Покорение Америки - Геннадий Марченко

Значит, у Игоря Ивановича уже есть собственное предприятие, либо он в нём один из ведущих акционеров и уж, безусловно, ведущий конструктор. Я могу вложиться в акции предприятия, но и то при наличии хотя бы нескольких тысяч долларов. А отдачи ждать… Когда там первый вертолёт появился? Кажется, в конце Второй мировой? И ещё не факт, что даже после этого компания стала получать хорошую прибыль. В этом вопросе, к сожалению, я не был настолько сведущ.

И снова мои мысли возвращались к ограблению. Может, украсть у какого-нибудь коллекционера картину стоимостью в миллион долларов? А кому я её продам? Не через аукцион же, в конце концов, а в криминальном мире у меня нет никаких связей. Если уж и воровать, то наличность, которую можно потратить. Почему-то вспомнилось выражение, приписываемое Генри Форду, который обещал отчитаться перед народом за каждый заработанный цент, кроме первого миллиона долларов. Не исключено, что и он свой первый миллион добыл не совсем законным способом.

Может, легче ограбить инкассаторскую машину? Но как обделать всё так, чтобы обошлось без стрельбы и никто не получил увечий? И чтобы, само собой, остаться при этом неузнанным? Мне не хотелось подвергать опасности ни свою жизнь, ни жизни ни в чём не повинных людей. Знать бы ещё заранее, сколько наличности находится в машине, чтобы не рисковать понапрасну из-за каких-нибудь десяти тысяч долларов.

Опять же вспомнился ещё советский фильм с прибалтийскими актёрами, действие которого проходило в Штатах. Там по сюжету герои украли инкассаторскую машину, и как они потом мучились, пытаясь её вскрыть. Надеюсь, у современных автомобилей, перевозящих наличность, нет таких сложных устройств.

Мысль об ограблении инкассаторской машины постоянно сверлила мой мозг. При этом, я думал, если уж грабить, то кого-то из банковской верхушки, из этих скрытых масонов, незримо управляющих миром.

Не выдержав издевательств над собой, я устроил экскурсию к ближайшему отделению JPMorgan Chase. Затаился напротив банка в небольшом кафе, где просидел почти два часа, выпив с десяток чашек кофе, прежде чем подъехала инкассаторская машина. По тяжёлому ходу «форда» можно было понять, что машина укреплена бронированными листами, уж задний, грузовой, отсек точно. Стекла же кабины были забраны металлическими решётками, как и отверстие в заднем отсеке. Откуда, надо думать, можно было отстреливаться. Створки железных ворот распахнулись и, когда машина въехала во внутренний двор банка, сомкнулись снова. Часы, подаренные Лейбовицем, показывали ровно шесть вечера.

Здесь грабануть их явно не получится, если это и делать, то где-то по пути следования, ещё до того, как машина подъедет к банку. Например, когда инкассаторы забирают выручку. А где они её забирают? В каких-то, надо думать, торговых точках, которые что-то продают, получая за это наличку. Или в кассе на стадионе забирают вырученные от продажи билетов деньги. Скажем, завтра играют нью-йоркские «Янкиз» и «Детройт Тайгере». Газеты пишут, что билетов в продаже почти не осталось, а стадион «Янки» вмещает 56 тысяч зрителей. Цена билетов от одного до пятнадцати долларов. С другой стороны, не копят же они в кассе выручку. Думаю, по традиционной схеме вечером приезжает инкассаторская машина и забирает дневную выручку. А если разбить её по дням, то получается не так уж и много. Тысяч сто на первый раз меня бы устроило. Половину вложил бы в акции, благо знаю, какие компании будут приносить прибыль, половину пустил бы на собственное дело. Уж я нашёл бы, во что вложиться.

К примеру, в игорный бизнес. Как мне объяснил Лейбовиц, вот уже семь лет на территории штата Невада разрешены азартные игры. Отели и казино Лас-Вегаса пока ещё можно пересчитать чуть ли не по пальцам одной руки, но вскоре – в этом я был железобетонно уверен – народ сюда валом повалит. В своё время не довелось побывать в Лас-Вегасе, но масса пересмотренных фильмов и прочитанной в Сети информации меня солидно подковали в этом вопросе. Да открой я хотя бы развлекательный клуб, и то снимал бы пенки. Как-никак туристам нужно не только спустить деньги и где-то переночевать, но и культурно отдохнуть.

