Землетрясение в отдельно взятом дворе - Марианна Гончарова

Ты казала: в понэдилок

Пидэм разом по барвинок.

Я прыйшов — тэбэ нема,

Пидманула-пидвэла!

Все девчонки, подруги моей дочери, завидуют, что у Линки есть старший брат. Это так здорово, ноют они, наблюдая, как Линкин брат забирает ее из школы на машине, старший брат — это как охранная грамота: никто тебя не тронет, не обидит, вообщееее…

На что я отвечаю подругам моей дочери, что необязательно иметь старшего брата. Иногда можно иметь младшую сестру и тоже чувствовать себя очень защищенной.

Сказала я им и подумала, что пора-пора написать про мою сестру Таню.

Она — чистое золото. Так говорил наш одесский дедушка. Так считали все вокруг. Почему «считали»? Она и сейчас — чистое золото.

В детстве она очень меня выручала — помогала мне есть. Я ела плохо, Танька ела хорошо. И когда мама выходила из комнаты, где мы ели, Танька успевала съесть из моей тарелки что-нибудь для нее привлекательное.

А сейчас я ем хорошо. Поэтому, когда я приезжаю к Таньке в гости, она всегда готовит мне вкусное. А готовить она умеет. А чего она не умеет?

Танька — искусница и мастерица. Она может сшить из лоскутков покрывало, которое не отличишь от фирменного немецкого, или стильное элегантное пальто, или дивный вечерний наряд, может смастерить из ничего роскошные шторы, исполинский ковер или миниатюрную филигранную изящную игрушку-брошь, может связать уютный кардиган или тонкий свитерок, или, например, трансформировать обычную магазинную мебель в неповторимый и штучный модуль, или сплести из шнура гамак. Она может все.

Танька купила квартиру, где до нее долго, раздольно и весело жили три поколения потомственных алкоголиков. С друзьями и случайными знакомыми. Ага. Таня свалила все безопасные стены (не несущие), перепланировала квартиру, сорвала полы, настелила новые, пару ночей посидела над чертежами, и через несколько месяцев силами Танькиных друзей и нескольких подсобников из дружественной страны Молдовы получился лучший сон дизайнера. Мало того, на все двери Танька сама сложила витражи. А потом походила, подумала, повертела носом и сшила из лоскутов натурального китайского шелка шторы такого же рисунка, как витражи. Словом, она может все, что ни спроси.

В детстве Таня любила покушать и петь песни. Ела талантливо, я уже об этом говорила, а с песнями — ну никак не получалось. Тот самый традиционный медведь, который шатается по планете и выборочно наступает людям на уши, рядом с Танькой вообще комфортно поселился, ежедневно старательно отплясывая джигу, прыгая вприсядку и выкидывая причудливые коленца на ее довольно симпатичных, маленьких, изящно вырезанных ушках.

Но нет ничего невозможного для нашей семьи.

Я стала заниматься с сестрой Таней музыкой, подолгу старательно и терпеливо подталкивая ее к ноте, в которую тыкала пальцем на клавиатуре рояля. Частенько я не выдерживала напора Танькиного страстного желания петь и виляния голосом вокруг нужной ноты, бахала крышкой фортепиано и выходила прочь из комнаты, контрольным выстрелом хлопнув дверью. Но Танька была очень настойчива. У Таньки вообще характер что надо. И в седьмом классе вдруг после тщательного прослушивания ее пригласили петь в вокальный школьный ансамбль. И она стала держать партию второго сопрано, и так ловко, не съезжая, не переползая на другие партии, чистенько интонируя сочным, хорошо поставленным голосом.

И как-то после очень успешного концерта, когда ее отметили и похвалили, Танька радостно поблагодарила меня за науку, загадочно по-щучьи сверкнув глазом:

— Я тебе еще пригожусь!

И пригодилась.

Однажды идиот второгодник по кличке Шило, мой одноклассник, играл со спичками. Круг интересов Шила был с поросенкин пятак, в девятом классе он читал с большим трудом по слогам. Судите сами, насколько он был дремучий — школьные хулиганы его даже не брали играть в секу на пустыре за школой, потому что он не понимал, как играть, и все путал. На переменах Шило обычно лазал по чужим портфелям, щипал, или колол шилом девочек (откуда и кличка, да), или, как в тот самый раз, играл со спичками. Придурок выдающийся был и опасный, в общем. Играл-играл со спичками, а большая перемена тогда длилась полчаса, ему надоело зажигать спички просто так. Сначала он прожег свой портфель, потом подошву башмака, пытался поджечь цветы на подоконнике и парту, а потом — какой бес занес меня в тот момент в класс, не знаю, — он обрадовался новой жертве:

— Ы! Ханчирооова! — И радостно поднес спичку к моему лицу.

С волдырем во всю щеку меня отправили сначала в больницу в сопровождении школьной медсестры, а потом домой. Я страшно рыдала и думала, что жизнь моя окончена, надо будет к людям поворачиваться правой стороной лица, потому что на левой будет страшный шрам от ожога.

После уроков домой пришла сестра Танька, тихо вошла в нашу общую с ней комнату, угрюмо осмотрела мою запухшую физиономию, почему-то удовлетворенно кивнула, грохнула свою кошку-копилку об пол, молча собрала монеты и принесла мне из магазина напротив дома, где мы жили, полкило конфет «Мишка на Севере», которые, как обычно, деловито помогла мне съесть. Она весь вечер была очень внимательна и даже ночью вставала смотреть, чтобы я случайно не улеглась на подушку обожженной стороной лица.

Когда спустя неделю я вернулась в школу, Шила в классе уже не было — родители моих одноклассников настояли, чтобы его перевели в другую школу. А подруга Оля рассказала такую историю.

Как только моя сестра Танька узнала, что со мной случилось и кто в этом виноват, она собрала своих одноклассников — шестой класс, самый тот возраст, чтобы совершать правильные поступки, — построила их дерзким многоголовым горластым клином — Танька была очень авторитетна в своем классе — и повела войной против шиловского произвола. Как мне рассказали, юные мстители из шестого класса со всех сторон, как муравьи, напали, облепили, вцепились и крепко держали здорового, но тупого и неповоротливого Шило, а Танька притащила откуда-то два кирпича, потом подволокла еще два, спокойно сложила их аккуратной стопочкой, вскарабкалась на это сооружение и прицельно от всей души двинула Шилу прямо в ровный тогда еще его нос.

Прошло много лет с тех пор.

Таня стала высококлассным специалистом по радиометрологии и работает в большом научно-исследовательском институте под Москвой. Это не мешает ей мастерить и украшать свою (да и мою) жизнь всякими уникальными вещами.

Шило так и живет в нашем городе, нигде не работает, но зато вступил в какую-то местную национал-социалистическую ячейку и ездит за небольшую плату на разные митинги кричать «Ганьба!» и мотать черными флагами. Ну и пьет, конечно. А что он еще может, болезный.

А я, когда смотрюсь в зеркало и вижу маленький, еле заметный шрам на левой щеке, думаю, что пусть кто-то мечтает о старшем брате, зато у меня есть младшая сестра.