Измена. Бежать или остаться - Ирина Романовская

отворачивается. Заводит машину и везет меня в «Ракету».

Достаю из сумки початую пачку влажных салфеток и оттираю пальцы от черной земли. Ругаюсь чуть слышно, когда замечаю на колготках две дырки, от которых успели расползтись широкие стрелки.

Чёрт бы тебя побрал, Горский. Сегодняшняя выходка с дверью — последняя капля. Я не собираюсь жить пленницей в собственном доме, пока ты колесишь с бывшей любовницей по больницам, детским площадкам или, не дай бог, моим любимым ресторанам.

Закидываю ногу на ногу, чтобы новообразования на капроновой ткани не драконили и без того взбешенного зверя во мне.

Пока едем по ночным улицам города, выдергиваю обломки острых колючек из перепачканного пальто. Это вряд ли поможет спасти трикотажное изделие, но по крайней мере хоть как-то занимает трясущиеся руки.

Господи, я сбежала из собственного дома через окно. Кому расскажи об этом, покрутят пальцем у виска.

Когда вхожу в караоке-бар, в голове уже сформировался некий план дальнейших действий.

— Мне надо срочно найти квартиру, девочки. Помогите, крошки, — это первое, что я говорю подругам, когда подхожу к их столику.

Падаю на мягкий диванчик рядом с Александрой и забираю из ее рук бокал с ярко-голубым коктейлем. Выбрасываю дурацкую витиеватую трубочку и прикипаю губами к холодному напитку.

Горло царапает терпкий вкус гранатового сиропа. Горечь крепкой составляющей согревает продрогшие внутренности. Сладкое послевкусие смазывает грубость первых нот напитка.

— Что стряслось? — Ира перегибается через стол и хватает мою ладонь пальцами, — Почему у тебя все руки в царапинах?

— Долгая история, девочки. Заказывайте напитки покрепче, сейчас будет очень много нецензурной брани. И от вас, в том числе.

Глава 16

Каролина.

— Этот поступок Назара стал последней каплей, — опустошив третий стакан с коктейлем, я с грохотом возвращаю его на столик.

— Офигеть, — хором выдают подружки.

К нам в четвертый раз подходит администратор с предложением попеть песни из их медиатеки, но мы вежливо отказываемся. Наше трио всецело поглощено обсуждением сумасшествия, происходящего в моей жизни.

Тереблю полосатую соломинку, перемешиваю ею нерастаявшие кубики льда с листочками мяты и кусочки лайма. С трудом удается поднять глаза на моих девочек.

Стыд, который охватил мои щеки в процессе рассказа, усиливается в спонтанно повисшей тишине заведения. Даже нетрезвый мужчина в другом конце зала перестал выть невпопад Бардовский романс.

На лицах Александры и Ирины застыли шок и растерянность. Подруги смотрят друг на друга, потом лишь взгляд на меня. Открывают рты как рыбки, но по итогу так и не произносят ни слова.

— Э-э-э, я даже не знаю, что сказать. — Первой обет молчания нарушает, к моему удивлению, совсем не Саша. — Нужны еще пару коктейлей, для лучшей увс… усвава… усна… Та, твою ж мать! Для переваривания бомбы, которую ты нам тут скинула.

— Поддерживаю, — кивнув, соглашаюсь с Ирой. — Ты с нами?

Александра сверлит меня пронзительным взглядом.

— Что?

— Я не верю, что Горский запер двери. На него это не похоже. Он, конечно, козел и все такое, но такое поведение почему-то с ним не вяжется в моей голове.

— А кто тогда это сделал?

— Да хоть кто. Например, домработница. Сама говоришь, что она трубку не брала. Вдруг у нее рыльце в пуху? Или всё ещё проще. Может ты на эмоциях не в ту сторону дверь дергала или замок заклинило?

— Хочешь сказать, что я из ума выжила и вдруг забыла, как дверь собственной спальни открывать? — упираю локти в стол и наклоняю плечи вперед. — Я дура что ли, по-твоему?

— Не заводись, — строгим тоном обрывает Сашка. — Я не враг тебе. Просто не могу поверить в то, что мужчина, который любит до беспамятства, исполняющий каждую твою прихоть, вдруг садит любимую под замок. Назар много раз вытаскивал тебя из разных передряг, но, при этом, ни разу не ограничивал твоего передвижения. А тут вдруг запер. Зачем ему это делать?

— Да я откуда знаю. После появления этой белобрысой Гор сам не свой. Может она ему чего нашептала про меня?

— Еще скажи, приворот сделала.

— Он целую неделю молчал, что щекастый пацаненок с фотки его сын. Делал как ему удобнее: я в неведении продолжала летать по миру, он спокойно катал детскую коляску вместе с Баженовой по местным паркам.

— Ты уверенна, что все на самом деле было так?

— А как еще, Саш? Он по первому звонку умчался к любовнице, а меня запер в доме.

— Я не оправдываю его, Каро. Просто… Хрен его знает, как бы я повела себя на месте Горского. Отмазаться безликими алиментами от родного сына, в то время как с законной женой общие дети невозможны.

Слова подруги словно ушат ледяной воды. Или погружение в прорубь на Крещение при температуре минус двадцать пять. Парализуется вся работа организма. Мысли покрываются толстым слоем льда.

— Саша! — опешив, одергивает подругу Ира. — Каро, не слушай ее. Она уже свою норму перебрала, вот и мелет всякое.

Слова девочек с трудом могу разобрать. Голова раскалывается на части. По затылку будто кто-то стучит молотком. Морщусь от неприятных ощущений, давящих на барабанные перепонки

— Ничего я не перебрала. Просто хочу раскрыть Каролине глаза. Требовать от супруга былого поклонения больше не имеет смысла. Ребенок Горского от другой бабы уже навсегда в их семье, хочется того ей или нет.

— Хочу петь, — внезапно кричу я на весь зал.

Администратор словно по взмаху волшебной палочки появляется возле нашего столика, протягивает мне папку с перечнем песен, имеющихся в их базе. Игнорирую вопросительные взгляды подруг, листая увесистую самодельную книгу.

Все не то, все не подходит. Либо слишком сложные вокально, либо не подходят мне по душевному состоянию. В итоге захлопываю папку так ни на чем и не остановившись. По памяти называю строчку из песни, которая первой приходит на ум. Админ вручает мне микрофон и желает успеха.

На первых аккордах минусовой фонограммы подскакиваю с места и начинаю пританцовывать. Строки куплета даются мне сложно, не поспеваю за ритмом. Краснею, смеюсь, но все равно продолжаю петь.

Парни за соседним столиком весело свистят и громко аплодируют. Посылаю им кокетливую улыбку и отворачиваюсь в другую сторону. Перед глазами расплываются буквы. Слова Саши фонят на заднем плане. Между строками припева незаметно пальцами стираю слезу, которая вот-вот норовит скатиться по щеке.

Тяжесть вины из-за собственной неполноценности давит на грудную клетку. Я никогда не мечтала обзавестись табуном орущих детей и осесть домохозяйкой в бесконечном декрете. Да что дети. Я даже никогда не стремилась удачно выскочить замуж, чтобы обеспечить себе безбедное существование.

Моя голова с юных лет была занята