Зодиакальный свет - Александр Машошин

Заметив под деревьями полицейский спидер и скучающего на сиденье тучного блюстителя порядка, я направился к нему.

– На Сонгоквин? – переспросил он, почесавшись. – Да, тут ты не проедешь, не положено. Надо подняться до третьего этажа и повернуть вон там, где сквер, видишь? Хотя, парень, я бы тебе не советовал. По самой улице движения всё равно нет, а на площади стоянка всегда забита. Да и угонщики там шастают. Байк у тебя новый, могут и крылышки приделать. Ты вот тут его оставь, у аптеки, да пройди на своих двоих.

Разменяв в аптеке кредитную десятку, я заплатил автомату за стоянку и пошёл дальше пешком. Местные жители, составлявшие примерно половину из общего количества прохожих на улице, были в целом похожи на людей, но и отличались существенно, поэтому производили странное впечатление. Худые, желтоватые, будто измождённые узкие лица с круглыми красными глазами, веки у которых почему-то закрывались горизонтально, от висков к носу, единственная ноздря, узкая полоска волос, напоминающая ирокез, трёхпалые руки… Взрослые мужчины щеголяли шевелюрами и бородками в стиле Абрама Линкольна, женщины и подростки отличались отсутствием бород. Народ это, кажется, был довольно жизнерадостный, они предпочитали разговаривать громко, как китайцы, эмоционально жестикулировать, как итальянцы, хохотать во весь голос, как лошади. Аптекарь, разменивая деньги, тоже приветливо мне улыбался, а у меня по коже невольно пробежали мурашки, потому что зубы у ансиониан – анси, как кратко назвала их Падме – напоминали волчьи.

Площадь, от которой начиналась улица Сонгоквин, действительно, была забита всевозможными транспортными средствами. Одни заезжали на многочисленные стоянки в центре, другие выезжали с них, включаясь в медленный хоровод, чтобы затем рассосаться по окрестным улицам. Пассажирские спидеры взлетали и садились вертикально, не участвуя в этом кружении. Упорядоченность царящей на стоянках кутерьмы поддерживали несколько служащих в ярко-жёлтых нарукавниках и таких же портупеях. Да, здесь бы я место долго искал. Обойдя неправильный многоугольник площади по краю, я, наконец, оказался в начале торговой улицы. Что про неё можно было сказать? Арбат. Но в Ташкенте. Слишком уж большой контраст представляли собой стоящие рядом дома. Большинство строений было построено то ли из камня, то ли из местного бетона и под камень отделано, но одни дома являли собой ухоженные владения со сравнительно чистыми тротуарами, другие были изрядно запущены. К таким со стороны улицы лепились самопальные пристройки из каких-то немыслимых кусков, обрезков и заплат, схваченных на скорую руку – где гермопеной, где скобами, где просто наваренными стяжками. Бывало и так, что от дома оставался полуразрушенный скелет, а осиротевшие пристройки разрастались вглубь него, как плесень, уничтожившая спелый плод и заполонившая его внутренности. От шума, гвалта и зычных голосов «манагеров»-зазывал начинало ломить в висках. Памятуя случай, когда на рынке Сокорро Осока поймала карманного воришку, я старался не терять бдительности, пару раз отстранился от слишком близко идущих аборигенов, а одного рыжего субъекта моего собственного биологического вида вынужден был оттолкнуть, слишком уж он напирал, протискиваясь мимо. То, что он нисколько не обиделся, укрепило мои подозрения. Вот, наконец, и здание, которое я разыскивал. В нижнем его этаже располагалось несколько магазинов, а на второй этаж вели зигзагообразные лестницы по бокам. Там-то на балконе и красовалась нужная мне вывеска.

В ювелирной лавке-мастерской в нескольких витринах из толстенного стеклоподобного материала было разложено множество украшений. Одни из них показались мне изящными и утончёнными, другие аляповатыми, слишком яркими. Может быть, на вкус других видов красивы именно такие? Шевельнулась занавесь, и в торговом зале появился благообразный пожилой человек среднего роста. Ещё когда Падме назвала мне имя ювелира, у меня шевельнулась одна мысль. Сейчас догадка подтвердилась на все сто процентов. У золотых дел мастера были чёрные с сединой курчавые волосы, окаймляющие солидных размеров лысину, крупный нос и выразительные чёрные глаза, словно наполненные многовековой вселенской скорбью. Интересно, почему это не меняется никогда и нигде, даже в Галактике далеко-далеко от Земли?

– Добрый день. Чем могу быть полезен, молодой человек? – произнёс ювелир на базик.

– Добрый день, – ответил я. – Я ищу почтенного Шимеса Глюма.

– Так-таки уж и почтенного? Впрочем, не буду водить вас вокруг да около, Шимес Глюм перед Вами.

– Мне Вас очень рекомендовали как человека, способного изготовить уникальное украшение для благородной дамы.

– О? Интересно, хто же это в Галактике так хорошо помнит старого Глюма?

– Есть такие. Вы ведь были мастером набуанского королевского двора.

Ювелир всплеснул руками и пустился в пространные рассуждения. Да шо там двор, разве там надо было творить по-настоящему уникальные вещи? В основном, ремонт сделанного бесталанными ремесленниками для покупателей, имеющих мало вкуса. Королева Амидала, по его словам, хоть и от состоятельных родителей, сама была бедна, как церковная мышь, какие там драгоценности. Только раз или два ему, Глюму, удалось её порадовать. Преемница её Джамилла – та другое дело, но у той и вкуса было ноль, точь-в-точь как у министерских жён. Камень побольше, да оправу потяжельше, а разве же ж в этом красота? А сейчас он вообще почти что отошёл от дел. Не тот уже стал старый Шимес, возраст, знаете ли, всё больше на торговлю налегает, а шобы шо-то самому – так, скорее нет, чем да.

«Ну, сейчас он тебе полностью заполирует мозг, – прозвучал в наушнике насмешливый голос Падме. – Дай, я сама с ним поговорю».

– Думаешь, надо? – усомнился я.

«А ты хочешь и дальше слушать его „четвергов с неделю“? Положи на стол проектор и включи видеоканал».

– Простите? – прервав свою речь, переспросил, тем временем, ювелир, решив, что я обращаюсь к нему.

– Рекомендатель сам изъявил желание с Вами побеседовать, – улыбнулся я. И включил голопроектор.

– Здравствуй, дядя Шимес, – сказала Падме.

– П-простите? – у ювелира внезапно затряслись руки. Он поднял взгляд на меня: – Откуда у Вас эта запись?

– Это не запись, – покачала головой голограмма.

– Плохие шутки, молодой человек! – нахмурился Глюм. – Не знаю, кто Ваша сообщница, и чего Вы добиваетесь, подделывая это видео и голос…

– Сапфиры короны тоже были подделкой? – перебила Падме. – Хочешь, повторю, что сказала, отдавая их тебе перед отлётом на Мустафар? «Если у меня будет дочь…»

При этих словах старик как-то сразу обмяк, сгорбился, глаза его стали влажными:

– Деточка, но как же? Мы ведь тебя…

– …похоронили, да, – закончила за него голограмма. – И теперь я существую вот в таком виде. Может быть даже, это уже не совсем я. Впрочем, неважно. Мы прилетели к тебе за помощью, дядя Шимес. Помнишь девочку-тогруту, ученицу моего мужа?

– Как не помнить. Пару лет назад встречал её. Наёмница Хонс, такой кличкой зовут её теперь.