Во власти бывшего - Дина Данич

которого мурашки по спине пробежали.

В полицию мы тогда так и не заявили. А я решила, что больше подменять Иру не стану.

А спустя всего несколько дней, возвращаясь с учебы, я снова увидел его. Алекса. Он стоял возле машины, убрав руки в карманы. Весь такой холодный, отстраненный, и при этом странно притягательный.

Тогда он впервые сделал предложение стать его любовницей. Сказал это так, словно предлагал мне выбрать чай или кофе. Будто это для него привычное дело - вот так снимать девушек на месяц-другой. Он так и сказал:

- Побудешь моим плюс один, пока мне интересно. Неделю, может, месяц. По деньгам не обижу.

У меня не было отношений - не до этого как-то было. Поэтому его слова прозвучали настолько дико, что я замерла, не зная, что ответить. Точнее, не понимая - не послышалось ли мне?

А Воронцов воспринял это молчание за согласие. И открыл дверь машины, уверенный, что я тут же сяду.

Тогда я еще не знала, что это начало долгой осады, которая в итоге закончится тем, что я все же сдамся этому мужчине. Влюблюсь без памяти вопреки тому шовинизму и цинизму, что он будет демонстрировать с завидной регулярностью. Но в то же время Алекс станет для меня самым надежным мужчиной. Человеком, который покажет поступками то, что не считает нужным озвучивать.

Ровно до момента, пока Арсений не окажется в его ведомстве…

Воспоминания лишь усугубляют ту боль, что разрастается во мне. Время идет, но я по-прежнему одна. Кажется, так проходят почти сутки. Неизвестность убивает. Но у меня нет возможности ни связаться с родными, ни выйти из квартиры. Безысходность сменяется страхом за свою семью.

Я извожу себя сомнениями и опасениями, придумываю не один вариант разговора с Алексом, как и о чем буду просить, о чем умолять, и на что согласна ради безопасности близких. Так что когда, наконец, слышу щелчок входной двери, меня уже потряхивает.

Но стоит мне выйти в коридор, как застываю на месте. Воронцов сам идет ко мне. И я отчетливо понимаю - пощады не будет. В его глазах - мой приговор.

- Действительно думала, что я не узнаю правду про дочь?

Внутри все обрывается.

Нет, только не это… Неужели он все же…

- 23 Алекс -

Говорят, самое тихое место - в эпицентре урагана.

Ни хера это не так.

Я в самом, блядь, его сердце, и меня всего ломает, выворачивает и кромсает в лоскуты. Как такое возможно? Как?

Я столько прошел и столько видел, что растрогать и вывести меня из себя практически невозможно.

Но Арина смогла. Дважды.

Цифры в результатах теста оглушают.

Дочь. У меня есть дочь. Не так. Моя дочь жива. А ее мать скрыла это от меня.

Дважды.

Меня разносит. Просто разматывает так, что хер знает, как собирать обратно. Можно ли назвать то, что я чувствую, злостью? Вряд ли.

Глухая, слепая ярость вперемешку с беспомощностью, которую я всегда ненавидел.

Я ведь почти готов был простить ее предательство, почти согласился все списать на страх за дочь, тем более что Арина не знала, что Градов был связан с Арсением.

Но это…

Меня топит в той черной злости, что клокочет внутри и требует сатисфакции.

Как она могла?! Почему не рассказала, когда был шанс? Когда я уже узнал про девочку.

Проходит час. Еще один. Но это ничего не меняет. Я по-прежнему хочу посмотреть ей в глаза и спросить - почему?

Только понимание, что я уже едва себя контролирую, удерживает от того, чтобы поехать домой сразу. Впрочем, и спустя полдня ситуация не меняется.

Да и к черту. Время платить по счетам.

Стоит только увидеть Арину, как меня накрывает еще сильнее. Она выбегает ко мне, будто и правда ждет. А затем… Затем на ее лице появляется настороженность.

- Действительно думала, что я не узнаю правду про дочь? - тихо спрашиваю, направляясь к этой горе-мамаше.

Арина бледнеет, отступает пару шагов назад. Вот теперь в ее глазах не просто шок, там ужас. И я испытываю удовлетворение от того, что ей страшно. Что ей больно.

Потому что мне тоже больно!

Арина опускается на колени, так, словно готова уже ко всему. В ее взгляде сожаление, страх и мольба. Адский коктейль, который будоражит почище самого забористого алкоголя.

- Саш… Саша… Прости, если сможешь…

- Прости? - это слово с трудом выходит произнести.

- Накажи. Накажи, если это тебе надо! - неожиданно настойчиво просит она, протягивая ко мне руки. - Только не бросай ее. Не отворачивайся. Защити ее. Пожалуйста!

Соблазн воспользоваться ее предложением велик. Я вижу, знаю, чувствую, что она сейчас готова выдержать все, что я захочу сделать. Она примет это от и до…

Сгребаю ее волосы на затылке и оттягиваю назад, вынуждая смотреть на меня снизу вверх. Во взгляде паника, ужас.

- Саш, я готова. Готова на все…

Меня накрывает диким желанием взять этот карт-бланш, утолить им свою жажду мести, провести ее по всем граням боли. Но…

- Знаешь, что я хочу сейчас сделать? - тихо шепчу, глядя ей в глаза. - Сжать твою тонкую шею и сломать ее к ебеням. Понимаешь?

Вижу, как отчаянно бьется жилка у нее на этой самой шее. Ей страшно. По-настоящему. До чертиков.

- Что ты за тварь такая, скажи мне? Что ты за сука, что так легко украла у меня два года жизни нашей дочери?

- Саш, я… - она замолкает, стоит только дернуть за волосы чуть сильнее.

- Если я тебя накажу, Пташка, значит, прощу. А ты недостойна этого.

Отпускаю, брезгливо отбрасывая от себя. Меня все еще перемалывает. Не знаю вообще, смогу ли снова спокойно дышать хотя бы завтра. Но что я знаю точно - если останусь рядом с ней - убью. Сорвусь, поддавшись тем демонам, что сейчас рвутся на волю.

И хотя Арина заслужила это, я не собираюсь поддаваться соблазну. Ведь она родила Таню, сохранила ее, не избавилась. Только данный факт спасает эту женщину от того, что я хочу с ней сделать за всю ложь и предательство.

- Пожалуйста… - доносится мне в спину. - Защити ее от Антона…

- Моя дочь уже в безопасности, - последнее, что я говорю ей, прежде чем покинуть квартиру.

- 24 Арина -

Сколько проходит времени, прежде чем я могу хотя бы двигаться? Не знаю.

Я так боялась, что Алекс узнает правду. Боялась, что он накажет и отомстит за то, что посмела родить. Он же бьет словами за то, что скрыла правду.

Неужели и правда ребенок так важен для него? Или дело в пресловутом контроле?

Когда опустошение и отчаяние немного ослабевают, обыскиваю всю квартиру в надежде найти хоть какую-то возможность либо сбежать, либо связаться с мамой.

Воронцов сказал, что дочь в безопасности. Что это значит?