Друг. Любовник. Муж - Александра Седова

Отрицательно качаю головой.

— Ты торопишь события. — отвечаю.

— Это все равно случится, чего ждать? — спрашивает и смотрит непонимающим взглядом. — Я уверен в том чего хочу.

— Мне нравится моя квартира. — мягко отвечаю и улыбаюсь.

— Я сниму тебе хорошую квартиру в моем доме. Будешь жить рядом, пока не станешь готова к совместной жизни.

Усмехаюсь и отворачиваюсь к окну. Не понимает. Не нужна мне никакая другая жил площадь. Хоть дорогая, хоть с роскошным ремонтом, хоть в центре. Мне нужна именно та, в которую вложена часть моей души. Которая стала спасением и укрытием от прошлой жизни. Если я когда-нибудь и решусь на переезд, то на это должна быть очень веская причина.

Максим проводит ладонью по моей ноге вверх, под подол платья и упирается пальцами в трусики.

— Тебе нужно думать о будущем. — говорит, смотрит в глаза, а сам гладит меня между ног, пытается возбудить, но от этих действий возбуждается только он сам. — Пойдёшь учиться, я оплачу институт. Возьму тебе машину, какую захочешь… — его голос звучит все тише, дыхание сбивается. Скользит пальцами под тонкую ткань трусиков и без промедления проникает внутрь.

— Мне нравится моя работа. — говорю. Пытаюсь расслабиться и получать удовольствие, но как-то не выходит.

Вытаскивает пальцы и откидывается на сиденье. Усмехается.

— Кривляться перед камерой, это не работа.

— Я устала. — говорю и поправляю подол платья. — Отвези меня домой.

Нехотя заводит мотор и выезжает с пляжа. Всю дорогу едем молча. Нет никакого желания разговаривать, спорить и доказывать свою правоту. Хочется поскорее оказаться дома, принять ванну и увидеть Дана. Отворачиваюсь к окну впиваясь взглядом в мимо проплывающие серые дома, делаю вид что там что-то интересное, только бы Максим снова не завёл разговор. В сердцах ругаю себя всеми известными ругательствами. Почему чтобы осознать очевидные вещи, нужно сперва наделать ошибок? Если все моё тело противится чужим прикосновениям, если никто из знакомых больше не вызывает таких эмоций как Дан, к чему все эти посторонние связи? Если есть он. Который только поцелуями сводит сума. Всю ночь без сна, огромное количество выпитого алкоголя, а чувствую себя самым трезвым человеком на Земле. Скорее бы добраться до дома. С Максом я потом объяснюсь. Сейчас, главное поговорить с Даном.

— Подумай, над переездом. — говорит Максим останавливая машину у моего подъезда.

— Подумаю. — отвечаю и быстро выскакиваю наружу. Даже не попрощалась. Ну и фиг с ним.

Раннее утро а сторожилы двора в виде двух старушек уже на своём посту. Сидят на лавочке, семечки щёлкают, шелуху в бумажные кулечки аккуратно сплевывают.

— Кира, а кто это? — спрашивает Любовь Ивановна. — Гля, машина то кака дорогая! Небось любовника богатого завела?

— Завела. — отвечаю быстро пробегая мимо. Не до них мне. Вызываю лифт и не могу дождаться, застрял где-то на верхних этажах. Бегу пешком по лестнице, подгоняемая неумным желанием вывалить на Дана свое прозрение. Волнуюсь. Быстро перебираю ногами, с легкостью преодолевая семь этажей. Откуда только силы взялись. Стою перед его дверью и пытаюсь отдышаться. Подхожу ближе, нажимаю на звонок. Жду. Мысленно подбираю слова. Тишина. Наверное спит. Зажимаю звонок и держу, чтобы точно проснулся. Слышу за дверью шорох, затем звук открывающегося замка.

Заглядываю в открывшийся проход, вся в предвкушении.

— Чего тебе? — спрашивает незнакомая девушка.

На мгновенье зависаю. Осматриваю её, может видела раньше. Высокая, грудь не меньше четвёртого размера со стоячим сосками выпирающими из его футболки с изображением черепа. Этот череп нарисовала я, ещё несколько лет назад, белой канцелярской замазкой. Если футболку постирать, рисунок сотрётся. Я и не думала что Дан до сих пор её хранит. И надо же было этой курице выбрать именно эту футболку. Как не прискорбно, но приходится признать что девушка красивая. Тонкая талия, плоский живот, округлые бедра и большие ляжки. Фигура как песочные часы. Парни любят таких, фигуристых. К тому же у неё огромные карие глаза, ресницы длинные, наращенные. Губы слегка подколотые, пухлые и чувственные. Волосы густые, цвета горький шоколад, вьющиеся от природы.

— Дан дома? — спрашиваю совсем растерявшись. Рядом с этой богиней, чувствую себя невзрачным воробьем.

— Он в душе. — говорит незнакомка. — Что передать?

— Ничего. — отворачиваюсь и иду к своей двери. Слышу как за моей спиной захлопывается дверь.

У Дана было много девушек. Может даже слишком много, для обычного парня. И почему я удивляюсь этому именно сейчас? Может потому что ни одна из предыдущих не открывала мне дверь его квартиры? Он вообще редко кому позволял оставаться на ночь.

Дохожу до своей двери и достаю ключи. Ключ совсем не хочет засовываться в замочную скважину. Вот прям совсем. Все руки исцарапала. Вспоминаю что ночью моим замком занимался некий Саня. Похоже переустановка замка прошла успешно, вот только как мне теперь попасть домой? К горлу подступает обида. Какой-то дурацкий день сегодня. Прям бесит. Нажимаю на звонок и жду, не питая никакой надежды. Внезапно дверь открывается. Федя зевает во весь рот и выходит в коридор. Смотрю на него, удивленно хлопаю ресницами.

— Ты чего здесь? — спрашиваю.

Продолжая зевать, даже не думая о том чтобы прикрыть рот рукой, протягивает мне новенькую связку ключей.

— Замок заменили. — говорит. — Задолбался тебя ждать, чтобы ключи отдать! Даже пожрать ничего нету.

— Чего у Дана ключи не оставил? — спрашиваю.

— Да он какую-то телку из клуба приволок. Не до ключей ему было. Всю ночь её драл, весь этаж слышал. — горделиво улыбается, будто эта информация должна меня впечатлить.

А я и впечатлилась. Так сильно, что в носу защипало и слезы градом посыпались.

— Ты чего ревешь? — взволнованно спрашивает Фэдя.

— От гордости! — отвечаю смахивая противные капли с щеки.

Быстро захожу в квартиру и закрываю дверь. Замок и вправду лучше прежнего, практически беззвучный. Надо будет обязательно сказать Никите спасибо.

Раздеваюсь и встаю под быстрые струи горячей воды, пытаюсь смыть с себя последствия проведённой в машине ночи. Натираюсь мочалкой с любимым гелем для душа и все равно чувствую на себе терпкий аромат дорого парфюма. В истерике тру так сильно, что на коже остаются красные следы. Бросаю мочалку на пол и сажусь под душем, прижимая колени к груди. Я не помню когда плакала в последний раз. Наверное в тот день, когда отчим забил насмерть моего щенка. Тогда, точно помню что плакала. Шла по улице удаляясь от дома, несла еще тёплое тело своего друга в наволочке, чтобы похоронить, а по щекам слезы струились. Точно. Тогда в последний раз и плакала. Сама не выношу всей этой сопливости. Терпеть не могу мелодрамы и прочую чушь. Во