Суданская роза - Юлия Чалова

Влад. Не слишком ли много совпадений? И откуда такой странный интерес к "ДеКорс" у Алика, если мы вроде бы не занимаемся этой структурой?

Несколько папок с разными данными по этой же компании находятся и у Марка. Вот только в одном из файлов находятся какие-то финансовые документы, указывающие на связь «ДеКорс» и холдинга Николая Пеструхина.

Стоп? Это тот самый депутат, который едва не запорол мне отчет по студенческой практике после второго курса? При беглом изучении документов оказывается, что речь о его отце – Николае Пеструхине, владельце холдинга.

Черт, вот сейчас мне как никогда нужен Слава Астахов, куда он делся? Снова включаю телефон и пытаюсь до него дозвониться, но все так же – с нулевым результатом.

Тогда придется потревожить тебя, Ника, решаю я и набираю номер своей лучшей подруги, которой могу полностью доверять даже в этой ситуации.

- Янка, - мгновенно откликается Ника, - что случилось?

- Ника, у меня мало времени. Срочно сбрось мне в сообщении почту своего брата. У меня для него есть информация, которая ему поможет. Пожалуйста, мне это нужно прямо сейчас.

- Ок, - мгновенно ориентируется Ника и переключает меня на громкую связь, чтоб одновременно выслать мне адрес брата, - Яна, ты где сейчас? Что случилось, куда ты вляпалась на этот раз?

- Ох, Ника, я и сама не знаю, тут столько всего происходит. Я запуталась…

Слышу, как пищит входящее сообщение.

- Янка, приезжай ко мне, поговорим. Нам очень нужны толковые аналитики, мы как раз сейчас берем новые проекты. Ну хватит с тебя черного пиара, все. Когда-нибудь это закончится бедой. Попомни мое слово...

- Ника, боюсь, что ты со своим советом слегка опоздала, - горько усмехаюсь я, - прости, мне сейчас надо срочно отправить файлы твоему брату.

Отключаюсь и в течение нескольких минут копирую нужные файлы, отправляя их на почту Славы. Судя по всему, почта – личная, но главное, чтоб он ее проверял. В крайнем случае, Ника ему сообщит и о файлах, и о моем звонке.

Если увидит, конечно.

Всего пара фраз с единственной подругой сейчас вызывает во мне дикое желание разреветься. В этот момент как-то особенно остро чувствуется, что у других людей продолжается нормальная жизнь, а моя может оборваться в любой момент по совершенно непонятным причинам.

Почему-то образ вишневой «Кии» мне снова не дает покоя. Я напряженно прислушиваюсь к любым звукам, которые доносятся из-за входной двери, но тишину нарушает лишь изредка работающий лифт. И в этот момент я начинаю дико жалеть о том, что на этаже наш офис – единственный. От этого понимания сейчас еще страшнее.

Паника парализует настолько, что после отправки файлов я просто не могу нормально сосредоточиться на дальнейшей работе. От волнения стучит в висках и бешено колотится сердце, мешая дышать. Нутром чую, что сейчас надо бежать или следующий прогон лифта может вполне окончиться остановкой на нашем этаже – придут за мной.

Выключаю ноутбуки, отключаю свой мобильник, захлопываю офис и мчусь к лифту, мысленно молясь о том, чтоб не столкнуться в нем со своими преследователями.

В том, что за мной кто-то ведет охоту, я больше не сомневаюсь. Как-то не хочется заводить знакомство с тем, кто оставляет на телах жертв клейма суданской розы или изображения гибискуса на местах, связанных с исчезновениями этих людей.

Без особых приключений добираюсь до подземной автостоянки и завожу машину, нервно поглядывая во все зеркала. И уже выезжая в центральный проезд, вижу, как сбоку медленно трогается уже знакомая мне вишневая «Киа», а синхронно с ней – еще две машины.

Добраться до гостевого дома теперь – не вариант. Что ж, будем действовать по аварийному плану.

Любыми средствами мне надо прорываться к бару Иштвана Вёреша.

Глава 8. Сейчас мы едем домой (Влад)

Прохладные жесткие струи душа моментально бодрят и заряжают энергией. Дел предстоит много, но главное – поговорить с Яной. Подобрать слова так, чтоб она услышала.

Телефон трезвонит так настойчиво, что наскоро смываю с себя гель и выхожу из душа, на ходу обматываясь полотенцем. Этот номер знают только свои, значит что-то срочное или важное.

Иштван.

- Влад, я насчет Яны. Что-то не складывается, - по привычке, Иштван сразу приступает к делу, безо всяких вежливых вступлений, - вчера Янка приезжала. Плакала, но причину называть отказывалась. По ней было видно, что она не только расстроена, но еще и чем-то напугана.

- Так, она одна уехала?

- Она приехала на своей машине, но слегка перебрала коньяка и я лично отвез ее домой. А потом вызвал эвакуатор, чтоб тот отогнал ее машину прямо к ней под подъезд. В квартире у нее точно никого не было, когда я уходил. Я весь вечер пытался ее аккуратно вывести на разговор, но она замкнулась и мы так особо и не поговорили.

- Черт, она снова у себя живет? А как же этот ее, Денис? Она ж вроде к нему переехала?

- Нет, она точно сейчас живет снова в своей квартире. И еще, она сменила номер. Когда она отвлеклась на моих музыкантов и оставила телефон на стойке, я позвонил с ее телефона на свой. Номер сохранил. Сейчас тебе сброшу сообщением. Прежние ее номера отключены. Думаю, это важно.

- Ладно, буду думать. Давай, на связи.

Пытаюсь быстро сообразить, что к чему. Но картинка совершенно не складывается.

Быстро нахожу в закладках страницу Яны в соцсети и снова то, что явно расходится с нормальным ходом событий. В последний раз Яна была в соцсетях вчера в 11:30.

Но я точно уверен, что такого быть не может, так как по работе она каждый день по несколько часов в онлайне, мониторит свои паблики и занимается какой-то своей аналитикой. Что-то явно не так.

Отключаю, так и не успевший закипеть, чайник – лучше выдвинуться к Яне прямо сейчас, не теряя времени. Остро сигналит внутренний датчик возможной опасности, но лучше поторопиться.

Прохладной волной по телу разливается какой-то злой кураж – сегодняшний день точно подбросит сюрпризов.

Весь город в утренних пробках, красные отметки в навигаторе сейчас бесят и заставляю быстро искать объездные улицы. Путь до Янки занимает чуть дольше, чем планировалось.

В голове полнейший бардак и я даже не знаю, что скажу ей, когда она откроет дверь. Одно ясно точно – в тот вечер у озера Насер прошлое навсегда осталось там, где ему и место. И придется рассказать