Записки «черного полковника» - Сергей Трахимёнок

— Конечно, электрический стул, — говорит англичанин. — Повешение — это так примитивно.

Садят его на стул, включают рубильник. Но, небывалое дело, тока нет.

— А как же освещение в комнате? — спрашивает Ефимов. — Это должна быть комната без окон.

— Не знаю, — отвечаю я. — Может быть, в США электрические стулья питаются не от бытовой сети.

— А-а, — произносит Ефимов, — тогда понятно.

— Перед англичанином извиняются, говорят, что дважды приговор в исполнение не приводится, ему повезло, и уводят его обратно в камеру, а навстречу уже ведут француза.

— Тока нет, — говорит ему англичанин.

— Понял, — отвечает ему француз.

Приводят француза в ту же комнату и говорят ему: вы находитесь в самой демократической стране мира, а поэтому выбирайте — гильотина, как во Франции или…

— Или, или… — говорит француз. — И побыстрее.

А далее происходит то же самое — тока нет, и француза ведут обратно, а навстречу ему — советский нелегал.

— Тока нет, — говорит ему француз.

— Понял, — отвечает ему наш.

— А на каком языке сказал это француз? — спрашивает Ефимов.

— А это так важно? — начинаю злиться я.

— Ну, конечно, — говорит Ефимов. — В противном случае он ничего бы не понял.

— Ладно, — говорю я примирительно, — они там друг друга обучали французскому и русскому языку, поэтому француз сказал это русскому на знакомом языке.

— А-а, — произносит Ефимов, — тогда понятно.

Мне уже не хочется рассказывать анекдот до конца, ведь в процессе рассказывания анекдотов, как и в вербовке, участвуют две стороны: вербовщик и вербуемый. И если они не являются родственными душами, или вербовщик не нашел в душе вербуемого некую грань, которая близка и понятна ему, ничего из такого сотрудничества не выйдет. Ничего не выйдет сейчас и у меня.

— Ну! — торопит меня Ефимов. — А потом?

— А потом приводят советского нелегала в ту же комнату и говорят ему те же слова про самую демократическую страну в мире и предлагаю выбор: электрический стул, как в США, или расстрелять, как в СССР…

Я делаю паузу, потому что на этом месте любой сотрудник нашего отдела завершил бы мою мысль, но только не Ефимов.

— И что он сказал в ответ? — следует вопрос Ефимова.

— Он, сказал: конечно, расстрелять, у вас ведь тока нету.

— А почему он так сказал, он что, не понял француза? — удивляется Ефимов.

— Конечно, не понял, Коля, конечно, иначе он так бы не сказал, — говорю я и ухожу, чтобы Ефимов не задал мне еще какой-нибудь вопрос, на который у меня уже не будет сил ответить.

Войдя в свой номер, Расим закрыл дверь, разделся, принял душ, приготовил одежду для вечернего выхода «в свет», бухнулся на постель и укрылся простынею.

Он хотел заставить свой мозг просчитать варианты сегодняшнего вечера, но в голове был такой сумбур, что он отказался от этой затеи и просто закрыл глаза и расслабился.

Звонок телефона разбудил его. Было около восьми часов вечера. Расим дотянулся рукой до телефона и снял трубку. Звонил Фарук.

— Выходи в холл, — сказал он, — я жду тебя там.

Расим вскочил и почему-то порадовался, что смог заснуть и не дергался, обдумывая предстоящую встречу. Он сполоснул лицо, наскоро почистил зубы, оделся и вышел в коридор. Затем спустился на лифте в холл, где увидел Фарука, который почему-то нервничал.

— Что случилось? — спросил его Расим.

— Мы опаздываем, — ответил Фарук, — идем быстрее.

Они спустились в цокольный этаж, зашли в некое заведение, в котором в отличие от большого ресторана отеля был маленьких ресторанчик, и прошли в загородку, которая отделяла сидящих в ней от общего зала, но позволяла видеть все, что в этом зале делается.

Столик в «загородке» был сервирован на троих.

— Ну вот, — сказал Расим, — а ты нервничал. Эрдемира еще нет.

— А ты хотел, чтобы он ждал нас здесь? — произнес Фарук. — Нет, брат, это не у вас в России. У нас в Каморкане не босс ждет подчиненных, а подчиненные ждут босса.

«Ни хрена себе, — подумал Расим, — я уже стал подчиненным Эрдемира… Впрочем, возможно, речь идет не обо мне».

Эрдемир появился через четверть часа. Он по-хозяйски вошел в «загородку», кивнул присутствующим и о чем-то спросил Фарука.

Тот ответил ему, явно смутившись.

В это время появился толстый официант и принес меню в кожаных корочках. Но Эрдемир что-то сказал Фаруку, и тот начал говорить с официантом. Говорили они минуты две, а то и три. При этом и Эрдемир, и Расим не участвовали в разговоре. Расим не понимал языка, а Эрдемиру, видимо, было не с руки опускаться до разговоров с официантом.

Записав все что нужно в маленькую книжечку, официант ушел, захватив с собой кожаные меню.

— А что подают в каморканских ресторанах? — спросил Расим Фарука.

— Почти то же самое, — ответил тот, — только приправы у нас более острые.

— Точно, — сказал вдруг Эрдемир по-русски. — Каморкана не такая большая страна, как Турция. И в ней климат более однороден. То есть там тепло на всей территории, тогда как в Турции есть регионы, где зимой столбик термометра опускается до отметки в тридцать градусов.

«Елы-палы, — подумал Расим, — вот еще один знаток русского языка. Причем он говорит по-русски почти без акцента, но газетным стилем. Видимо, много читает русских газет и автоматически повторяет речевые обороты, которые там встречаются».

— Как чувствует себя наш гость? — спросил Эрдемир, и так взглянул на Расима, что тот сразу понял свое несоответствие статусу гостя.

— Все… — ответил за Расима Фарук, но Эрдемир бросил на него быстрый и холодный взгляд, и он замолчал.

— Отдыхаем, отдыхаем, — ответил Расим. — Что еще остается делать гостю? Как мои дела? У меня есть надежда?

— Надежда вещь хорошая, — сказал Эрдемир. — Я задержался потому, что ждал результатов экспертизы.

— Какой? — не понял Расим.

— Химической, — ответил Эрдемир.

Расима как огнем обожгло. Он уже забыл, что четыре дня назад ему в полицейском участке срезали ногти.

— И что с результатами? — спросил он и поперхнулся.

— Они задерживаются, — ответил Эрдемир, — но это не повод огорчаться… Фарук не спросил вас, что бы вы хотели себе заказать, потому что мы хотим вас угостить национальными блюдами, правда, турецкими. Но я думаю, что придет время, и вы попробуете каморканских кушаний. А возможно, когда-нибудь мы попробуем и кушаний белорусских. Я полагаю, вы не откажете нам в любезности прокомментировать меню ваших ресторанов.