Пером и шпагой - Валентин Пикуль

Волны Ладожского озера, о которых так много рассказывал принц Конти, казалось, уже смыкались над головой Дугласа. Но французские коммерсанты, давно обрусевшие, помогли ему проникнуть к Воронцову, который был вице-канцлером и сторонником союза с Францией…

— Имею поручение, — брякнул Дуглас с разгону, — предложить себя в библиотекари и прислать образцы бургундского вина…

Михаил Илларионович был из числа «пужливых».

— Да бог с вами, — отступил он подальше от гостя. — Какой там еще библиотекарь? Какое вино?

— Библиотекарь — это я, а вино — суть лица, необходимые для переговоров между Версалем и Петербургом.

— Вот так и надобно сразу говорить, — смекнул Воронцов, прищелкнув пальцами. — А каковы ваши полномочия, сударь?

— Я лишь первая ласточка Версаля, — признался Дуглас, — и пока никаких полномочий, кроме добрых желаний короля Людовика, я не принес…

Тут вице-канцлер решил, что перед ним очередной авантюрист, какие часто наведываются в Россию, и взялся за колокольчик.

— Жано! — сказал Воронцов лакею-французу. — Будьте добры, милый, сведите этого господина вниз по черной лестнице, чтобы никто его не заметил, и более ко мне не допускайте!

И тайный агент короля снова пустился в бега до самого Парижа. Но — проездом через Митаву — Дуглас все-таки успел разменять русские рубли обратно на дукаты, и знакомый меняла, как и прежде, высчитал с него три процента в свою пользу.

— Что так недолго гостили, сударь? — спросил с ухмылкой.

— Европа плохо знакома с климатом России… Лечиться там нельзя: жара страшная, а ночью кусают комары.

Дуглас был так поглощен страхами перед русской инквизицией, что в гостинице «Под черным орлом» он даже не заметил одного человека. А этот человек был того же поля ягода, что и Дуглас. Только он был послан в Россию не от короля из Версаля — его направили шпионить из Варшавы… Два шпиона жили под одной крышей и прохлопали друг друга. Дальше началась комедия!

* * *

Когда Дуглас отъехал, он не знал, что «Под черным орлом» остались пить вино два истых француза.

Один из них плотно вошел в историю русской культуры, его имя неотделимо от имен Ломоносова и Леонарда Эйлера. Это был актер Чуди, который издавал в Петербурге альманах «Литературный хамелеон». Из Чуди он переделал себя в кавалеры Люсси Потом этот Чуди — Люсси переехал на даровые харчи в дом Шувалова, где самовольно произвел себя в графа Пютланжа. В те времена люди не стыдились называть себя, как им больше нравилось.

Выпив вина и наговорившись, Чуди — Люсси — Пютланж спросил соседа:

— А кто вы, мсье?.. Я про себя уже все рассказал вам! Собутыльником его оказался французский шпион.

— Клянитесь, — таинственно прошептал он, — во имя Франции и короля оказать мне услугу… Меня зовут Мейссонье де Валькруассан, и вы, надеюсь, не откажете мне в любезности донести до Парижа важные сведения… Вы же едете в Париж?

— О да! Меня там ждут дела… Я ведь когда-то был актером! Вы можете мне верить: я скорее стану гребцом на алжирской галере, нежели подведу такого патриота, как вы.

Чуди забрал у Валькруассана все его секретные бумаги и отправил их прямиком в Петербург — к своему покровителю Шувалову. После чего этот Чуди с чистой совестью ускакал в Париж, где его за прошлые «актерства» давно поджидала камера в Бастилии! В комедии осталось одно действующее лицо — Валькруассан.

Этого комедианта арестовали в Риге (тайком от канцлера Бестужева) и — за счет Шуваловых! — со всеми удобствами покатили в Россию, где его поджидала камера в Шлиссельбурге. Таким образом «патриоты» оказались каждый на том месте, какого они и заслуживали…

Валькруассан видел теперь из окошка крепости волны Ладожского озера, с ревом наступавшие на низкий берег, и седел от ужаса. В один из дней его спустили в подвал русской Бастилии. Громадный мужик с дерюжинкой на поясе раздувал мехи горнила, докрасна накаливая здоровенные клещи. А за столом сидел ласковый русский дедушка в паричке набок. Он любовно перебирал лежавшие перед ним ржавые клейма, щипцы для вырывания ноздрей, плети-семихвостки.

— Не надо! — дико закричал Валькруассан. — Только не мучайте… Я все скажу вам! Милосердия, милосердия…

Дедушка погладил шпиона по головке, как родного сына:

— Что вы, сударь? Разве же я вам сделаю плохого? Это мы так.., балуемся. Ну-ну, не плачьте. Садитесь-ка вот сюда. Выберите перышко да отпишите нам все по порядку… Кто такой? Кто послал? Чего надобно в России?

Валькруассан отписал по порядку: секретарь французского резидента в Варшаве, графа Брольи, он прибыл с поручением следить за вооружением России; Версаль озабочен — каковы истинные намерения русского двора и каковы взгляды Елизаветы на сближение России с Францией…

— Ну вот и все, — сказал дедушка, снимая очки. — Премория ваш хоть куда! А вы, сударь, пугались… Это нехорошо: ведь французы — народ смелый… Яшка, — крикнул он палачу, — гаси поддувало да струмент пытошный сложи. И так обошлось…

Этот же Яшка, перестав быть палачом, сделался цирюльником. Валькруассана побрили, причесали и (опять-таки тайно от Бестужева) водою доставили в Петербург — по Неве, под парусами. Оттуда — через сады — в дом Ивана Шувалова. Стол уже был накрыт, француза деликатно оставили одного, и Валькруассан впервые в жизни наелся русской икры. Вино тоже было преудивительное — только для француза!

— А сейчас, — с поклоном вошел лакей, — вам предстоит разговор с очень важной персоной…

К французу вышел сам фаворит императрицы Иван Иванович Шувалов, но себя не назвал и повел осторожные речи:

— На один из вопросов, для выяснения которого вы и пытались пробраться в Россию, я вам отвечу без утайки… Да! Моя государыня огорчена разладом с Версалем, особливо тем нелестным тоном, в котором газеты Парижа отзываются на все происходящее в России… Не думайте, что если мы, русские, живем на отшибе Европы, то для нас безразлично, что говорят о России! Мы очень внимательно следим за иностранной печатью. И передайте тем, кто вас послал: сначала измените тон в печати, а потом добивайтесь дружбы с нами!

— Вы заслужите бессмертие, — воскликнул Валькруассан, — если подвигнете свою императрицу к союзу с моим королем!

— У нас хватает союзников, — брезгливо поморщился Шувалов. — И не нам, русским, искать их. Россия достаточно могущественна, ей не надо искать кого-то. От самой Франции зависит этот союз… Версалю нет дела до Польши! А тем более незачем подбивать султана турецкого на войну с нами… Можете передать это тем, кто вас послал!

Валькруассан прижал руку к сердцу, распетушился:

— Клянусь! Именем той прекрасной, которое не смею произнести, но которая изнывает по мне в Варшаве и которую зовут Ядвига Падревска… Клянусь! Я сейчас же брошусь в Париж, чтобы довести до моего короля столь важные признания.

Шувалов поиграл сверкающей табакеркой: