Я тебе объявляю развод, майор! - Ульяна Романова

– Приезжай, – отчеканил Зохан и отключился.

Через двадцать минут я уже парковался у знакомого отдела полиции. Захар сидел в своем кабинете, сонно медитируя над листком бумаги. При моем появлении Давыдов оживился, поднялся с места и, крепко пожав мне руку, спросил:

– Что случилось?

– Записи с городских камер нужны. Поможешь?

– Ты в следаки решил податься? – хмыкнул Захар.

– Нет, – я слегка замялся, но продолжил: – Подставляют меня.

– Чего? – Давыдов округлил глаза и запер дверь кабинета. – А подробнее?

– Подробнее – кто-то очень хочет рассорить меня с женой, – прорычал я. – Сначала мне подкинули в карман лифчик, а вчера наши всадницы влипли потому, что к Стеше пришла моя любовница.

– Любовница? – переспросил Захар.

– Да. Которой нет!

– Точно? Мало ли, по пьянке…

Но встретившись со мной взглядом, Давыдов быстро добавил:

– С какой камеры нужна запись?

Назвав адрес, я устало опустился на стул. Последние дни меня буквально преследовали неудачи. И проблемы с женой была не единственной головной болью.

Я впервые обманул Стефанию, когда сказал, что выяснил, кто подкинул мне лифчик. Думал, что представлю ей любого из коллег, тот подтвердит, что неудачно пошутил, и мы все забудем. Но левая блондинка – это было уже слишком!

– Вспоминай всех блондинок, с которыми ты… проводил время, – нахмурился Захар.

– Ты сам-то в состоянии вспомнить тех, кто был до Ани? – скептически поинтересовался я.

– Часть точно вспомню, – хмыкнул Давыдов. – Пошли, это наш район, посмотрим записи.

Мы спустились на первый этаж и прошли в дальнюю комнату, где стояли мониторы, на которые передавались записи с городских камер.

– Здравия желаю! – подскочил молодой лейтенант, увидев нас.

– Сиди, – махнул Захар. – Отмотай мне вот эту камеру на вчерашнюю полночь.

– Не положено, товарищ майор… – начал лейтенант. – Нужно разрешение…

– Мы никому не скажем. Быстро! – гаркнул Давыдов.

Парень скривился, но дунул исполнять приказ, виновато уточнив:

– Надо подождать.

– Мы не торопимся! – ответил Захар и повернулся ко мне: – Есть мысли?

– Об убийстве придурка без чувства юмора – полно, – прорычал я. – А кто он – ни одной.

У Захара зазвонил мобильный, и он вышел в коридор. А я устало откинулся на спинку стула, пытаясь… Да, вспомнить всех блондинок. Получалось плохо, лица расплывались, а имена я никогда не запоминал. Ну, может, в редких случаях… Кроме одного – моей жены.

Захар вернулся не один, а с Ромашовым. Серега протянул руку, я крепко ее пожал и посмотрел на друга:

– Что выяснил?

– Ничего. Маньяк молчит о своем задержании, но с удовольствием рассказывает, когда и как он убивал.

– Самое хреновое для мужика – это удар по самолюбию. А этого шесть девах в женские чулки замотали, – нервно хмыкнул Давыдов.

– Товарищ майор, вот то, что Вы просили, – прервал нас лейтенант.

– Скопируй и пришли мне на почту, – приказал Захар, глянув на меня.

Когда мы пришли в его кабинет, видео уже было у нас. Серега включил запись. На ней было видно, как в подъезд входит высокая тощая блондинка. Лица, конечно, разглядеть не удалось.

– Никого не смущает, что она в полночь в темных очках по улице шастает? – присмотревшись, спросил Серый.

– Всех смущает, – согласился я и попросил Захара: – Перемотай.

Зохан нажал на перемотку, и уже спустя пять минут мы лицезрели, как злющая блондинка вылетает из подъезда вся мокрая, зло кидает в сторону пустое ведро и быстрым шагом уходит за угол дома.

– Ну Стешка, молодец! – восхищенно пробормотал Серый.

– Что за маскарад она устроила? – барабаня пальцами по компьютерной мышке, задумчиво пробормотал Захар.

Я же в это время всматривался в монитор, где было видно, как моя жена выскочила из подъезда. Весь ее вид кричал о том, что ей плохо. Стеша обняла себя руками и посмотрела наверх, а потом побрела в сторону дороги.

Сжав кулаки, я постарался забыть о том, что, вообще-то, абсолютно безопасен для женщин и детей. Не в этом случае, не в этом…

– Нужно отследить, в какую сторону ушла блондинка, – сказал я, глянув на Захара, – узнать адрес и побеседовать.

– Пошли, – согласился Давыдов, поднимаясь…

По пути домой я пыталась вспомнить, есть ли в моем холодильнике что-то очень быстрого приготовления. Желательно, чтобы достать, сразу съесть и при этом не мыть посуду. Потому что благодаря Глебу и нашему новому клиенту – чтоб его любовница бросила! – я не успела даже выпить чашку кофе, не говоря уже о полноценном приеме пищи.

Решив не мучиться, свернула на перекрестке к нашей с подругами любимой кофейне. Там меня точно накормят, напоят, обогреют и что-нибудь завернут с собой.

Расшатанная последними событиями нервная система требовала сладкого и побольше. До сих пор перед глазами стояла блондинка, которая явилась ко мне под покровом ночи с требованием отдать ей Ярослава. Я скрипела зубами, злилась, но ничего поделать не могла.

Припарковавшись у кофейни, заперла машину и медленно пошла ко входу. Над головой звякнул колокольчик, в нос ударил запах кофе, выпечки и корицы. Блаженно прикрыв глаза и наслаждаясь ароматом, я почувствовала, как желудок утробно заурчал, требуя еды немедленно.

Осмотрелась и заметила за дальним столиком Владу в компании Макара и Тимура – его лучшего друга и одного из моих бывших ухажеров. Друзья тоже меня заметили, и Влада махнула рукой, приглашая присоединиться к ним.

Не теряя времени, я подошла к баристе, сделала заказ и, расцеловавшись с Владой, устроилась за столиком.

– Привет, – улыбка получилась не особо веселой.

– Привет, Стеша! Как дела? – дружелюбно поздоровался Тимур.

Его зеленые глаза смотрели с живым любопытством и явным мужским интересом, темные кудри на голове лежали в творческом беспорядке, а на пухлых губах играла приветливая улыбка.

– Все отлично! – мне не хотелось вдаваться в подробности.

– Разведка донесла, что вы маньяка ночью поймали, – продолжил Тим.

Я покосилась на «разведку» в лице Макара, но тот и бровью не повел, продолжая спокойно пить кофе.

– Арестовали и передали правоохранительным органам, – согласилась я.

– Как дела у Ярослава? – Тимур не желал угомониться.

– У Ярослава дела не очень. То лапы ломит, то хвост отваливается, то провалы в памяти случаются, – с досадой ляпнула я и тут же прикусила язык.