На краю Принцесс-парка - Маурин Ли

– В темноте?

– Когда я выходила, было еще светло. Я и не знала, что забрела так далеко.

Если Эмили уезжала куда-нибудь на весь вечер, в гости к Руби обычно приходил Джейкоб. С того дня, как молодой человек увидел Руби танцующей, он обнаружил, что его больше абсолютно не тянет просиживать вечера, какой это обычно делал, у Вэйнрайтов, с Одри, ее мамой, папой и двумя младшими сестрами, разговаривать или играть в карты, пить чай и есть суховатые лепешки, испеченные миссис Вэйнрайт, а потом уединяться с Одри в душной гостиной, чтобы обменяться несколькими целомудренными поцелуями. Нельзя было сказать, что такое времяпрепровождение очень нравилось ему в прошлом, но ведь именно так следует поступать, когда ухаживаешь за девушкой?

Джейкоб все еще чувствовал себя крайне неуютно в Брэмблиз с его атласными подушками, плиссированными шторами и электричеством. Неловкость охватывала его всякий раз, когда Руби пыталась учить его танцевать или пить кофе, когда пересказывала ему то, что слышала по радио или читала в газете Эмили, – загадочные рассказы о неизвестных ему людях, живущих в неизвестных ему странах. Джейкоб ни разу в жизни не открывал газету и лишь немного умел читать и писать.

Руби ослепляла его, переполняла душу благоговением. Она знала все на свете! Когда Джейкоб ложился спать, перед его глазами танцевала ее гибкая грациозная фигурка, а в ушах звучал голос Руби. Он даже забыл, как выглядит Одри, и истратил часть денег, которые откладывал на свадьбу, на покупку костюма на рынке в Омнискерке.

– Мы могли бы вместе купить его в городе в субботу, когда ты не работаешь, – заявила Руби, с восхищением рассматривая дешевый темно-синий костюм со светлой вставкой.

Когда Джейкоб сообщил, что он никогда не был в Ливерпуле, Руби вскрикнула от ужаса:

– Никогда?! О Боже, да я бывала там десятки раз! Десятки!

– Я знаю.

Частые путешествия Руби на поезде, трамвае и пароме также приводили Джейкоба в восхищение. Сам он терпеть не мог уезжать из Киркби. Даже в Омнискерке, небольшом городке с постоянно работающим рынком, его смущало большое количество людей на улицах. На узких улочках парня всегда охватывала паника, в груди что-то сжималось, и ему хотелось бежать туда, где никого нет, а поля и небо ничего не загораживает. Он мог дышать полной грудью лишь на земле, рядом с сельскохозяйственными растениями и животными. Иногда Джейкоб даже жалел, что встретил Руби, – девушка вызвала в его душе настоящее смятение, и теперь он сам не знал, чего ему хочется.

Накануне Рождества вечеринки в доме Роуленд-Грейвзов слились в один непрерывный праздник. В Сочельник, обедая с Руби – большинство блюд были приготовлены миссис Аркрайт заранее, – Эмили тешила себя мыслью о предстоящем визите к соседям.

За последний год ее жизнь стала намного более яркой. Она всем сердцем полюбила Руби, которая была просто идеальной компаньонкой: верной, несклонной к жалобам, умной и всегда веселой. Когда Эмили входила в дом, ей было очень приятно видеть радостное, оживленное лицо девочки. Предыдущей ночью они вместе ездили на мессу, и в церкви Эмили пережила просто восхитительные ощущения, чего не случилось бы, если бы она не взяла с собой Руби. В то же время Роуленд-Грейвзы привносили в ее жизнь веселье и пикантность, по которым она так давно тосковала. Словом, от былой скуки и хандры не осталось и следа.

Готовясь к предстоящему вечеру, Эмили задала традиционный в последнее время вопрос:

– Тебе не будет скучно одной?

Руби сидела на кровати и наблюдала за ней.

