Темный любовник - Дж. Р. Уорд

Он пробовал хранить кровь в герметичном контейнере. Это простое решение не сработало. Клетки крови все равно разрушались, хотя медленнее. Значит, существовал какой-то фактор или свойство организма, пропадающее при заборе крови из тела. Хаверс экспериментировал и с температурой, и с химическим составом хранилища. Пытался хранить пробы то в теплой, то в холодной среде, в соляном растворе и в человеческой плазме.

Разочарование преследовало его и держало в постоянном напряге, заставляя проводить эксперименты снова и снова. Он применял самые разные подходы. Проверял пройденное. Бросал и снова возвращался к исследованиям.

Так проходили десятилетия.

А потом задача из общей превратилась в частную и обрела новый стимул для незамедлительного решения. Два года назад во время родов погибли шеллан Хаверса и его новорожденный сын.

Угроза голодной смерти заставила вернуться к исследованиям с новой силой.

Чистая родословная позволяла ему пить кровь не чаще двух раз в год. После смерти красавицы Евангелины он терпел до последнего, пока не свалился от голода и боли. Тогда он попросил помощи, проклиная себя за слабость и дав клятву, что чужая кровь не заставит его предать память жены.

Найти женщину не составило труда: многие были обязаны ему жизнью. Хаверс остановился на одной из своих незамужних знакомых и надеялся, что сможет сдержать эмоции.

Все обернулось кошмаром. Долгое воздержание сослужило плохую службу. Запах крови разбудил хищника, который пил так яростно, что пришлось накладывать подруге швы.

Он чуть не отгрыз ей руку!

Животный инстинкт взял верх над нравственными ценностями. Раньше Хаверс считал себя джентльменом, ученым, стоящим выше примитивных потребностей; теперь его уверенность в этом пошатнулась.

Ему открылась страшная правда: вкус теплой крови, струящейся в горло, не только возвращал ему силы, но доставлял и чувственное наслаждение.

Вспыхнуло вдруг желание продлить удовольствие, но последовавший приступ стыда вызвал тошноту.

Хаверс дал себе клятву не пить живой крови.

Он держал обет и слабел на глазах, не в силах надолго сосредоточиться на каком-либо предмете. Голод отдавался постоянной болью в животе, тело, лишенное питания, пожирало самое себя. Хаверс превратился в скелет, изможденное лицо посерело, одежда висла мешком.

Тяжелое состояние подтолкнуло к единственно правильному решению.

Все очевидно. Следует накормить то, что хочет есть.

Ограничение доступа воздуха при достаточном количестве человеческой крови, и — вот же они, живые клеточки!

Под микроскопом крупные асимметричные клетки поглощали более мелкие. Количество человеческой крови в пробе медленно уменьшалось. Хаверс готов был биться об заклад, что жизнестойкость крови вампира при этом повышалась.

Теперь требовалось провести клинические испытания. Он возьмет пинту крови у женщины-вампира, смешает ее с человеческой (в должной пропорции) — и перельет себе.

Если все пройдет гладко, то он, Хаверс, учредит институт донорства. Пациенты будут спасены, и противники интимной процедуры питья смогут наконец-то вздохнуть спокойно.

С трудом оторвавшись от разглядывания клеток, Хаверс посмотрел на часы. Салат, заказанный на обед, дожидается его уже двадцать минут.

Доктор снял белый халат и пошел наверх. По дороге задержался, чтобы поговорить с медсестрами и парой пациентов. Клиника находилась прямо под домом. На площади шесть тысяч квадратных футов располагались три операционные, палаты, смотровые, лаборатории, его офис и приемный покой с отдельным выходом на улицу. Хаверс принимал здесь около тысячи пациентов в год и, кроме того, ездил на вызовы.

Увы, практика год за годом уменьшалась в связи с сокращением численности населения.

По сравнению с людьми вампиры были более жизнестойкими. Их организм быстро восстанавливался. Они не были подвержены таким болезням, как рак, диабет или СПИД. Но несчастный случай днем означал неминуемую смерть, потому что врач мог прийти на помощь только ночью. Вампиры умирали во время превращений или же сразу после них. Проблемным было и размножение. Даже если зачатие проходило успешно, женщины зачастую не переживали родов и умирали от токсикоза или потери крови. Мертворожденные были обычным явлением, а детская смертность просто зашкаливала.

Несмотря на то что обе расы имели сходную анатомию, человеческая медицина была не лучшим вариантом для больного вампира. Любой клинический анализ крови выявит множество аномалий и попадет на страницы «Медицинского журнала Новой Англии». Лучше всего избегать такого внимания.

Появление службы «911» увеличило вероятность попадания вампиров в человеческие медицинские центры. Если вампир, находясь вне дома, оказывался серьезно ранен и терял сознание, он рисковал попасть в руки «Скорой помощи». Вытащить его оттуда до начала обследования было нелегко.

Хаверс считался лучшим доктором среди вампиров. Он дважды окончил Гарвардскую школу медицины: первый раз во второй половине девятнадцатого века, второй — в восьмидесятых годах, веком позже. Каждый раз он указывал в заявлении, что является инвалидом, и университет предоставлял ему соответствующие льготы. Он мог не посещать дневные лекции, за него это делал дог-ген, которому позволялось вести записи и даже сдавать экзамены. Хаверс штудировал учебники, переписывался с профессорами и посещал семинары и лекции, которые проводились поздно вечером.

Всю жизнь он любил учиться.

Поднявшись наверх, он не был удивлен тем, что Марисса не спустилась в столовую. Обед сервировали в час ночи, как всегда.

Хаверс направился на ее половину.

— Марисса? — позвал он у двери. Затем постучал. — Марисса, стол накрыт.

Потом заглянул внутрь. Свет из коридора прорезал темноту комнаты золотистой полосой. Портьеры на окнах были опущены, лампы погашены.

— Марисса, дорогая?

— Я не хочу есть.

Хаверс переступил порог. Присмотревшись, он различил под одеялом хрупкую фигурку.

— Но ты и вчера совсем ничего не ела.

— Спущусь попозже.

Было нетрудно догадаться, что она пила прошлой ночью. Каждый раз после встречи с Рэтом Марисса надолго замыкалась в себе.

Хаверс вспомнил о живых клетках в лаборатории.

Этот король по праву рождения — чистокровнейшая скотина. Ему плевать на Мариссу, а она, бедняга, страдает от его жестокости.

Хотя не известно, что хуже.

— Я здорово продвинулся, нашел средство, — сказал Хаверс, присаживаясь на кровать. — Я освобожу тебя.

— Отчего?

— От этого… убийцы.

— Не называй его так.

Хаверс заскрипел зубами.

— Марисса…