Большая книга ужасов – 65 - Елена Усачева

– Говорят, непогода на неделю.

Мама не ответила. Она не любила, когда с ней спорят. Для нее непогода только на сегодняшний вечер.

– Здесь еще есть гостиница «Гандвик», – попыталась я примирить маму с действительностью.

Интернет не позволял скучать. Выдавал самый радужный прогноз погоды. Жара, загорать можно. Море все-таки, хоть и Белое. Онежская губа. На лед выходят моржи и нерпы. Вчера было плюс двадцать, сегодня почему-то плюс восемь и дождь. Хочу вчерашний прогноз!

– Мы завтра едем на Соловки, – припечатала мама.

Ну да, там нас ждет гостиница «Приют». Ждет… не дождется…

Комната у нас была такая же узкая, как и коридор. Две кровати, деревянные спинки. После нашей реки мне не хватало простора. И не в конкретной комнате, а вообще. Горизонта, чтобы можно было идти и идти, остановиться, когда устал, а не потому, что дорога кончилась. Или плыть. Или рыбу ловить. Или на камне сидеть.

Мы какое-то время повалялись на кроватях. На часах – четыре. Обедать поздно, ужинать рано. И не хочется. В голове еще стучат колеса поезда.

Сидеть без дела – это для моей активной мамы подвиг.

– Ну что? – сломалась она. – Будем обживаться. Для начала с дороги надо сходить в душ, узнать, где здесь магазин. Я закачала несколько фильмов. Вечер переживем!

Мама потянула к себе сумку – это я с чемоданом, потому что собиралась в спешке и бросала все, что под руку попадется, а мама всегда налегке, с одной переменой белья, – и ручка у этой сумки с характерным хряканьем оторвалась.

– Надо же! – удивилась мама.

Я улыбнулась. Надоело ждать, уже хочется, чтобы посыпалось.

Оборванная ручка маму не заинтересовала. Она извлекла дорожный несессер, подхватила полотенце и отправилась в открытый космос. Я подошла к сумке. С ручкой могло случиться все что угодно. Я бы не удивилась, если бы нитки подрезали или саму ткань надкусили злобные клопы. Но здесь все было чисто – перетерлись. От частого использования.

Ладно, ждем дальше.

Я распахнула дверь и прислушалась. Принимавшая нас женщина гремела чашками, бормотал телевизор, светленький коридорчик был озарен ярким светом. Шумела вода. Было слышно, как журчит бачок в туалете. Скучно ему, бедному, вот он и говорит сам с собой.

Юлечке, наверное, тоже скучно. Дух ее не успокоился, она бродит «тучей в тьму», ищет компанию. А тут я, вся такая, с фантазиями. Или она меня специально выбрала? Не первая же я, кто камень этот нашел. Наверняка мальчишки его излазили весь, машины мимо постоянно ездят, кто-нибудь да остановится. А ведь бабушка знает, кто такая Юлечка, поэтому и отправила меня из деревни. И баба Шура знает. Она Вичке рассказала. И мама теперь знает.

Коридор. Лампочки располагаются так, что тени не получается, только свет.

Пиу! – погасла лампочка у меня над головой. Я коснулась крестика на груди. Я его теперь постоянно трогаю, веревочка забохромилась. Тоже скоро порвется.

– Здрасте, – пробормотала я, прислушиваясь.

– Ай! – взвизгнули в душе. Что-то там ударилось, покатилось, вода стала шуметь по-другому. А потом и вовсе смолкла.

Почему-то мне представилось, что на маму вдруг вылили ведро серной кислоты. Жуть какая!

Дверь щелкнула, в проеме показалась мокрая мамина голова.

– Эй! – крикнула она по коридору. – Что с водой? Рика! – заметила она меня. – Сходи спроси, почему горячая вода кончилась.

Я бы могла сказать, что ходить бессмысленно, что еще хорошо, что горячая. А ну как холодную вырубили бы? Кипятком мыться? А так – прохлада, бодрит. Но я честно потопала в сторону бормочущего телевизора. Пока шла, представила, что в кресле сидит, развалясь, Юлечка, перед ней на столе кружка дымящегося кофе, а по телику что-нибудь забойное. «Восставшие из ада», «Ворон» или на худой конец «Шестое чувство».

Очень я все это ярко вообразила, поэтому удивилась, увидев все ту же печальную женщину.

– У вас там вода горячая не работает.

– Это что! – воскликнула хозяйка, показывая в телевизор. – Вон на Соловках авария, вообще никакой воды нет. На всем острове. Чего-то там размыло. Из-за шторма ремонтники не могут до них добраться. Два корабля отправили. Один только до Кузовов дошел. Второй до Заяцкого, но в саму бухту войти не могут.

И она уставилась в телевизор. Я огляделась. В такой белоснежности стен Юлечке было не место. Ее бы на кладбище, среди гробов. Но она была где-то здесь.

– Еще лампочка перегорела.

– Это уже завтра, – отмахнулась женщина. – Я мужа пришлю.

В телерепортаже бушевали волны. Высокие такие. Хотя по экрану и не разберешь. Может, не очень. А завтра на Соловках все будет хорошо.

Я сообщила маме, что помывка на сегодня закончилась, и отправилась в номер. В нем было холодно, словно сюда внесли маленький айсберг. Больше ничего не изменилось.

Мама ворвалась в комнату, разбрызгивая с волос ледяную воду.

– Надо же, – бормотала она, натягивая свитер. – Надо же!

Под мышкой на свитере была хорошая дыра. Мама сунула в нее руку, потом поправилась и, уже одевшись, сообразила, что что-то не так.

– Это Юлечка, – произнесла я, пока мама изучала прореху.

– Ты думаешь, моли стали имена давать? Можем запутаться – они все на одно лицо.

– Это будет одна такая, откормленная, мордатая, – пыталась шутить я. Неубедительно у меня получалось. – И какашки у нее будут как твой свитер – зеленые. А еще на Соловках авария, там вообще воды нет.

– А озера? – Мама очень живописно стояла как раз перед картой Соловецкого архипелага, большой остров был весь испещрен озерами. – Тоже Юлечка выпила? Так, давай-ка уже выкинем все это из головы и будем отдыхать. Священник – бог с ним, найдем, значит, найдем. Но в первую очередь мы приехали развеяться. Поэтому хватит глупостей.

– Почему она умерла? – спросила я.

– А я откуда знаю! Головой об столб ударилась. Ты поезди по нашим дорогам – сплошные кресты с цветами. Порой думаешь – какой черт вынес тебя на эту трассу? Бык твою Юлечку забодал!

– А как же бабушка? Они ведь знали друг друга!

Мать зависла. Полотенце сползло с головы.

– Это что за фантазии?

– Вичка сказала, что это семейное проклятье! Расскажи мне, мы тогда сможем что-то сделать!

– Какое проклятье?

– Из-за любви, конечно! Юлечка с бабушкой любили одного парня, а он выбрал бабушку. Юлечка утопилась, пообещав отомстить внукам. И вот теперь мстит. А парень тот, – меня вдруг посетило озарение, – тот дед, что жил в разрушенном доме! Правильно, да?

– Мстит, это точно. Мне мстит, что у меня дочь такая. – Мать с тревогой смотрела на мой лоб. – У тебя голова не болит? Этому памятнику лет десять. Какая любовь у бабушки?