Плененные страстью - Лорен Смит

На протяжении многих лет герцог смотрел в глаза женщины, только чтобы убедиться, приглашают ли они его в постель и удовлетворяет ли он ее. Но эта женщина под ним была другой. В глазах Эмили таилось иное приглашение: войти в ее сердце и остаться там.

Как от апперкота боксера, Годрик уклонялся от горькой правды. Мужчины вроде него не остепеняются, не заботятся о дамах, если не учитывать удовлетворение в постели.

Он поступал неправильно по отношению к этой девушке, губя ее тело и ее будущее. Она ожидала, что он женится на ней потом, но он не мог. Брак был для дураков, верящих в любовь. Годрик даже спасал друзей от неосмотрительных уз, и теперь они все наслаждались холостяцкой жизнью. Можно было понять тех людей из общества, кто женился с политической или финансовой целью. Но он отказывался навсегда связывать себя с женщиной, к которой испытывал чувства. Он был холодным, измученным глупцом, избегавшим любви. И понимал, насколько слабым это его делало.

Храбрый и быстрый ум Эмили вызывал у него восхищение, но она заслуживала мужчину, который стал бы достойным мужем. Он не мог предложить ей ничего, кроме своего тела.

Вместо того чтобы осуждать свое поведение, у него появлялось очень странная потребность оправдать собственные поступки.

– Как я уже сказал, ты спасла мою жизнь, Эмили. Я просто хотел выразить тебе благодарность, – извиняющимся тоном произнес он, помогая ей подняться.

Она немного пошатнулась, а Годрик протянул руку и поддержал ее за талию. Он старался не опускать глаза на пышную грудь, выступавшую под тонкой мокрой тканью, или на ее бедра, плотно обтянутые мокрой амазонкой, прилипшей к ее телу. Виконт верхом прискакал к ограде и, пораженный, уставился на них.

– Что случилось, Годрик? Я услышал крики, а затем увидел, как вы направились сюда. – Взгляд его друга скользнул по фигуре Эмили и приобрел выражение, прекрасно знакомое герцогу.

– Седрик, можешь одолжить Эмили свой жакет? – Голос Годрика пресек неподобающие взоры друга.

Тот снял жакет и перебросил через ограду. Годрик, поймав его, надел на плечи Эмили.

– Подожди здесь. Я заберу наших лошадей и заставлю их перепрыгнуть обратно, – скомандовал он.

По ее широко открытым глазам герцог понял, что девушка повинуется.

Седрик пустился рысью вдоль ограды, чтобы помочь Годрику, и когда они остались вдвоем, потребовал рассказать ему, что произошло.

– Она отвлекла меня и понеслась к ограждению. Я и подумать не мог, что перепрыгнет через него, но она сделала это – Господи, она сделала это – и лучше, чем я. Проклятый жеребец сбросил меня прямо в воду.

– Ты в порядке? Я потерял из виду вас двоих.

– Со мной было все хорошо. Бедняжка Эмили. Ей показалось, будто я утонул, и она попробовала привести меня в чувство этими своими сладкими губами. – Годрик тихо засмеялся.

– Ты не станешь говорить ей, что отлично плаваешь?

– Там было мелководье, и она решила, что я упал без сознания. Кроме того, мне же лучше, если она станет думать, будто спасла меня. Иначе за то, что я сделал потом, получу пощечину.

– Ох, Годрик, ты не сделал этого! Бедняжка. Она больше никогда не спасет твою бесполезную шкуру. Скажи мне, что ты не зашел слишком далеко.

– Несколько безобидных поцелуев… Может быть, несколько не совсем невинных ласк, – признался мужчина.

Но он не сожалел ни о чем. Он точно не пожалеет ни об одном поцелуе, ни об одной секунде, когда прикосновения Эмили пробудили призрак человека, которым являлся раньше.

Прежде Годрик хранил поцелуи словно сокровище, считал их, как юнец, который, затаив дыхание, ожидает снова увидеть девушку, вдохновившую его на такие романтичные чувства. Его первая любовь, дочь мельника из Блэкбрая, Аннабель, научила паренька наслаждаться поцелуями. Она соблазнила его, открыла ему мир чувственных наслаждений, но делала это неспешно, то подпуская, то отдаляя. С тех пор любые быстрые победы не доставляли ему наслаждения.

Он хотел этого с Эмили, упорного ухаживания, постоянного преследования. Чтобы каждый поцелуй ее желанных губ был сладкой победой. Теперь казалось, от любви его отделяет лишь тонкая завеса и она не навечно заперта внутри него, как он всегда считал.

Эмили, опершись о каменную ограду, слегка дрожала, легкий ветерок обдувал ее мокрую кожу.

Она вздрагивала еще и по другой причине. Когда Годрик прикоснулся к ней губами, руками, накрыл ее своим телом, девушка почувствовала замешательство. На несколько коротких секунд она забыла и о своей злости, и о том, как переживала, чтобы спасти собственную разрушенную жизнь.

В его объятиях и поцелуе таилось больше, чем нежная привязанность, которую она наблюдала между родителями. Нет, это был костер, пламя, что поглотило ее в попытке сжечь до останков. Когда он ее поцеловал, они были мужчиной и женщиной, а не лордом и леди.

Опасная игра в побег и погоню пробудила в ней самый примитивный инстинкт выживания. Если бы не появился виконт, Годрик, возможно, овладел бы ею здесь, на траве, на берегу. Эта мысль заставила девушку покраснеть.

Мужчины вернулись с лошадьми, и она скрыла свои эмоции за невинным выражением лица, которому научилась, живя с дядей.

Вспомнив это время, девушка замерла на месте.

Что предпринял ее дядя, узнав о похищении племянницы? Поблагодарил небеса или в панике побежал на Боу-стрит? Эмили не могла представить ни один из этих вариантов.

В уголках ее глаз появились слезы. Ей не хотелось признавать, насколько плохо она себя чувствовала в прошлом году, но это так, потому что жизнь с безразличным дядей была ужасной. Никто не заслуживает жить в семье, члены которой не любят и не заботятся о своем близком.

Эмили поспешила вытереть слезы, потому что мужчины показались с другой стороны ограды. Годрик протянул к ней обе руки, и она крепко схватилась за них, удивленная, с какой легкостью он поднял ее через ограду и усадил к себе на колени.

– Эй, дай мне пересесть на моего… – Она потянулась к своей лошади, но Годрик лишь крепче сжал свои руки на ее талии.

– Если ты считаешь, что я позволю тебе вернуться домой на каком-либо из жеребцов самостоятельно после твоего маленького приключения, ты ошибаешься.

– Но…

Годрик крепкой хваткой удерживал ее на своих коленях и одновременно направлял лошадь вперед.

– Думаю, пришло время установить несколько железных правил на случай твоих дальнейших попыток сбежать. Каждая попытка и провал будут лишать тебя какого-то преимущества, следовательно, никаких больше катаний верхом и побегов после наступления темноты. Слишком опасно для тебя.

Его снисходительный тон заставлял ее чувствовать себя провинившимся ребенком. «Почему я не дала ему утонуть?»

– Годрик. – Она раздраженно ерзала у его груди, пока они направлялись к поместью. – Я пойду пешком, если нужно, спасибо. Не надо этого.