Ричард Длинные Руки - гауграф - Гай Юлий Орловский

– Уже нет, – отрубил он. – Есть титулы несовместимые. Вы могли быть гроссграфом Армландии и коннетаблем Фоссано, хотя и в этом есть зерно мятежа, но быть еще и маркграфом Сен-Мари?.. Стать подданным короля Кейдана?

Он гордо выпрямился и оглядел рыцарей. Они зашумели, все верно, одним решением майордома превратиться из завоевателей королевства в его подданных?

– Это только слова, – сказал я громко, но сам ощутил, что прозвучало жалко. – Мечи в наших руках!

– Но кому они будут служить? – обрубил лорд Рейнфельс.

Даже барон Альбрехт проговорил негромко:

– Для рыцарей слова значат очень много, сэр Ричард. К примеру, если такое понятие, как слово чести…

Ноги подкашивались, я дотащился до постели, развернулся и рухнул навзничь. Все тело гудит, словно внутри летают сердитые жуки и пытаются вырваться на волю.

Из стены выметнулась струя голубоватого газа, так показалось вначале, затем вылепилось тяжелое массивное лицо с толстыми губами и тяжелой нижней челюстью.

– Привет, Логирд, – сказал я слабым голосом. – Извини, встать нет сил…

Он завис посреди комнаты, подлетел ближе. Глаза навыкате всматривались в меня без всякого сочувствия.

– Там что-то стряслось?

– А ты не знаешь? – ответил я вопросом на вопрос.

– Нет, – ответил он. – Как-то восхотелось посмотреть, что там у вас… но туда не смог. Даже не понял, то ли от старых хозяев уцелели стены, то ли маги Ундерлендов поставили… И что там нашли на свою голову?

– Если бы на голову, – пробормотал я.

– Расскажите, – попросил он.

– Я с магами не общался, – ответил я.

– А с кем?

Я отмахнулся.

– А с кем я еще могу? Рыцари, рыцари, рыцари…

– Расскажите, – повторил он. – Теперь я могу только так… пировать!

Я рассказывал, он внимательно слушал, пару раз закружился от восторга, один раз подпрыгнул так, что исчез в потолке, это когда я упомянул летающие корабли. Рассказ я закончил на последнем задании, когда сжег все летательные штуки, не забыв сказать, что мое незримничество распространяется и на личину крылатого зверя и что теперь моей мощи хватает, чтобы брать с собой и меч.

Логирд слушал с жадностью изголодавшегося, ученый, все новое интересно, я для него самый увлекательный опыт.

– Значит, – сказал он уверенно, – исчезничество крылатого зверя выше, чем у человека!.. Или потому, что исчезников среди людей немало, против них много заклятий, амулетов, а такой зверь, как вот вы, уже редкость из редкостей!..

– Хорошо, – сказал я.

Он спросил внезапно:

– А что там в Ундерлендах произошло такое, что вдруг приоткрылась способность к исчезничеству?

Я пробормотал:

– Да вроде бы ничего…

– Вспомните, – сказал он настойчиво. – Какая-то встряска, что-то на вас подействовало! Что-то высвободило еще одну возможность…

Он смотрел пытливо, я ответил бараньи прямым и честным взглядом. Жди, щас расскажу весь свой позор, как попался сдуру, как едва не сожгли, как спасло вмешательство женщины, которую я вроде бы держал в Геннегау под замком, как вообще вел себя невероятно глупо…

– Как-то молотком по пальцу попал, – сказал я, – может быть, это?

– Больно было? – спросил он с интересом.

– Хотя бы посочувствовал, – упрекнул я. – Конечно!.. Что я только и кого только не вспомнил!

Он сказал деловито:

– Могло послужить толчком. Боль, страдания, пролитая кровь – это главное для Терроса. Да, это верный путь!.. Боль и страдания!.. Думаю, вы сможете открыть в себе что-то еще…

Я торопливо выставил перед собой ладони.

– Нет-нет!.. И так чуть не кончился. Нет уж, мне хватит. Лучшее – враг хорошего.

– Ваша воля тогда ослабла, – пояснил он. – А эмоции бурлили! Террос – это прежде всего дикая и почти неразумная мощь. Как только боль в вашем пальце утихла, вы снова все подчинили своей железной воле.

– Ага, – сказал я, – железной, да.

Жуткая мысль скользнула по спинному мозгу, не решаясь постучаться в череп, я спросил дрожащим голосом:

– Погоди… Это что значит? Когда я сплю и себя не контролирую, Террос может захватить контроль?

– Терроса нет, – сказал он терпеливо. – Он вообще не может существовать в теле человека. Но его способности стали вашими. Вы и без Терроса не всегда себя контролировали! Приходили в ярость, гневались… не контролируете, когда тянет к женщинам…

– Это я контролирую, – заверил я уверенно и на всякий случай сплюнул, – еще с утра! Насчет ярости – другое дело. Честно говоря, между нами, чаще играю ярость – рыцарям положено быть яростными и гневными. Тем более, правителям. Не стану же в самом деле беситься из-за какой-то ерунды!

– Но иногда яритесь?

– Редко, – сказал я твердо. – Очень редко.

Он вздохнул.

– Рыцарям положено, признак благородной породы, а правителям по рангу – гневаться. Однако вам и то, и другое – рискованно. Рискованно было всегда, а теперь – особенно.

– Совсем ты меня запугал, – сказал я. – Теперь ходи и оглядывайся.

Я чувствовал, что голос мой звучит глухо, Логирд проплыл по комнате взад-вперед, как сквозь вату в ушах я услышал его негромкий голос, полный сочувствия:

– Вы никогда еще так не уставали, сэр Ричард… Вам нужно отоспаться.

…Я очнулся от глубокого сна, как будто вынырнул из обморока, охнул, привстал на локте. Бобик поднял голову и посмотрел очень внимательно. В комнате свежо, по ту сторону стены яркий солнечный день, вижу на дальней башне трепещущий флажок, доносится аромат цветов… Ну да, здесь же кухня далеко от дворца, как и бойня для скота, здесь королевскость, богатство, изысканность…

Я опустил ноги на мягкий толстый ковер, Бобик зевнул и опустил голову на передние лапы, продолжая следить за мной из-под приспущенных век. Злая сила во мне требует действий, я поднялся, повел плечами, мышцы работают, кровь по жилам струится хорошо, разогревается быстро. Похоже, я в самом деле отоспался и почти ожил.

– Лежи, лежи, – предупредил я Бобика. – Обещаю, еще поиграем. Но не сейчас.

Он протяжно скульнул. Я поскреб ногтями по лобастой голове, за дверью послышалось шевеление, донесся тяжелый вздох. Створки приоткрылись, заглянул дворецкий.

– Ваша светлость… завтрак?

– Давай, – разрешил я и кивнул на Бобика. – Нам на двоих.

– Конечно-конечно, – заверил он. – Завтрак на четверых, так и велю…

Барон Альбрехт вошел без стука и предупреждения со стороны церемониймейстера, что непривычно и тревожно. Я подобрался, когда он приблизился и взглянул мне в лицо холодными серыми глазами. Бобик подбежал к нему и подставил голову, но барон почесал его за ухом чисто машинально.