Преимущества и недостатки существования - Вигдис Йорт

Нина считает, и они сходятся в цене.

Ей приходит много писем о празднике. Это — сюрприз. Сестру разыграет подруга, после работы подруге неожиданно позвонят, и придется уехать.

Сестра огорчится и побредет домой, но тут случайно мимо проедет сосед и предложит подвезти. По дороге он вспомнит, что надо по делу заехать в Грепан, когда они приедут, пансионат будет погружен в темноту, но как только она переступит порог, зажгутся свечи и гости устремятся навстречу: сюрприз! С днем рождения!

Франк Нильсен отвечает за серпантин, шарики и именные карточки на столе, песни, напечатанные на розовой бумаге, и картонные кружки для пунша, он приезжает утром в тот же день с набитым фургоном. Светит солнце, небо поднимается все выше, он монтирует собственную караоке-систему, вскоре они слышат голос Франка Нильсена под аккомпанемент Фрэнка Синатры. I did it my way[5]. Нинин нож для лука работает в такт на шиферном столике. Франк Нильсен надувает шарики привезенным с собой гелием, он прекращает петь, и диск играет без его аккомпанемента. Вскоре в воздух поднимаются синие и красные шарики, несколько лопается и исчезает, Ада и Агнес обвязывают их нитками и крепят к стульям, лампам и к перилам в прихожей. Тридцать картонных шляп стоят на стойке в холле, шестидесятиградусный спирт из Швеции выливается в самую большую в доме кастрюлю вместе с лимонадом и консервированными фруктами.

— Попробуйте, — с восторгом говорит Франк Нильсен и протягивает полную до краев картонную кружку Нине, склонившейся у плиты над второй по величине кастрюлей. Пунш забирает. Половник двигается быстрее под музыку. Франк Нильсен расставляет столы буквой «П», в середину ставит все подсвечники, имеющиеся в доме, серпантин свисает красными и желтыми кольцами со всех ламп и со всего остального, где он только уместен. Чили кон карне кипит в кастрюле, рис готов к варке, открыто красное вино, его Нина купила сама. Франк Нильсен улыбается, довольный всем, высокий, с темными, вьющимися на затылке волосами, он поет: «If I can make it there, I can make it anywhere»[6], в руках он держит пунш, его хулиганский взгляд блестит поверх очков, он обнимает Нину одной рукой и говорит на очаровательном северном диалекте: мы вдвоем к вечеринке готовы.

Гости приезжают партиями до семи, им выдают шляпы на головы и пунш в руки, Франк Нильсен пересчитывает гостей, доходит до тридцати, поднимается на лестницу, хлопает картонной кружкой и кричит:

— Заткнитесь! Эй, народ! Заткнитесь, наконец!

— А что такое?

— Слушайте, черт возьми! Сейчас Элина, моя сестра-юбиляр, в компании Фрэйдис, но Фрэйдис, наверное, уже пора ехать домой?

— Дааа!

Он достает телефон из чехла на ремне и звонит:

— Фрэйдис? Это Франк! Няня сломала ногу, вдоль и поперек. Тебе придется ехать домой!

У него включена громкая связь, чтобы все слышали, как она натужно-естественно говорит:

— Да ты что? Правда? Еду, прямо сейчас!

— Да, срочно!

— Господи, да, конечно, уже еду!

Через двадцать минут взволнованная Фрэйдис приезжает на такси и рассказывает, как огорчилась Элина, когда она уехала. Гости толпятся вместе вокруг нее и кастрюли с пуншем и строят планы, как они спрячутся, когда будет подъезжать машина: шофер даст сигнал на повороте, и они представляют себе реакцию Элины, когда они, все тридцать, неожиданно выпрыгнут и хором закричат: «Сюрприз!» И: «С днем рождения!» Но не раздается никакого сигнала, машина не подъезжает, а кастрюля с пуншем вот-вот опустеет. Франк ходит, прижимая к уху мобильник, Элинин муж тоже.

Никто не звонит и никто не сигналит, и пора доставать третью по величине кастрюлю. Франк выливает в нее остатки шестидесяти градусного шведского спирта, Нина добавляет лимонад, в этот раз придется обойтись без консервированных фруктов. Народ жадно напивается, и настроение на лестнице, где большинство уселось в ожидании, резко улучшается. Женщины сняли высокие каблуки, мужчины распустили узлы на галстуках, курильщики стоят на улице во дворе, потому что у некоторых дам среди гостей — астма, кто-то играет в «дартс» на стене сарая.

Франк Нильсен собирается позвонить шоферу, но это рискованно, если Элина сидит рядом. Через полчаса он все-таки звонит и узнает, что шофер и следа ее не видел, что-то явно не сходится. Третья по величине кастрюля пустеет. Потом звонит телефон супруга, номер, высветившийся на дисплее, — Элинин, Франк просит тишины, все собрание замолкает, навостряет слух, а супруг включает громкую связь.

— Привет, — говорит она будничным голосом, — это я.

— Ты где?

— Где я? Я с Фрэйдис, я же говорила.

— Да, но…

— Она немного расстроена, дела с Пером не очень ладятся, она хочет, чтобы я осталась у нее ночевать.

Рот у супруга кривится, в уголках рта что-то блестит, в холле настает полная тишина.

— Эй, ты здесь?

— Да, — выдавливает он из себя, астматические женщины кусают губы.

— Так я остаюсь у нее, хотела просто предупредить. Чтобы ты не сидел и не ждал. Завтра я оттуда сразу пойду на работу, передай детям от меня спокойной ночи, привет от Фреэйдис, пока!

Они слышат щелчок, рука супруга падает и повисает. Кажется, будто он хочет что-то сказать, будто бы слова застряли у него в горле, какой-то вопрос, и еще несколько гостей открыли рты, словно из них тоже что-то собирается вылететь. Картонная корона супруга, до этого так горделиво возвышавшаяся на его голове, сползает набекрень, золотистая резинка соскользнула на подбородок и оставила заметную вмятину на коже.

— Что случилось? — спрашивает женщина с деланной наивностью.

— Переночует у Фрэйдис?

— Фрэйдис, что происходит?

Фрэйдис хлопает глазами. Они расступаются вокруг нее и ждут разъяснений. Она заикается, это ведь не ее вина, она и понятия не имела.

— Она со мной была, как обычно.

— Как она выглядела, какой она тебе показалась, она была расстроена?

Вообще-то это довольно интересно.

— Нет, нет, наоборот! У нее было отличное настроение, она была в новом красном платье от Гуччи, будто бы собиралась на вечеринку, — рассказывает Фрэйдис и только потом понимает, что говорит.

— Может, она и собирается на вечеринку, — предположил какой-то оптимист.

— Может, она раскусила нас и собирается разыграть в отместку, скоро окажется в дверях и скажет: «Сюрприз!»

Если бы все было так прекрасно!

— Может, ей нужно время побыть одной?

Это предположила уставшая маленькая женщина в сером.

— Целую ночь? — спрашивает менее чувствительная дама, и при слове «ночь» дело сделано. Муж Элины осел на кресле. Франк Нильсен дает ему последние полбутылки спирта, сбереженные для него самого, и набирает номер сестры. Компания дрожит от любопытства, раздается гудок, громкая связь включена, три раза звонит телефон, прежде чем она весело и беззаботно отвечает: «Элина слушает!»