Путешествие к Краю - Лариса Васильевна Хазова

как только позволительно феям. Я чувствовала себя вездесущим ветром, я развернулась животом к небу и летела, лёжа, и даже руки сложила под голову, будто бы я разлеглась на полянке. Это было опрометчиво! Бух! Раздался грохот от моей головы, и я стала падать, мои глаза закатывались под веки, крылья сложились, и я лепестком ромашки падала вниз, кружась и опускаясь к земле. Я понимала, что я врезалась очень сильно, но не в дерево, а во что-то мягкое, а то моя голова разлетелась бы на кусочки. Но посмотреть, что это было, я не могла, и даже моё феечковое любопытство не могло привести меня в чувство и запустить мои крылышки. Я опустилась на что-то мягкое и влажное. Гриб? — подумала я и закрыла глаза. Я слышала шелест крыльев, шорох лапок, шепот и переговоры.

— Да я не виноват! Я же работал! Она сама в меня впечаталась! Смотрите! У меня вмятина на спине! Я чуть клюв не сломал от такого удара! Я его еле вытащил из дерева, она меня забила в него, будто я гвоздь какой-то! — в голосе явно звучала обида.

— Ты что, не мог отскочить? — кто-то спорил с обиженным персонажем.

— Как? Как отскочить? Я спасал сосну! А глаз на спине у меня нет! — кипятился он.

— Да! Глаз нету! — протянул второй.

— А у неё? А у неё что, глаз нету? Как она могла врезаться? — вступил в разговор третий.

— Ну, кто знает, как спасать фей? — спросил ещё кто-то.

«Что-то их слишком много…» — подумала я, но открыть глаза не могла. Но очень хорошо, что я думала, значит, я не упала в обморок, а то они меня точно не смогли бы привести в чувство. А так-то пускай спасают. Даже я не знаю, как сейчас меня надо было спасать. Так я ещё не втыкалась головой и не падала с обездвиженными крыльями.

О! Великая Фея Цветополья! Я хотела вскочить, но даже пошевелиться не могла. А вдруг мои крылья отказали навсегда? Вдруг я больше никогда не смогу летать? — рыдала я про себя. Я понимала, что по щекам слёзы не текут, и я вообще перестала понимать, что происходит.

— Может её поцеловать? — спросил кто-то, — В легендах, я слышал, помогало… — заключил он же.

— Да это ото сна помогало, — встрял в разговор ещё кто-то, — она не спит, явно сознание потеряла. Всех бы тебе целовать! — буркнул он.

Сознание потеряла? — удивилась я. Как же так? И кто меня теперь вернёт в мое сознание? Постой — ка! — перебила я свой собственный поток мыслей, я ведь все слышу, все понимаю, вот размышляю даже, значит я в сознании. Просто какие-то настройки сбились при таком ударе.

— Надо позвать Бартон! — вспомнил кто-то из спасателей, — Слушай, Дятел! Слетай! Позови!

— Ты что, издеваешься? Не видишь, что я пострадавший? У меня вмятина на спине! Я вообще на больничный ухожу на три дня. Будете сами свои сосны от личинок спасать! — сказал он и явно надулся.

Кто это, интересно, Бартон? — думала я, а сможет ли она меня вылечить? А чем будет лечить? Только бы не иглоукалыванием! Я очень боюсь острых иголок, я и с ёжиком сначала боялась дружить, только на почтенном расстоянии. А почему это я решила, что Бартон — это она? Может это какой-нибудь старичок — боровичок (я слышала, что такие ещё водятся в тёмной чаще Густолесья)?

— Ладно, я сгоняю. — сказал приятный голос.

«Спасибо тебе, доброе существо!» — проводила я его мысленно себе за помощью.

— Ох, держись, девонька! Бартон беспощадна, лечит на убой. Встанешь, как миленькая, и полетишь восвояси со всех крыльев! — причитал голос с явным сочувствием.

О! Всемогущая Фея Цветополья! Что же делать? — испугалась я. Вылечиться на убой — перспективка так себе, да и поджилки мои уже задрожали, и чувствовала я, что мои крылья все в фиолетовых пятнах.

— Вижу! Вижу! Вижу! Уже близко! — обрадовался голос.

— Сейчас! Сейчас! Сейчас! Сейчас тебя спасут, девонька! — кипятился голос рядом.

— А меня кто спасать будет? У меня вмятина на спине! — капризничал тот, в кого я врезалась.

Ну надо же было так врезаться головой в живое существо, еще и днём! — удивлялась я самой себе.

— Не гунди! — шикнули на мою жертву.

— Хм! — хмыкнул тот и явно отвернулся (я бы точно отвернулась).

— Бартон! Бартон! Помоги! У нас ЧП! — все хором завопили у меня над ухом.

— Цыц! — громко скомандовала, видимо, Бартон, — Тихо! — я почувствовала тяжелый взгляд мне в лицо, аж дрожь пробежала по всей фее (это я про себя), — Так! — протянула Бартон. Она взяла мою руку, приподняла её и отпустила. Рука упала, как ветка, снова на гриб. Тогда Бартон взяла мою ногу, приподняла её и снова отпустила — та тоже упала совсем безжизненная, — Да, тяжелый случай! — заверила она, — Так! — она приложила что-то липкое к моему лбу, от этого прикосновения моё тело хотело сорваться с места и улететь, но оно продолжало также лежать сухой веточкой, — Попробуем моё коронное! Так! Всем отойти подальше! Неизвестно, какая будет реакция у неё… — шепотом сказала Бартон.

О! Всемогущая Фея Цветополья! — молилась я, не отдавай меня в эти липкие лапы на опыты! И тут я почувствовала мокрый шершавый язык на моей щеке, который царапал мою нежную кожу от подбородка до самого лба.

— Что? — закричала я и открыла глаза, но сдвинуться с места не смогла, так и осталась лежать в том же положении.

— О! Сработало! — закричали радостно наблюдатели, аж запрыгали и захлопали, кто — в лапки, кто — в крылья.

— Что сработало? — возмутилась я, — Не позволительно так издеваться над феями! — я была крайне возмущена.

— Ну что ты, милочка, кипятишься? — томно спросила Бартон (и кстати, оказалось, что это была огромная коричневая жаба, покрытая противными бородавками), Очнуться — очнулась, а встать не смогла — плохой признак, обычно в этом месте все вскакивают и убегают… — задумалась жаба, — Тяжелый случай! — заключила она снова, — Надо её ко мне на болото перетащить, здесь загнётся совсем. Варево ей просто необходимо, иначе не взлетит. — это было решающей фразой для меня.

— Как это не взлечу? — спросила я.

— Спасать тебя надо, девонька! Срочно! Если варево за три дня не поможет — всё! Пешие прогулки и бег трусцой! — сделала вывод жаба.

— Я готова на варево, я готова на болото! Я не могу пешком! Я же фея! Я обязана летать!

— Ну конечно, конечно! Успокойся! — торопила Бартон, — Закидывайте её мне на спину! Только аккуратно, не поломайте ей крылья! А то все зря! — меня подняли с гриба