Естественная история воображаемого. Страна навозников и другие путешествия - Пьер Бетанкур

Посетив сию область, я не мог обойти стороной самую сокровенную встряску и в конце концов втерся в доверие к юной норматке, которая не постеснялась натянуть на меня шкуру покойного отца, лишь бы избежать мук отчуждения от слишком разительной новизны. У ребенка, рожденного от нашей связи, чешуя была только на спине. Во время второго моего путешествия, его мать призналась, что продала сына странствующему торговцу для показа на ярмарках.

Планета Эрмантина

Идея продвигаться в пространстве при помощи ракет (а почему бы и не петард?) никогда бы не пришла в голову обитателям планеты Эрмантина. Если они хотят сменить горизонт, то вырывают из лап притяжения своего нынешнего солнца всю планету, дабы направиться к следующему.

Напрямую используя расплавленную материю, что плещется под корою их планеты, они провоцируют ее управляемые извержения потрясающей реактивной силы. Эрмантинцы, прелюбопытный народ, уже добрую дюжину раз меняли таким образом свое солнце. Не смущаясь, что при этом приходится вращаться вокруг себя с переменной скоростью. Я знавал у них шестичасовые дни, но также и дни за восемьдесят. Верховный президиум каждый год доводит до сведения населения, расклеивая афиши, сколько в этом году выдастся дней. Вот и попадаются двухсотлетние старцы с выправкой совсем еще молодых людей.

Им свойствен врожденный ужас перед однообразием, перед рутиной. Единственная их навязчивая идея — как бы не попасть в один прекрасный день в поле слишком могущественной звезды, от притяжения которой они уже не сумеют вырваться.

Другой мир

Глоссоптерианки с самого нежного возраста страдают гипертрофией языка, каковая так и не позволила им изобрести наречие, на котором они смогли бы ясно выражаться. Сборища женщин не стали от этого менее шумными, там царит смесь кудахтанья, квохтанья, гогота, бурчания, звукоподражаний, странным образом контрастирующая с беседами мужчин, с их внятными словами, звонкими голосами — пусть и в оболочке, если это слово здесь уместно, тайны.

В действительности на их планете два совершенно независимых континента, чьи полушария разделяет обширный кольцевой океан, пересечь который, даже на клиппере, вряд ли удастся быстрее, чем за сорок дней. Едва ли в населенной женщинами Лавразии подозревают о существовании Гондваны, где обитают мужчины. Континенты, некогда спаянные в компактное целое, которое наши геологи окрестили в память, не иначе о золотом веке, пресловутым именем Пангея.

Женщины Лавразии плодились между собой и рожали только девочек, когда в один прекрасный день на горизонте вдруг показались белоснежные крылья изящного парусника. Странный морской дом плыл еще далеко от берега, как в воду в удивительном порыве попрыгали забавные создания, которые, едва ступив на сушу, ринулись на них и, истыкав убийственными членами, с громким смехом вскарабкались обратно на свои устройства и удалились тем же путем, что и появились.

Вскорости у них родились маленькие чудища, они лопотали меж собой на языке, смысл которого от женщин ускользал, но звучание чем-то неуловимо напоминало жизнерадостные пререкания чужаков, покоробивших дев своими чересчур бодрыми объятиями.

Поглощенные непрестанным шушуканьем новички зачастую держались в стороне от женской общины, муравейника, занятого сбором урожая, без счета поставляемых щедрой землей плодов.

В конце концов из этих таинственных собеседований явился плот, оснащенный сплетенным из листьев пандануса весьма сомнительным парусом; на этом утлом суденышке неблагодарные, оставшись глухими ко всем мольбам, вышли в открытое море.

Слишком трезвые, чтобы очертя голову отправиться следом за ними на открытие другой, отличной от их, земли, глоссоптерианки продолжали с удвоенной энергией производить на свет дочерей — не без ностальгии по недостижимому запределью, в котором, должно быть, жили-поживали те сверхъестественные существа, присоединиться к которым отправились их малыши.