Не выдержав, я даже поделился своими мечтами о собственном казино или гостинице, ну или клубе, на худой конец, с Джо, с которым мы разговорились, встретившись возле нашего дома. Однако, несмотря на излучаемый мной оптимизм, в этот раз индеец оказался почему-то достаточно мрачен. Причина выяснилась довольно скоро.

– У моего старшего, Майки, проблема, – сообщил он, смотря себе под ноги. – У него уже полгода падает зрение в правом глазу, врачи говорили, что нужно больше отдыхать. Вчера раскошелились на приличного специалиста, он посмотрел и сказал, что у Майки… – Джо достал из кармана бумажку и чуть ли не по складам прочитал: – «Ишемическая оптическая нейропатия». Недостаточное поступление крови к зрительному нерву. В общем, если не лечить, то через полгода глаз может ослепнуть. Он мог бы взяться за лечение сына в своей клинике, но это стоит около тысячи долларов. Говорит, прежде чем лечить, нужно найти причину болезни, это тоже дорогая процедура.

– И что делать?

– Не знаю, – пожал он плечами. – Думал, может, удастся получить ссуду, с утра сегодня обошёл три банка, но везде мне отказали. С моим официальным доходом туда лучше не соваться.

– А богатых знакомых у тебя, как я понимаю, нет?

– Откуда? – развёл Джо руки.

У меня мелькнула мысль, не обратиться ли за помощью к Вержбовскому, уж у него всяко тысчонка-другая долларов должна заваляться, а у его сына и вовсе неплохой бизнес. Но тут же эту мысль отбросил. Мы не настолько хорошо знакомы, чтобы обращаться с подобной просьбой.

– Придётся брать из тех денег, что отложены Майки на учёбу, но и там всего около пятисот долларов, – продолжил Джо. – Где брать остальную сумму, ума не приложу.

– У меня есть сотни полторы…

– Тебе они самому нужны, – отмахнулся индеец.

– А может, найти клинику подешевле?

– Прежде чем идти к этому врачу, я справлялся у людей, его без дураков называют лучшим специалистом во всём Нью-Йорке. Нам пришлось даже на платный приём записываться чуть ли не за две недели. Я не хочу рисковать зрением своего сына, но и что делать в этой ситуации, не представляю.

Что делать, что делать… Пойдём на пару грабить банк или инкассаторов. Вдвоём больше унесём. Натянем чулки на голову – и хрен кто нас узнает. Но в то же время могут и подстрелить, или позже вычислить, кто грабители. Если сумма похищена приличная, то такие преступления расследуются первым делом. Могу ли я рисковать жизнью отца семейства? Нет, не могу. Тем более ещё неясно, согласится ли он принять участие в подобной авантюре.

Обо всём этом я раздумывал, сидя дома с бутылочкой «Будвайзера». Она ещё не успела нагреться, я купил её вместе с двумя другими такого же тёмного стекла в магазинчике через дорогу. Вот, опять же, очень не помешал бы дома холодильник. Мне, как человеку, большую часть сознательной жизни проведшему в XXI веке, без некоторых гаджетов весьма некомфортно. Хотя, казалось бы, за год с лишним в этом времени я такого натерпелся, что отсутствие холодильника от «Дженерал электрик» или, скажем, стиральной машины с электрическим приводом кажется сущим пустяком. Однако за месяц в Штатах я начал понемногу привыкать к спокойной размеренной жизни, расслабился, и вопрос с добычей средств к существованию остро не стоял. Другое дело, что для осуществления моих грандиозных замыслов – а я планировал ни больше ни меньше как стать одним из самых влиятельных людей страны, – требовались очень приличные деньги. Во власть я не могу пройти, пока живу по поддельным документам и являюсь незаконным иммигрантом. А вот стать влиятельным бизнесменом – почему и нет? Я даже не против криминального происхождения моего благосостояния, естественно, хотелось бы обойтись без смертоубийства. Тогда через деньги я смогу влиять на правосудие, политиков, подкупать их в том числе и через сенаторов, например, повлиять на принятие конгрессом открытие Второго фронта не в 1944 году, а хотя бы парой лет раньше. Сколько бы жизней удалось спасти, перебрось фашисты часть своих сил с Восточного фронта на Западный!