Рискованное путешествие - Памела Кент

— Да, благодарю вас.

— Можете взять мое пальто, если хотите. — И он стал его стаскивать с себя.

Но Карин энергично затрясла головой:

— Нет, нет! Оно вам нужно, а мне уже не так холодно. Я даже немного согрелась.

— Правда?

— Честное слово!

Он пожал плечами, и на некоторое время в шлюпке установилась тишина, нарушаемая только невнятными проклятиями Роландса, пытавшегося запустить мотор, и отдаленными криками высоко над их головами, которые, казалось, все слабели по мере того, как шло время.

Как только мотор заработал, Роландс отвел крохотное суденышко на безопасное расстояние от «Ариадны». Он и его хозяин старательно вглядывались в каждое подозрительное пятно на поверхности воды, — когда началась паника, много людей попрыгали за борт, — чтобы обнаружить какого-нибудь пловца и оказать ему помощь. Спустя некоторое время они расслышали плеск других шлюпок, двигавшихся неподалеку, и даже различили в темноте очертания одной или двух из них, гораздо больших по размеру, чем их суденышко. Они казались битком забитыми людьми, но рядом с ним никто не проплывал и не пытался влезть в шлюпку.

Зарево пожара потухло, побежденное невероятными усилиями моряков «Ариадны», и некоторое тепло, распространявшееся им в воздухе, полностью поглотил холодный рассвет. Карин стягивала на груди концы брезентовой накидки, стараясь, чтобы ее дрожь не заметили и чтобы Кент не предложил ей свое пальто, — она была уверена, что без него он может схватить воспаление легких. Они провели в лодке часа полтора, когда наконец небо на востоке стало понемногу светлеть.

Уставшей Карин казалось, как будто кто-то осторожно выкручивал фитиль лампы.

— Скоро рассветет, — сказала она.

Кент кивнул. Он вглядывался в темнеющую громаду «Ариадны», которая теперь казалась гораздо дальше от них, чем была вначале. На востоке последовательно сменялись темно-шафрановые, розовые и бирюзовые тона, теплоход все больше отдалялся от них, и встревоженный Кент заговорил с Роландсом.

— Очевидно, нас сносит течением! — сказал он, потому что мотор в этот момент был остановлен. — Нужно прекратить дрейф, иначе нас отнесет в океан еще до восхода солнца. Запустите мотор снова и не останавливайтесь, пока мы не окажемся в пределах слышимости от «Ариадны». Мне кажется, на борту все успокаивается.

— Да, но не очень-то безопасно на борту этой посудины, — отвечал Роландс, отчаянно сражаясь с механизмом. — Если только мы не израсходовали весь бензин, значит, здесь что-то сломалось… Мне кажется, весь бензин вышел! — Он встревоженно обернулся. — Есть что-нибудь вон в той канистре, сэр?

Уиллоугби дотянулся до канистры и встряхнул ее. Легкость, с которой он ее поднял, и отсутствие вожделенного бульканья говорили сами за себя. Роландс издал отчаянное восклицание, а лицо его хозяина в странном, каком-то нереальном освещении рассвета казалось мрачным, как никогда.

— Чья это была идея завладеть этой шлюпкой? — ледяным тоном поинтересовался он. — Здесь есть хоть одно весло?

Его слуга снова огляделся.

— Должно быть, сэр… А, вот они! — Он бросился к веслам. — Но только одна пара! Однако они помогут нам добраться до корабля. — Точным взглядом моряка он измерил разделяющее их расстояние. — Здесь не больше полумили.

— Тогда не теряйте времени понапрасну. Гребите! — приказал Уиллоугби.

Роландс взялся за весла. Спустя полчаса он все еще продолжал грести, отчаянно напрягая все силы, пот градом катился с его лица, и он буквально задыхался. А тем временем «Ариадна», вместо того чтобы приблизиться хоть немного, постепенно удалялась к горизонту.

Кент выхватил у него весла и принялся неистово грести. Прошло еще полчаса, и «Ариадна» уже полностью скрылась из виду. Взошло солнце и обрушило свои слепящие лучи на ничем не защищенных людей. Истаял последний розовый отсвет, и небо стало безжалостно синим. Карин, сидевшая на корме, сбросила с себя брезент и куртку и тоскливо вспоминала о чашке превосходного чая, который всегда в этот час подавался в каюту вместе с сочным яблоком или золотистым бананом, а то и с тем и другим. Она размышляла, что они станут делать, когда станет еще жарче, — под рукой у них нет ничего, чтобы устроить навес, который мог бы укрыть их от немилосердных обжигающих лучей солнца этого полушария!

Неожиданно Кент прекратил грести, опустил голову на колени, как будто тоже полностью израсходовал все свои силы, и взглянул на Карин с кривой улыбкой:

— Кажется, вчера вечером, когда вы решили положить конец нашему общению, нас подслушивали боги. Очевидно, им не понравилось ваше решение, потому что, видимо, у нас впереди полно времени для разговоров… если нам захочется этого!

Роландс, который, притворяясь беспечным, внимательно обследовал рундук и контейнеры с водой, предложил позавтракать.

— Потому что все равно мы носимся по воле волн, сэр и мисс… И не знаю, как вы, а я умираю от жажды.

Он собирался осушить кружку воды, когда воспитание напомнило ему о долге. Роландс протянул кружку Карин.

— Сначала вы, мисс Хэммонд, а потом — вы, босс! Я подожду шампанского. — И он весело ухмыльнулся. — Уверен, оно будет великолепным, вот только не знаю насчет льда!

На закате этого, показавшегося Карин самым длинным дня ее жизни она уже не знала, какая часть ее тела больше страдает от ожогов солнцем — открытые руки и шея, лицо или ноги, которые не могла прикрыть ее короткая юбка. При такой жаре невозможно было прикрываться брезентом, поэтому она просто медленно поджаривалась на солнце, и к вечеру, несмотря на загар, все ее тело горело.

Из своего большого носового платка Кент сделал ей нечто вроде панамы, но этого оказалось недостаточно. Ему самому солнце нещадно пекло ничем не защищенную голову, но, казалось, без того эффекта, которое оно производило на Карин и его слугу. Роландс, далеко не такой веселый и удивленный, как утром, все же проявил изобретательность, найдя в себе силы, и постарался хоть как-то облегчить их положение. Вскоре над кормой оказалось изготовленное из брезента подобие тента, который начал медленно раскаляться на солнце, угрожая расплавиться. Роландс раскопал среди беспорядочно наваленной груды вещей примус и приготовил кофе, затем открыл банку сардин, которые они съели с галетами.

В рундуке он обнаружил большой запас шоколада, но при таком немыслимом зное никому и в голову не пришло полакомиться им.

К концу дня у них не было сил даже разговаривать. Утром, когда Карин выглядела бледной и испуганной, Кент старался развлечь ее болтовней. К полудню, когда она уснула, клубочком свернувшись под брезентом, похожая на измученного котенка, одной рукой загораживая лицо и засунув его носовой платок в вырез платья, чтобы защитить от ожогов горло, он сидел с мрачным, даже грустным видом, глядя на девушку, и время от времени безнадежным взором окидывал бескрайнюю гладь океана.