Настропалив специально обученных бакланов, желтомазые негропуты регулярно отправляют на продажу к чунчам гурты женщин. Требуется за сорок дней пересечь под изнуряющим зноем пустыню Оби. Тащатся женщины, бакланы клюют их в зад. В большинстве своем женщины умирают в пути.

В Мучачен, столицу чунчей на реке Обоск, приходит гурьба бакланов под присмотром горстки женщин. Которые и продают их на вес золота на рыбном рынке. Сами же, слишком худые, чтобы привлечь кого бы то ни было, покупателя себе не находят и возвращаются, взгромоздившись на верблюдов, к желтомазым негропутам. При деньгах, но подавленные.

Царица, матка желтомазых негропутов, ростом, когда стоит, с десятиэтажный дом. Но по жизни она все время лежит, выпрастывая меж раздвинутых ног и прямиком окуная в море с дюжину душ в секунду. Каковые не мешкая карабкаются на качающиеся поблизости плоскодонные десантные баржи, которые по мере наполнения отгоняют на разгрузку подальше от берега.

Бывает, что Царица желтомазых негропутов встает и принимается разгуливать взад и вперед по берегу. И замечает тогда разъезды барж, понимает, что ее одурачили, впадает в чреватый светопреставлением гнев. Желтомазые негропуты укрываются в лазах, понаделанных в песке на случай такой незадачи, и ждут, пока сменится обстановка. Но Царица безутешна; бросившись в воду, она размашистыми саженками устремляется в открытое море. На берег обрушивается вал штормового нагона, топит до единого желтомазых негропутов.

Пока она спит на морском берегу, желтомазые негропуты снимают с Царицы слепок. Речь о сюрпризе, который они приберегают на день ее именин. Царица, в сопровождении всего своего двора, облаченных в кожу сетчатого питона камергеров и фрейлин в бикини, примеряет изложницу. Вытягивается в полой части, что соответствует ее величественной заднице и на зависть ее облегает. Желтомазые же негропуты, налегая на тали, осторожно опускают необъятную крышку, которая должна, ни в чем не стесняя Царицу, прилечь к плоскости стыка. Добившись этого, они привинчивают крышку. Операция закончена. На протяжении трех дней желтомазые негропуты поют и пляшут вокруг своей Царицы, от которой поначалу доносятся крики сдержанного гнева. Потом впрягают в царский саркофаг слонов, и те тянут его к пусковой установке, каковая должна спустить его на воду. Минута тревоги. Саркофаг неспешно скользит по полозьям, величественно входит в волны, поднимая снопы пены, которая забрызгивает всех присутствующих, держится на плаву. Отлив немедля уносит его в открытое море.

Какое-то время желтомазые негропуты сопровождают его на своих суденышках, потом, довольные путешествием и переполняемые эмоциями, возвращаются на сушу и поскорее отправляются на боковую. Завтра рано вставать, нужно готовиться к празднику восшествия на престол новой Царицы.

Каждое утро женщины из свиты Царицы заходят к ней в комнату, чтобы ее подоить. Закрепляют на десяти царицыных грудях автоматические молокососы и следят, как в градуированных стеклянных сосудах поднимается красивая, густая, как сливки, жидкость, которую бесплатно распределяют по сиротским приютам. И тогда, облегчившись, Царица засыпает. И тогда хранительницы молока, изъяв тайком свою долю, изготовляют из него сыр, который через несколько дней отнесут послу чунчей. Их король до сыра сам не свой. Посол, чего доброго, в один прекрасный день станет королем чунчей. Его сын женится на дочери Царицы желтомазых негропутов. Женится на ней, это он-то, недоносок. При этой мысли посол вытирает все еще вибрирующий уд о свои чесучовые брюки и убирает его обратно в пройму, после чего, взяв головку сыра обеими руками, впивается в нее зубами.