывает качество телесного сознания. Он способен сохранять контакт с соматическим бессознательным. Риск игнорирования муравьев – в том, чтобы дойти до крайности и не быть способным восстановиться, физически или эмоционально. Без связи с этим инстинктивным фактором человек легко впадает в определенную инфляцию эго, в которой считает себя бессмертным и богоподобным, не подверженным физическим ограничениям. Это искушение – слишком сильно проталкиваться, слишком быстро и слишком далеко идти без отдыха, отмахнуться от сигналов тела и души, говорящих вам о том, что вы уже достаточно сделали, что нуждаетесь в отдыхе, что должны взять отпуск. Попрание этих соматических и психологических сигналов – столь легко дающееся тем, кто сидит высоко на коне и полон бодрости и эгоистических амбиций – фактически приводит к постоянному упадку. Доведя себя до крайнего состояния, вы уже не можете оправиться, а физическая и психическая усталость становятся хроническими. Это разрушает возможность дальнейшей индивидуации, потому что энергия и средства восстановления более недоступны. Иммунная система выработана и не может уже больше перегруппироваться.

Впрочем, из трех сознательных актов третий, без сомнения, наиболее важный. Герой слышит беседу пары взрослых воронов, жалующихся на своих отпрысков, и видит, как они выбрасывают своих едва оперившихся птенцов из гнезда. Затем он слышит, как молодые кричат: «Какие же мы беспомощные! Мы должны двигаться сами, но летать мы еще не умеем! Что нам остается делать – только лежать здесь, умирая от голода?»[102]И вот, что удивительно, он спешивается, вытаскивает меч из ножен и убивает своего коня. А затем кормит воронят мясом заколотого животного. Как можно понять эту необычайную жертву? Похоже, она непропорциональна. Во имя связи с оперяющимся духом герой приносит в жертву важную часть своей инстинктивной жизни. При встрече с рыбами он сохраняет контакт со своим бессознательным либидо и может связываться с ним спонтанно и творчески. Выручая муравьев, он в контакте со своим соматическим бессознательным, способностью Самости строить и восстанавливать базовые структуры образов и чувств и способности к контейнированию. Теперь же он приносит жертву во имя достижения контакта с духовной стороной себя, и это самая большая и самая драматичная жертва. Не заметив птиц, он рисковал бы связью с духовным миром, которая ему понадобится для завершения миссии индивидуации и для формирования полного и далеко идущего coniunctio с архетипическим бессознательным. Прохождение пути полной индивидуации требует большой жертвы, только так можно достичь цели и стать наиболее полным из возможных для нас выражением Самости. Эта жертва означает радикальный разрыв с идентификацией с прошлым. Конь в этой сказке – эмблема прошлой идентичности и зависимости от родителя-короля, а также олицетворяет резервуар свободной инстинктивной энергии, которую герой получил из своего прошлого, чтобы начать путешествие к индивидуации. Это было важно в начале пути, но сейчас нужно использовать его для других целей. Эта инстинктивная энергия должна быть направлена на вскармливание зарождающегося духа. Герой закладывает ее в основание связи с возникающей духовной установкой. Эти пташки молоды, и для питания им необходимо много энергии. Они не получили поддержки от своих нетерпеливых и жадных родителей, от традиционной духовной установки, жаждущей все прибрать к рукам. Герой нашей сказки, похоже, понимает, что следование по пути в этом путешествии требует его целиком и всей его энергии. Как говорил Иисус, кто оглянется назад, не достоин царствия. Он призывал людей к радикально новому духу. В наши дни это означает взятие на себя риска разрыва с унаследованными традициями и сокровищами для того, чтобы создать новое духовное будущее для себя и для человеческих существ как целого. Этого не достичь половинчатыми средствами, по чуть-чуть здесь и там. Это требует большой жертвы во имя нового символа.[103]