Азиатская модель управления. Удачи и провалы самого динамичного региона в мире - Джо Стадвелл

В 1956 году, следуя примеру СССР и Северной Кореи, Мао Цзэдун провозгласил курс на создание сельскохозяйственных коллективов, в рамках которых сотни семей, объединив свои земли, орудия труда и трудовые ресурсы, образовали производственные единицы. Эти изменения, вместе с курсом на индустриализацию, были представлены в Китае как политика «Большого скачка». В реальности же ущерб, причиненный сельхозпроизводству в конце 1950-х гг., был таков, что в 1959–1961 гг. разразился массовый голод, от которого, по оценкам, в стране умерло 30–40 млн человек (немногим меньше 10 % населения).

После этой катастрофы была введена модифицированная система коллективного сельского хозяйства, где работа поощрялась «трудоднями», выдаваемыми чиновниками. Но производство продовольствия в условиях коллективизации едва успевало за ростом населения, и нормы потребления продуктов питания в Китае 1970-х гг. были немногим лучше, чем в 1930-х{48}. Китай оставался в подвешенном состоянии до тех пор, пока революционер (и сын землевладельца) Дэн Сяопин не пришел к власти в 1978 г. и не открыл заново, какие выгоды способно принести семейное фермерство для развивающейся страны. К тому времени два десятилетия развития были потеряны впустую.

Искажение китайской земельной реформы в процессе коллективизации произошло лишь в конце 1950-х гг. До этого в течение целого десятилетия после Второй мировой войны Китай оставался маяком для региона благодаря организованной коммунистами земельной реформе, приведшей к созданию мелких семейных фермерских хозяйств.

В соседней Северной Корее, оккупированной советскими войсками в конце войны, местная Коммунистическая партия во главе с Ким Ир Сеном тоже осуществила в 1946 г. радикальную земельную реформу. Она достигла своей цели при гораздо более низком уровне насилия, чем в Китае. В обеих странах (по крайней мере, до тех пор, пока в Северной Корее не началась в 1954 г. коллективизация) коммунисты приобрели огромную популярность среди фермеров. Их аграрные реформы бросили политический вызов всему региону. Вызов требовал ответа от другой влиятельной силы в Восточной Азии – от США.

Американские политики и чиновники прилагали немалые усилия, чтобы достичь консенсуса по поводу ответа. С одной стороны, обязательное перераспределение чужой частной собственности решительно противоречило американским идеалам в свете давнего законного права граждан США заявлять о владении жилищем с прилегающим участком. С другой стороны, более либерально настроенные специалисты по внешней политике в Вашингтоне утверждали, что земельная реформа была необходима, чтобы сделать азиатские социумы более справедливыми и – в условиях зарождавшейся холодной войны – менее восприимчивыми к нарастающему влиянию коммунизма. (В 1945 г. еще не был накоплен значительный массив фактических доказательств того, что земельная реформа непременно приведет к ускорению экономического роста.) Противоречия между сторонниками имущественного права собственников и теми, кто рассматривал земельную реформу в качестве ключевого условия стабилизации союзников США в Азии, так никогда и не разрешились; это привело к непоследовательной политике на протяжении нескольких лет, а затем и к отказу от поддержки перераспределения земли, несмотря на его очевидные плюсы.

Ближе к завершению мировой войны, унесшей жизни 50 млн человек, возник повышенный спрос на смелую политику, и земельные реформаторы одержали решающую начальную победу по отношению к Японии зимой 1945/46 гг. Генерала Дугласа Макартура, главнокомандующего союзными оккупационными войсками (Supreme Commander for the Allied Powers, SCAP) в Японии, уговорили официально проводить политику под лозунгом «Землю – крестьянам».

Однако импульс к переменам в других государствах, находившихся под влиянием США, быстро натолкнулся на сопротивление в Южной Корее. Там командующий сухопутными силами США выступил категорически против перераспределения земли, а вашингтонская политическая элита была не столь уж заинтересована в форсировании этого вопроса. Но земельная реформа Ким Ир Сена, проведенная весной 1946 г. на Севере, поставила Штаты и Ли Сын Мана, их политическую марионетку в Сеуле, перед свершившимся фактом. Закон о реформе был принят, но президент Ли не спешил с его реализацией, а Вашингтон на него не давил. В конечном счете этот вопрос был закрыт гражданской войной в Корее 1950–1953 гг., после которой перераспределение земли реально началось.

В материковом Китае реакция американцев на коммунистическую земельную реформу во время гражданской войны 1946–1949 гг. безнадежно и непростительно запоздала. В октябре 1948 г. правительство США спонсировало создание Совместной комиссии по восстановлению сельских районов (Joint Commission on Rural Reconstruction, JCRR) со своими союзниками из партии Гоминьдан (националистами) – намного позже завершения земельной реформы в районах, контролируемых коммунистами. JCRR финансировала небольшие эксперименты по перераспределению под девизом «Землю – крестьянам» в немногих районах Центрального Китая, еще находившихся под властью националистов в последние 12 месяцев гражданской войны{49}. Но после того как националисты потерпели поражение и бежали на Тайвань, незначительное вмешательство США в материковой части сменилось гораздо более усилившейся целенаправленной политикой в островной части государства. Деятельность JCRR перенесли на Тайвань и значительно расширили. Когда в начале 1950-х гг. решимость Чан Кайши перераспределить частную земельную собственность ослабла, именно его американские союзники настояли на продолжении реформы. Впрочем, это был последний случай, когда Вашингтон использовал свое влияние на то, чтобы в Восточной Азии земельная реформа действительно состоялась. Союзники США в Юго-Восточной Азии подобному давлению никогда не подвергались.

Вклад США был импульсивным порывом, отражавшим те смешанные чувства, которые земельная реформа вызывала у американских политиков и военачальников. Если в поверженной Японии они действовали оперативно и решительно, то в Южной Корее проявили колебания, пока события на Севере не заставили США действовать, а в континентальном Китае вели себя слишком скромно и постоянно запаздывали, зато, хоть и с запозданием, активно вмешались в политику Тайваня. Победа коммунизма в Китае и Северной Корее потребовала от американцев проявить четко выраженное лидерство. В конце концов его хватило для стабилизации политической ситуации в Северо-Восточной Азии и фиксации границ в начинавшейся холодной войне. США приняли на себя лидерство по необходимости, а не вследствие реальных убеждений политиков в Вашингтоне. Вот почему импульс к проведению земельной реформы оказался слишком быстротечным для Юго-Восточной Азии (включая американскую колонию Филиппины и другую, брошенную американцами колонию – Южный Вьетнам), чтобы ощутить выгоды от поддержанного США перераспределения земли.