Во имя Господа. Кто убил Папу Римского? - Дэвид Яллоп

— Если когда-либо в будущем потребуется свести вас на очной ставке с Марио Фолиньи, вы согласитесь?

— Да, конечно.

— В случае необходимости вы также готовы дать свидетельские показания в суде США?

— Да, но, конечно, если это абсолютно необходимо. Надеюсь, что до этого все же не дойдет.

— Почему?

— Потому что если я появлюсь в суде, от этого если кто и выиграет, так только итальянские газетчики.

— А они тут при чем?

— Им только в радость, если подвернется шанс состряпать какую-нибудь громкую статейку о Ватикане. И не важно, что там правда, а что — ложь.

Линч и Аронвальд выказали полное безразличие к болезненной чувствительности Ватикана к выступлениям итальянской прессы.

— Имеются ли у вас личный номерной счет на Багамах?

— Нет.

— А есть ли у вас обычный счет на Багамах?

— Нет.

— Вы совершенно в этом уверены, епископ?

— У Ватикана есть финансовые интересы на Багамах, но это сугубо деловые операции, ничем не отличающиеся от тех, которые проводит Ватикан в других местах. Они не имеют целью чью-то личную финансовую выгоду.

— Нет, нас интересуют личные счета, которыми вы располагаете.

— Ни на Багамах, ни где бы то ни было еще у меня нет никаких личных или государственных счетов, открытых на мое имя.

Никто не поинтересовался у Марцинкуса, неужели он все время получает жалованье наличными и наличными же всегда расплачивается? Марцинкус также утаил, что в действительности он входил в совет директоров отделения «Банко Амброзиано Оверсиз» в Нассау и занимал этот пост с 1971 года. В совет директоров его пригласили два человека, которые и открыли на Багамах это финансовое учреждение, — Микеле Синдона и Роберто Кальви. Оба часто пользовались именем епископа в своих коммерческих делах. Синдона однажды без околичностей так и заявил Марцинкусу: «Я ввел вас в совет директоров, потому что ваше имя помогает мне делать деньги».

Свою благодарность Синдона и Кальви выразили тем, что передали Марцинкусу и Ватиканскому банку 2,5 процента акций своего банковского отделения в Нассау. Со временем доля эта выросла до 8 процентов. Марцинкус нередко присутствовал на заседаниях совета директоров и постоянно проводил свой отдых на Багамах. Должно быть, это так утомительно — постоянно обменивать на местную валюту немалые денежные суммы, которые — если верить утверждениям Марцинкуса американским следователям — он был вынужден носить с собой. Только задумайтесь — первый в мировой истории президент банка, который не имеет личного банковского счета!

В этот момент допроса епископ Марцинкус заявил:

— Знаете ли, мое положение в Ватикане уникально.

Затем последовало одно из величайших по своей скромности высказываний:

— Я возглавляю учреждение, которое многие люди обычно называют Ватиканским банком. По сути, я полностью контролирую ватиканские финансы. И мое положение совершенно особое еще и потому, что ответственность за финансовые дела я несу перед одним только папой римским. Теоретически мои действия должна направлять целая группа кардиналов, призванная осуществлять общее наблюдение за деятельностью банка, но мы с ними лишь изредка встречаемся. Однако на практике я обладаю фактически единоличной властью в управлении финансовыми делами Ватикана.

Это признание епископа не произвело никакого впечатления на слушателей, один из которых спросил:

— Что вы хотите этим сказать?

— Например, то, что занимаемое мною положение, неизбежно вызывает, скажем так, неприязнь у других. У тех, кто занимает ответственные посты в самом Ватикане.

— Неужели?

— О, да, боюсь, от этого на такой работе никуда не денешься. К тому же я — первый американец, поднявшийся в ватиканской иерархии власти на столь высокую ступень. Уверен, это обстоятельство также порождает у многих чувство враждебности ко мне.

Если оставить в стороне вопрос о том, был ли Пол Марцинкус вдохновителем крупнейшей финансовой аферы и есть ли доказательства его причастности к преступлению, то не приходится сомневаться, что он говорил правду о «чувстве враждебности», которое питали к нему иные высокопоставленные лица в самом Ватикане, да и не только там. К примеру, одним из них был кардинал Альбино Лучани из Венеции, и его чувства к Марцинкусу переросли в нечто большее, чем неприязнь, особенно когда Бенелли поведал патриарху о самом последнем эпизоде в жизнеописании Марцинкуса. По иронии судьбы, Бенелли даже не предполагал, что в ходе тайной беседы с американскими следователями Пол Марцинкус попытается и его впутать в грязную историю с поддельными облигациями.

Чтобы понять сделанное Марцинкусом заявление, следует уяснить, что для него буквально все — разумеется, кроме него самого, — заслуживали судебного расследования. О священнике Марио Форнасари, который был замешан в этом деле, Марцинкус отозвался так:

— Многие из тех, кто работает со мной в Ватиканском банке, обращали мое внимание на Форнасари. О нем говорили как о человеке, которого следует всячески избегать. Уверен, вам известно, что некоторое время назад Форнасари был изобличен как автор клеветнических писем.

— А что именно произошло?

— По-моему, обвинения были сняты.

Марцинкус признал, что вместе с Марио Фолиньи, несомненно, одним из главных фигурантов дела о махинациях на миллиардом долларов, он участвовал по меньшей мере в двух деловых предприятиях. Первое их совместное начинание предполагало инвестирование на 100 миллионов долларов, но до реализации дело так и не дошло. Во второй сделке, на 300 миллионов долларов, участвовали также Фолиньи и итальянский бизнесмен Карло Пезенти, но и она тоже не была осуществлена, но, судя по запутанному рассказу Марцинкуса, он изо всех сил старался приплести имя Бенелли. Видимо, не обошлось без жестоко уязвленного самолюбия, потому что Бенелли посмел отговаривать папу Павла VI от трехсотмиллионной сделки, а Марцинкус со всей очевидностью считал, что кроме него самого больше никто не имеет права обсуждать с папой денежные вопросы. Марцинкус также пытался связать Бенелли с Фолиньи, вероятно, чтобы подвести его под закон о виновности в соучастии. Учитывая последующую деятельность Микеле Синдоны и Роберто Кальви, двух близких друзей Марцинкуса, было бы интересно знать, по-прежнему ли Марцинкус придерживается этого неоднозначного юридического принципа.

Одного существенного обстоятельства Марцинкус не позаботился разъяснить, возможно потому, что его об этом не спросили: почему ему вообще пришло в голову участвовать в сделке на 300 миллионов долларов с Фолиньи, который за восемь месяцев до того поместил поддельных облигаций на 1,5 миллиона долларов в швейцарский банк, а за шесть месяцев до того проделал аналогичную операцию с «Банко ди Рома», правда, фальшивок было уже на 2,5 миллиона долларов? Невероятно, чтобы Марцинкус, будучи президентом Ватиканского банка, оказался единственным главой банковского учреждения в Европе, который ничего не знал об этих преступлениях.