Пар — это смерть - Марат Жанпейсов

четкую и осознанную команду. Новые возможности теперь часть тебя подобно руке, ты можешь ими управлять.

— Ладно, присядьте.

Я размещаю руки вокруг головы пациента и пытаюсь представить алый свет. Пока что ничего не происходит, а в мыслях продолжаю приказывать себе начать лечение.

— Не получается активировать, — решаю сразу признаться.

— Ничего страшного, этому каждому синкеру приходится учиться. Будет лучше, если ты отработаешь навык активации, находясь здесь. Потом времени на учебу может не остаться.

— А есть какие-нибудь хитрости?

— Ну, сколько синкеров — столько и способов. Некоторые просто концентрируются на нужном результате. Другие привыкают вслух проговаривать указания. Я даже видел синкера, который на полном серьезе придумывал и читал заклинания, хотя это бесовское дело, конечно. Триггер у всех разный. Я вот молитву читаю, и мне это помогает.

Значит, нет какого-то универсального способа. Придется придумать его себе самостоятельно. Прошу дать еще минуту и закрываю глаза, перебирая разные варианты. Вчера действовал рефлекторно и даже не задумывался об активации способностей. Было что-то еще? Да, черт возьми, было. Лиз пострадала как раз из-за того, что попыталась проникнуть в экспериментальную систему.

Теперь представляю себе огромные легкие во тьме, испускающие алый свет. Пытаюсь вообразить те шестеренки и трубки с паром, представить расширение и сжатие Дыхания Бога. И словно наяву начинаю слышать свист пара и жужжание деталей во время движения.

«Мне нужно активировать способность», — очень четко проговариваю про себя команду и, наконец, получаю результат.

[Основной клапан открыт. Коэффициент давления в выпускном коллекторе не превышает 0,5 %. Активация регенерации тканей]

Я не пытался активировать именно эту систему, но, похоже, таким образом можно решить поставленную задачу. Открываю глаза и вижу, что мои руки окутались алым цветом и волшебные волны проходят сквозь голову отца Григория.

— Ну как? — мне очень интересен оказанный эффект.

— Великолепно, Марк! Боль прошла и даже сонливость как рукой сняло. Давай поглядим, — отец Григорий встает с кровати и подходит к умывальнику, где начинает снимать бинты, чтобы осмотреть рану. Потом смывает корочку из крови с пореза на лбу почти у линии волос и говорит, что рана полностью затянулась.

— Что же, ты точно будешь полезен. Ранения и травмы у синкеров бывают часто, а целители появляются редко. Сможем сэкономить кучу баллов на лекарствах и медпомощи.

— Вот только я не понимаю границ возможностей.

— Ну, их нащупать придется экспериментальным путем. К тому же синкеры не могут бесконечно использовать свои способности. У каждого есть внутренний ресурс, по исчерпанию которого наступает усталость, а способности блокируются. Тебе на занятиях это расскажут. Прошу не пропускать лекции и практические занятия, здесь нет ничего лишнего, в подземельях пригодится всё.

— Хорошо, я учту, — кажется, я начал смиряться с ролью синкера. Как только садишься на этот поезд, то доедешь до последней станции с названием «Смерть». Первоначальный шок и отчаяние становятся слабее, вот бы еще боль не беспокоила.

— Ладно, я зашел только для того, чтобы узнать твои последние новости. В течение недели меня не будет, так как уйду в рейд в подземелья. Обещаю, что успею вернуться к моменту, когда тебя переведут в основные корпуса. Там лучше появиться вместе со мной, так как там всё иначе. И опаснее всего «коршуны».

— Коршуны? Птицы?

— Нет, это имя нарицательное для синкеров, которые всегда рады видеть новичков. Увы, будет сразу понятно, что ты новенький, так как тебя приведут из корпуса для новичков. Как только ты покинешь это место, очутишься совсем в другом месте. Там балом правят жестокость и насилие. Тебе ведь говорили, что те, у кого статус выше, могут делать всё, что захотят с теми, кто ниже?

— Да, но это правило я не очень-то понял. Что это вообще значит? Как именно правило соблюдается?

— Всё держится на насилии. Ты, конечно, можешь отказаться выполнять приказ, но высокостатусные синкеры лучше подготовлены, имеют оружие и боевой опыт. К тому же они тоже объединяются в стаи, поэтому самое страшное наказание для синкера — это стать изгоем, за которого никто не впишется, если говорить жаргоном. Раньше новичкам вообще было худо, ведь на них сразу набрасывались целой стаей и ломали. Тех, кто любит таким заниматься, стали называть коршунами. Групповые изнасилования, публичные унижения, избиение: применяют всё и это администрацией никак не наказывается, пока коршуны сильно не наглеют.

— И какая в этом выгода для самой администрации? Какая будет польза от синкера в подземельях, если он избит или вообще свихнется от такого?

— Разделяй и властвуй — это стратегия администрации. Как я уже говорил, общество синкеров — это волчья стая. Волкам нужно на кого-то охотиться, иначе они начнут точить клыки на саму администрацию, поэтому последняя позволяет любое бесчеловечное отношение в очерченных пределах. Государство специально придумало иерархию, баллы и правила статуса, чтобы стимулировать конкуренцию и выплескивание агрессии одних синкеров на других. А умирают проходцы постоянно, но так же вербуют новых, поэтому администрация не видит ничего плохого в том, что кто-то из новичков не переживет первую ночь на первом подземном этаже.

На такое мне ответить нечего, это вполне вписывается в реалии мира, который недалеко ушел от законов джунглей.

— Но в последнее время проблему стали все же замечать, поэтому появились кураторы вроде меня. Нас допускают сюда, чтобы мы заранее знакомились с синкерами и вводили в курс дела, а потом сразу забирали под свое крыло. Новичок, что сразу придет членом одной из команд, уже не будет настолько легкой добычей, ведь у него будут союзники, а массовые беспорядки среди команд администрацией пресекаются очень строго и максимально жестко, так как там кровь льется рекой. А теперь мне пора, не опоздай к завтраку и утреннему занятию.

Я прощаюсь с отцом Григорием и понимаю, что хоть в чем-то мне повезло. Если новый командир специально не сгущал краски, то у новичка есть риск никогда не добраться до возможности сдохнуть от рук монстра или болезней. А пресмыкаться и прислуживать кому-то лично у меня желания нет. Я и так в натуральной тюрьме и терять остатки свободы не хочется. Хотя, коршунов тоже можно понять, ведь они наверняка тем самым компенсируют нахождение в большей тюрьме, властвуя над другими заключенными.

Теперь пора отправляться на завтрак, поэтому выхожу из комнаты и направляюсь знакомым маршрутом по длинному коридору. Сегодня тут больше людей, но они столпились возле одной из дверей. Когда прохожу мимо, бросаю заинтересованный взгляд, но лучше бы это не делал. Внутри комнаты на люстре повесился один из моих «сокурсников», а штаны на нем в пятнах того, что покинуло кишечник после