Фулл сайз. Только не в меня - Инга Максимовская

не справлюсь с ответственностью, и несчастный усатый-полосатый просто не выживет рядом со мной. Но разве можно все это рассказать смешной малышке, сидящей рядом в ожидании своего питомца.

– Жалко. Я не умею воспитывать котиков, – вздыхает Маришка, – а ты умеешь? Ну, котиков же легче, чем детишек воспитывать? Ты же детишек-то умеешь же? Вер, у тебя есть ребенки? У всех же тетенек есть, и у тебя должен. Ты чего, плачешь?

Слова девочки заставляют меня вздрогнуть. В груди начинает жечь застарелая боль, ищущая выхода. Я снова заталкиваю ее глубоко-глубоко, лишь бы не напугать малышку своими слезами, не травмировать.

– Я неправильная тетенька, – вымученно улыбаюсь я, прижимая к себе рыжее счастье. Чужое счастье, к сожалению. – У меня нет детей.

– Теперь у тебя есть я, и папа, и капитан Всесильный, – гладит меня по руке доверчивая куколка. Нет у меня никого. И я даже не представляю, что буду делать через неделю, когда Ярцев выгонит меня в мою пустую квартиру и такую же бесполезную жизнь.

– Ура! – кричит Маришка, срываясь с места, будто кудрявый метеор. – Папа, дай, дай мне его. Это мой котик.

Ярцев стоит возле регистратуры, похожей на космический корабль, и улыбается губастой длинноногой красотке в белом халате, едва прикрывающем шикарные бедра. Она выше его на полголовы. И каблук у ветеринарши настолько головокружительный, что если бы я нацепила такие на свои лапы, у меня бы развилась еще одна фобия – боязнь высоты.

– Маришка, стой, – зову я воспитанницу, на космической скорости несущуюся к, распустившему павлиний хвост, отцу. – Некультурно прерывать беседу взрослых.

– Некучто? – как вкопанная застывает малышка.

– Некультурно, неправильно, – запыхавшись отвечаю я, стараясь не смотреть в сторону флиртующего мерзавца, держащего в руке переноску с Маришкиным котенком.

– Неправильно так долго с чужими тетьками разговаривать. Улыбается еще, – супится девочка, и я вдруг понимаю, что она ревнует. – Смотри какие у нее брови, как гусеницы и вообще тетька эта мне не нравится. Я хочу другую маму, не такую.

– Подожди, какую маму? – непонимающе спрашиваю я.

– Ну смотри, у всех мамы есть. А у меня нету, потому что она нас бросила, – вздыхает взросло маленькая девочка, и у меня сердце пропускает удар. – Даже у Юльки с танцев мама есть, и бабушка старенькая. Она ее встречает. А меня только няни. А девчонки говорят, что я неполноценная. Вот. А если папа обженится, то у меня будет мама, как у всех. А Юлька сказала, что у меня будет злая мачеха, как у Золушки. И она меня скормит дракону.

– Эти девчонки глупые и завистливые, – перебиваю я поток детской обиды. – Твой папа никогда не сделает тебе плохо, поверь.

Я говорю уверенно, но сама не верю в свои слова. Сейчас мне хочется подойти к Ярцеву, излучающему столько обаяния, что можно решить, что он душка и милаш. Подойти и дать ему по прилизанной башке чем-нибудь тяжелым. И он видимо чувствует мое настроение, потому что оборачивается и смотрит прямо мне в глаза, с превосходством и насмешкой.

– Слушай, Вер, а может ты моей мамой станешь? – спрашивает с надеждой Маришка, дернув меня за руку. Мне кажется, что я до земли сгибаюсь от этого простого детского простодушия. Как бы я хотела быть ее мамой. Все бы отдала на свете. – Я с папой договорюсь.

– Это невозможно, – шепчу, словно в глубины ада проваливаясь. – Он меня не любит.

– Полюбит. Вот увидишь. Но ты же согласна? Правда же? Еще как в тебя папа влюбится. Я его попрошу.

– Так не бывает, детка.

– А у нас будет, – притопывает ножкой принцесса, привыкшая, что все до единого ее желания исполняются. – А сейчас, я тебе покажу, как надо правильно себя вести неправильно.

– Что ты задумала? – напрягаюсь, наблюдая за расслабленно шагающей в сторону воркующих голубков, малышкой. – Мариш.

– Спокойно. Я мильен пятьсот раз так делала, – личико ребенка озаряет хитрющая улыбка. – Вера, я пить хочу.

– Сок будешь?

– А у тебя какой? – приподнимает бровку девочка.

– Томатный, – выдыхаю, нащупав в сумке коробочку с напитком.

– Самое оно, – кивает Марина.

Я даже среагировать не успеваю. Только слышу, что медичка диктует Макару номер своего телефона, а он заносит его в контакты смартфона. Дочь Ярцева врезается в красавицу на полной скорости. Алое пятно, расплывается на белоснежной ткани халата в самом интересном месте, прямо спереди. Холеное лицо девушки искажает гримаса ярости и отвращения. И мне кажется, что сейчас она отвесит Маришке затрещину. Но женщина справляется с собой. Переводит полный ненависти взор восхитительно огромных очей, обрамленных пушистыми ресницами на меня.

– Ты, толстая дура? Кто вообще впустил нищебродку в клинику? У нас дорогое заведение. Если не можешь смотреть за своим выродком…

– Это дочь вашего кавалера, и на вашем месте я бы была более сдержанной в словах. Но, я не на вашем месте, к счастью, потому что сейчас вы упустили офигенный шанс, – взяв себя в руки, криво улыбаюсь я, с удовольствием наблюдая, как сдувается нахалка. – Макар Семенович, Маришка хотела забрать кота, устала ждать. С вашего позволения мы возьмем переноску и пойдем в машину. Девочке не надо смотреть на то, как вы брызжете мужественностью перед дамой в халате размером с почтовую марку. Простите, впредь я буду покупать сок другого цвета, и следить за малышкой более пристально. И еще, номера телефонов есть на визитках клиники. Думаю, что Капитан Всесильный не будет против, если его будет пользовать более воспитанный лекарь.

Выхватываю из руки Ярцева переноску, желая скорее унести ноги, пока он не отмер. Бежать таща ношу и девочку тяжело, но внутренние ресурсы организма буквально орут о том, что надо спасаться.

– Вера, подождите, – слышу уже возле выхода из клиники. Маришка шагает рядом, не спуская блестящих глазенок с переноски, которая оказалась очень тяжелой. Я еле волоку пластмассовую красотищу цвета майской лазури, в которой по-барски спит разомлевший котофей. Голос Ярцева звучит совсем рядом. Догнал, он меня догнал и сейчас четвертует, колесует и на косточках моих поваляется. – Вам же тяжело?

– Ничего, справлюсь, – вредно бухчу я, хотя уже не чувствую руки.

– Не идиотничай, – шипит Макар мне в самое ухо. – Вот уж не думал, что ты