– Нет, все хорошо, – прозвучал ее традиционный ответ.

Как только Эмили уехала, девочка включила в своей спальне свет – это был условный сигнал для Джейкоба, который, как она знала, наблюдает за ее окнами с фермы.

Пятнадцать минут спустя Джейкоб явился – как мотылек, которого влечет огонь.

Прошло два года. Вскоре Руби должно было исполниться шестнадцать.

– Надо бы устроить вечеринку, – сказала Эмили за несколько дней до дня рождения. – Но ты ведь никого не знаешь?

– Да, никого, – с невинным видом ответила Руби.

Это если не считать Джейкоба, сотни кондукторов в трамваях, разносчицу Мэгги Маллен, у которой Руби обычно покупала яблоки, миссис Ферст, хозяйку кондитерской в Дингле, девочку одного с Руби возраста по имени Джинни О'Дэр, которая работала на вокзале Эксчендж и которую Руби часто видела в поезде… Еще несколько десятков людей она знала в лицо. Но всех их нельзя было пригласить на свой день рождения.

– Мы обязательно должны хоть как-то отпраздновать этот день, – заявила Эмили.

Если бы она просто повела девочку в кафе, как она поступила год назад, это ничем не нарушило бы ее бурной светской жизни. Но в душе Эмили шевелился червячок вины перед Руби, и, чтобы избавиться от этого неприятного чувства, она купила девочке в подарок дорогие золотые часы.

– Может, пойдем в кино? – предложила Руби. Джинни О'Дэр не раз упоминала о кино, и Руби уже давно собиралась узнать, что это такое.

– Отличная мысль! – воскликнула Эмили. – Мы пойдем на дневной сеанс. В кинотеатре сейчас идет фильм с Гретой Гарбо, «Гранд-отель». Я очень хотела бы увидеть его.

Эмили не знала, что затем Руби посмотрела «Гранд-отель» еще с полдюжины раз. Теперь девочка постоянно подражала Грете Гарбо, стоя перед зеркалом и повторяя: «Я хочу побыть одна». Поездки на трамваях были забыты – приехав в город, Руби шла в кинотеатр на дневной сеанс, покупала самый дешевый билет и, раскрыв рот, сидела в полупустом зале, полностью поглощенная происходящим на экране. За следующие несколько недель она узнала о человеческой природе больше, чем за всю свою предыдущую жизнь. Теперь девушке было известно, что такое предательство, ревность и измена, как легко подвигнуть человека на убийство. Она также узнала, какой чистой и возвышенной и в то же время какой порочной может быть любовь, какие ужасные вещи люди совершают в ее имя. Руби понимала, что актеры лишь играют роли, написанные специально для них, но эти сюжеты наверняка отражали настоящую жизнь – жизнь, о существовании которой она и не догадывалась.

Теперь ей казалось, что Бетт Дэвис, Джоан Кроуфорд и Клодетт Кольбер ее подруги. В Ван Хеффина она была просто влюблена и очень хотела бы такого отца, как Герберт Маршалл.

Примерно в это же время, спустя несколько месяцев после шестнадцатого дня рождения Руби, в жизнь Эмили Дангерфилд пришла любовь.

Биллу Пикерингу было сорок три года, и он был едва ли не первым американцем, которого встретила Эмили. Это обстоятельство лишь усиливало в ее глазах его спокойное, ненавязчивое очарование. Высокий, подтянутый, загорелый, с роскошными вьющимися светлыми волосами и густыми усами, последние десять лет Билл прожил в Монте-Карло, где ему принадлежало несколько отелей. Он носил исключительно дорогую, отлично сшитую одежду, причем носил с неизменной элегантной грацией. К своим друзьям Роуленд-Грейвзам Билл приехал, чтобы провести у них лето, – Монте-Карло с его вечным блеском изрядно ему наскучил. Свои отели он оставил в управление надежным, опытным менеджерам.