Генерал Ермолов - Владимир Лесин

Багратион представил Ермолова великому князю Константину Павловичу как инициативного и ответственного артиллериста. Случайное знакомство на дорогах войны на некоторое время переросло в дружбу, которая стала определять поступки Алексея Петровича в чрезвычайных жизненных обстоятельствах. Но речь об этом пойдет позднее.

Главная квартира государя была в Бартенштейне, а великого князя в Шипенбейле. Там «начались разводы и щегольство».

Конечно, Бартенштейн — не Петербург, но и здесь собралось вполне приличное общество. Из столицы приехало много дам. Было весело. Пир следовал за пиром.

Но не пировать же приехал Александр Павлович в армию. Конечно, нет. Вдохновлять. 30 апреля государь решил устроить смотр войскам, стоявшим в районе Гейльсберга, куда Беннигсен приказал подтянуть ближайшие дивизии и надежно (на всякий случай, естественно) прикрыть фланги. Высочайший инспектор одобрил выбранную позицию и возведенные укрепления, выразил удовлетворение общим состоянием войск и настроением солдат, после чего вернулся в город, где провел ночь.

1 мая перед императором предстали полки авангарда. Как герои князя П.И. Багратиона готовились к царскому смотру, поведал нам начальник артиллерии передовых войск А.П. Ермолов:

«Перестроив единообразно шалаши, дали мы им опрятную наружность и лагерю вид стройности. Выбрав в полках людей не совсем голых, пополнили с других одежду и показали их под ружьем. Обнаженных спрятали в лесу и расположили на отдаленной высоте в виде аванпоста».

Александр I представил офицеров авангарда прусскому королю Фридриху Вильгельму и, подойдя к Алексею Петровичу, сказал:

— Начальник артиллерии авангарда полковник Ермолов. Скажу вам, брат мой, достойный офицер. Он и в прошлую кампанию служил усердно. Я им доволен.

Вспоминая позднее этот смотр, старый генерал писал:

«Я был вне себя от радости, ибо не был избалован в службе приветствиями. Король прусский дал орден “За достоинство” трем штаб-офицерам, в числе коих и я находился. Ордена сии были из первых, и еще не были унижены чрезвычайным размножением».

Вот и здесь не обошлось без ложки дегтя.

Войска авангарда его величеству понравились, а его величество понравился войскам авангарда. Никто не жаловался. Все были восхищены вниманием и благосклонностью государя. Как видно, Александр I действительно умел очаровывать.

День 1 мая оказался примечательным не только императорским смотром войск авангарда. Из оперативных данных выяснилось, что корпус Нея, стоявший в районе Гутштадта, находится в значительном отдалении от основных сил Наполеона. Александр I предложил атаковать его со стороны Лаунау и Бюргерсвальда. В то же время полкам Платова предписывалось «сделать фальшивое нападение на город Алленштейн», где размещался один из отрядов французского маршала.

Под покровом майской ночи скрытно от неприятеля в места сосредоточения были переброшены шесть дивизий и вся кавалерия левого и правого крыла русской армии. Солнечное утро и громадное численное преимущество над французами обещали верный успех.

Войска замерли в ожидании приказа к атаке…

При известной согласованности действий и решительности главнокомандующего Беннигсена этот замысел императора вполне мог быть осуществлен. Но, увы. Командиры шести русских дивизий и кавалерии левого и правого крыла так и не получили приказа к атаке»

— Государь, — обратился Беннигсен к императору, — сейчас я получил известие, что Наполеон со всеми силами на марше, уже близко, и надобно отменить атаку на Нея.

— Генерал, я вверил вам армию и не хочу вмешиваться в ваши распоряжения. Поступайте по усмотрению, — ответил Александр и поскакал в Бартенштейн.

После отъезда императора Беннигсен приказал войскам возвращаться на прежние квартиры.

Сообщение о подходе Наполеона со всеми своими силами, если оно и было получено главнокомандующим, оказалось неосновательным. Думаю, Беннигсен просто не верил в успех предстоящего сражения. Иначе говоря, ис-пу-гал-ся. Не случайно день 1 мая вообще выпал из его воспоминаний о войне 1807 года, героем которой он считал себя до конца жизни.

* * *

Даже участники той войны не могли понять, почему Беннигсен, отказавшись атаковать арьергард Нея 1 мая, когда были все условия разгромить его, решил сделать это три недели спустя. За минувшее время русская армия никакими войсками не пополнилась, да и продовольственное снабжение ее не стало лучше. Зато Наполеон сумел усилить свою, перебросив на Пасаргу тридцать тысяч человек, принимавших участие в осаде Данцига, а также корпус Мортье из Померании и всю резервную кавалерию великого герцога Бергского из района Страсбурга. На театре летней кампании он собрал сто семьдесят тысяч штыков и сабель.

Русский главнокомандующий имел 117 тысяч солдат пехоты и кавалерии и восемь тысяч казаков.

Генерал Беннигсен предполагал отрезать корпус маршала Нея, стоявший в районе Гутштадта далеко от основных сил французской армии, расположенной на левом берегу Пасарги, и разгромить его одновременным ударом чуть ли не всех русских дивизий и казаков. Атака намечалась на утро 24 мая.

Ближе всех к противнику находился князь Петр Иванович Багратион. Силами своего авангарда он должен был атаковать корпус Нея в направлении из Лаунау на Альткирхен, но не так решительно, чтобы дать возможность другим войскам выйти на исходные позиции.

Успех операции во многом зависел от действий корпуса фабиана Вильгельмовича Остен-Сакена и конницы Федора Петровича Уварова, которым предписывалось выступить из Аренсдорфа и, направляясь к Вольфсдорфу, обойти неприятеля справа, чтобы отрезать ему путь отступления к реке Пасарге. В случае необходимости их могли подкрепить две пехотные дивизии и вся кавалерия левого крыла русской армии под общим командованием князя Дмитрия Владимировича Голицына.

Севернее Альткирхена, в районе Ломитена, к главным силам армии должны были присоединиться две дивизии Дмитрия Сергеевича Дохтурова. На них возлагалась задача напасть на передовые посты неприятеля, изгнать их за Пасаргу и не позволить корпусу Сульта явиться на помощь арьергарду Нея.

Генерал-лейтенант князь Алексей Иванович Горчаков, выполняя приказ главнокомандующего, должен был выступить из Зеебурга, форсировать Алле, атаковать войска маршала Нея с тыла или с правого фланга, затем взять Гутштадт, после чего действовать вместе с авангардом Петра Ивановича Багратиона.

Казакам Матвея Ивановича Платова, подкрепленным небольшим отрядом пехоты во главе с генерал-майором Богданом Федоровичем Кноррингом, предстояло действовать в тылу у неприятеля, чтобы прервать сообщение между корпусами маршалов Нея и Даву.

При известной согласованности действий и решительности всех главных начальников этот план был «обречен» на успех, а корпус маршала Нея — на разгром, если не на истребление. Однако…

Регулярные войска русской армии двинулись по предписанным маршрутам в три часа утра. Первым вступил в бой авангард Багратиона. Полковник Ермолов открыл артиллерийский огонь по врагу со стороны Альткирхена. По истечении времени, достаточного для подхода основных сил, князь Петр Иванович дал сигнал к атаке. Неприятель защищался долго и упорно.