Иван Грозный и воцарение Романовых - Вольдемар Балязин

И все же роль опричнины в запустении была исключительно велика. Материал для суждений об этом дают нам книги «обысков» – расследований о причинах запустения тех или иных сел и деревень Новгородской земли. В некоторых случаях причиной гибели или бегства крестьян называют «немцев» – шведские войска, вторгшиеся в ходе Ливонской войны на часть территории Новгородской земли. Но куда больше записей такого рода: «…опритчинные на правежи замучили, дети з голоду примерли», «опритчина живот пограбели, а скотину засекли, а сам умер, дети безвесно збежали», «опричинныи замучили, живот пограбели, дом сожгли». Часто оказывается, что запустение наступило и от «царевых податей», то есть, в конечном счете, от той же опричнины, которая резко усилила налоговое ярмо.

Разумеется, Новгородская земля подверглась особому погрому, но сведения такого рода сохранились и по другим районам. Так, в Двинской земле страшному разгрому подверглось несколько волостей, где собирал недоимки опричник Басарга Леонтьев. Басарга был опытен: недаром накануне опричнины он был главным начальником над тюрьмами Москвы. Через несколько лет в официальных документах писали, что волости запустели «от гладу, и от мору, и от Басаргина правежу». В 90-х годах XVI века один из феодалов вспоминал в своем завещании, что его село и деревню в Рузском уезде «опришницы розвозили, и та земля стояла в пусте лет з двацеть». И после определения роли опричнины в злосчастии страны В. Б. Кобрин пишет и о других причинах упадка России:

«Народные бедствия усугублялись вдобавок к эпидемиям и бесчинствам опричников и неурожаем, „хлебным недородом“. Его причины крылись не только в неблагоприятной погоде, но и в невозможности спокойно вести хозяйство в условиях мобилизаций крестьян для обозной повинности в войсках, грабежей и насильственной экспроприации. Крестьянское хозяйство лишалось резервов, и первый недород нарушал неустойчивое равновесие. Начался голод, стала массовой смертность. „Из-за кусочка хлеба человек убивал человека, – пишет Штаден. – А у великого князя по дворам в его подклетных селах (личные села царя. – В. К.)… стояло много тысяч скирд необмолоченного хлеба в снопах. Но он не хотел продавать его своим подданным, и много тысяч людей умерло в стране от голода“».

Это не клеветнические россказни недоброжелательного иностранца. О голоде единодушно твердят все источники. Вот цитаты из русских летописцев: «Глад… велик»; «Недород был великой хлебного плоду»; «Мор был силен по всей Русской земли»; «Мор и глад». Еще один текст, уже не из летописца, а из челобитной властей Троице-Сергиева монастыря: «Крестьяне от глада и от поветрея (эпидемии. – В. К.) вымерли». Летописям вторят бесстрастные материалы земельных описаний. В некоторых пятинах Новгородской земли количество пустых дворов, в которых не осталось жителей, превышало 90 процентов. Во всей Новгородской земле осталась всего лишь пятая часть населения. К тому же возросли подати, а цены на хлеб подскочили в четыре раза. Так что можно согласиться с псковским летописцем, который лаконично подвел итог: «Царь учиниша опричнину… И от того бысть запустение велие Русской земли».

Поставив все факторы, повлиявшие на Россию в эпоху Ивана Грозного, в причинно-следственный ряд, В. Б. Кобрин сделал верные и далеко идущие выводы о месте и роли опричнины в истории нашего отечества:

«Это опустошение страны сыграло значительную, если не решающую, роль в утверждении крепостного права в России. Когда в 1581 году царь Иван временно запретил крестьянам переходить от одного владельца к другому даже в Юрьев день (26 ноября), он, должно быть, думал не о введении крепостного права, а о поисках выхода из сложившегося благодаря его же действиям кризисного положения. Искал же он этот выход на путях привычных ему командных методов. Крестьяне бегут? Так приказать, чтобы не бегали, а сидели на своих местах, там, где записаны в писцовые книги. Этот ход рассуждений, популярный даже в нашу просвещенную эпоху, – обычная попытка лечить симптом вместо болезни, вызванная святой и наивной верой в силу приказа».

Отдаленные последствия опричнины

В. Б. Кобрин писал: «От непосредственных результатов опричнины обратимся к ее отдаленным последствиям, к тем, которые сказались на жизни не одного поколения, да, пожалуй, продолжают сказываться кое в чем и сегодня.

Опричнина прежде всего утвердила режим личной власти. Автор уже обращал внимание читателя на деспотические черты в правлении Ивана III и Василия III. Но опричнина усилила и закрепила эти элементы деспотизма в русской монархии. Путь форсированной централизации без достаточных экономических и социальных предпосылок был осуществим только при условии неслыханного усиления личной власти царя. Свою реальную слабость власть пыталась компенсировать жестокостью, создавая не четко работающий аппарат государственной власти, обеспечивающий выполнение правительственных предначертаний, а аппарат репрессий.

Вряд ли случайно и то, что утверждение крепостного права в России началось в послеопричные годы. Выше уже обращалось внимание на то, что хозяйственное разорение страны в результате опричнины как бы спровоцировало переход к крепостничеству. Но существенно и другое соображение: без террористической, репрессивной власти загнать крестьян в крепостное ярмо трудно.

Однако вне зависимости от того, было ли крепостное право неизбежным, оно не было прогрессивным. Ведь оно, даже если отвлечься от моральной оценки, консервировало феодализм и задерживало возникновение, а затем и развитие капиталистических отношений. Крепостничество было мощным тормозом развития нашей страны. Само по себе установление крепостного права в Восточной Европе было, возможно, некоей реакцией феодального общества на возникновение капиталистических отношений в сопредельных странах, иммунитетной реакцией отторжения.

Итак, тот путь централизации через опричнину, по которому повел страну Иван Грозный, был гибельным, разорительным для страны. Он привел к централизации в таких формах, которые не поворачивается язык назвать прогрессивными. И потому было бы ошибкой считать прогрессивной террористическую диктатуру опричнины. Не только потому, что протестует наше естественное нравственное чувство (хотя, подчеркиваю, и это крайне важно), но и потому, что последствия опричнины отрицательно сказались на ходе отечественной истории».

Великий князь Симеон Бекбулатович

Теперь же, уважаемые читатели, позвольте познакомить вас с одним из самых загадочных и нелегко объяснимых эпизодов середины 70-х годов XVI столетия.

Вот что писал по этому поводу и как объяснял все произошедшее В. Б. Кобрин: «Осенью 1575 года в Успенском соборе Кремля был торжественно коронован великим князем всея Руси крещеный татарский хан Симеон (до крещения его звали Саин-Булатом) Бекбулатович. А Иван Грозный стал именоваться князем Иваном Васильевичем Московским. По словам Пискаревского летописца, он „ездил просто, что бояре, а зимою возница в оглоблех… А как приедет к великому князю Симеону, и сядет, далеко, как и бояря, а Симеон князь велики сядет в царьском месте“.

В этом политическом маскараде была одна удивительная деталь. На первый взгляд, Россия была разделена на две части: на великое княжение Симеона Бекбулатовича и на „удел“ князя Ивана Московского. Но в одной части страны словно не существовало ни великого князя Симеона, ни князя Ивана Московского. Здесь все по-прежнему делалось именем „царя и великого князя Ивана Васильевича всеа Русии“. Это были в основном земли с татарским и другим нерусским населением, входившие раньше в Казанское ханство. Царь Иван, видимо, опасался, чтобы имя татарина на великокняжеском престоле не вызвало здесь волнений…