Пираты - Йен Лоуренс

Я решительно отогнал эти мысли. «При чем тут Горн? – спрашивал я себя. – Досужие домыслы выжившего из ума старого пушкаря!»

Горн выпрямился:

– Оно сидит глубже.

– Насколько? – спросил я.

– Гляньте сами.

Я зафиксировал штурвал и поспешил к Горну. От ярких звезд и черноты моря у меня слегка закружилась голова, как будто я балансировал на краю бездны. Перегнувшись через фальшборт, я всмотрелся в воду, мерцавшую у обшивки, в зеленоватые вспышки пузырьков, в искры и звездочки, проскальзывающие по корпусу.

– Может, на дюйм. Может, даже на два.

Я ничего не заметил, но Горн лучше чувствовал судно. Я завидовал этой его способности с самого начала. Тогда я прошел к носу, к своему любимому местечку, чтобы увидеть, как дракон рвет зубами море. Теперь я заметил, что Горн прав. Деревянные челюсти слишком глубоко зарывались в воду. Они едва успевали выплюнуть пену, как снова хватали набегавшую волну. Мне стало ясно: «Дракон» медленно тонет.

Горн снова стоял у штурвала. Я взял шест и просунул его в трюм. Шест вышел обратно совершенно сухим. В чем же дело?

Уже светало. Мы оба молча стояли у штурвала. «Дракон» тяжелел, но воды в трюме не было. Ни капли. Это уже странно, потому что у днища любого судна всегда хлюпает с полфута гнилой воды. Но казалось, что «Дракон» протекал «наоборот»! Океан высосал из него воду? Груз увеличивается? Тяжелеет?

– Кокосовые ошметки! – закричал я. Горн понимающе кивнул:

– Они впитывают воду.

Я пошел в свою каморку и взял фонарь. В его теплом дымном свете я пополз по трюмам. Оказалось, что некоторые мешки объедены по углам. Крысы с шумом убегали от меня. У самого дна все-таки было немного воды, слишком мало даже для шеста. Я слышал, как она поступает в корпус, шипя и журча. Мешок сахара, к которому я прижал руку, оказался холодным и сырым. И следующий, и еще, и еще, над ним и ниже. А кокосовая постилка под ними пропиталась водой, как губка.

Надо было проследить по сырым мешкам, где находится течь, но я был настолько ошеломлен, что кинулся к солнцу, наверх, прочь от плеска воды, журчания просачивающихся струек и – самое гадкое – крысиного писка, напоминавшего мне страшные сцены мучений отца в лапах корнуольских мародеров. Я так торопился, что забыл погасить фонарь. Свежий бриз несколько охладил охватившее меня волнение.

Меня уже поджидали капитан, Горн и Эбби, на котором был его старый плащ. Они смотрели на меня, как родственники смотрят на врача, выходящего из комнаты больного.

Я сообщил, что разведал: не менее двадцати мешков сахара намокли. «Надо разгрузить трюм и заделать течь» – такими словами закончил я свое сообщение.

– С половиной команды, – пробормотал Баттерфилд. Он сжал кулаки и стукнул ими друг о друга.- А что, если мы продолжим путь напрямик в Англию?

– Груз тогда точно пропадет, а может быть, и мы вместе с ним. Я не хочу разорить отца.

Капитан кивнул и нахмурился:

– Тогда надо вернуться в Кингстон. Там, в доке, можно сделать любой ремонт.

– Слишком далеко,- возразил Горн.- Чтобы попасть в Кингстон, надо сначала идти до Тортуги, иначе придется пробиваться против ветра. Посадите шхуну на пляж, сэр, я бы так поступил.

– До Антигуа ближе, – заметил я. Горн опять возразил:

– Нам пришлось бы пройти сквозь архипелаг. Я не смог бы провести судно сквозь все рифы и банки. Думаю, что и вы не возьметесь.

– Они указаны на картах, – возразил я.

– Некоторые указаны. Но не все.- Горн явно загорелся своей идеей. – Пляж, сэр. Просто берем курс на солнце.

Баттерфилд посмотрел на восток, где утреннее солнце вставало над цепью окутанных облаками островов. Всего за день можно было бы дойти до них, самое позднее – к утру.

– Хорошо, но где? – сдался он. Голубые глаза Горна смотрели на компас. Он

даже не взглянул на землю.

– Я знаю одно местечко. Эбби презрительно засмеялся:

– Еще бы!

– Мистер Эбби! – одернул его покрасневший капитан.

– Он знает отличные местечки! Например, предыдущее, где полкоманды подхватили малярию! – язвительно продолжал Эбби.- А как он вывел нас на корабль мертвецов? А разве не он стоял у штурвала, когда нас застукал «Апостол»?

– Хватит!- пытался унять его капитан.

– Он – Иона, говорю я вам!

– Послушайте, мистер Эбби,- капитан наставил на канонира палец, как пистолет.-

В судне течь, портится груз, полкоманды слегло, и если Горн знает место, где можно отре-

монтироваться, то меня это в данной ситуации устраивает. j

Эбби повернулся ко мне:

– Скажи ему, Джон. Расскажи ему мой сон.

– К дьяволу ваши сны! – крикнул Баттерфилд. Но и он обратился ко мне: – Джон, ты хочешь, чтобы Горн нас повел?

Мне вовсе не нравилось, что ответственность перекладывали на мои плечи. Может быть, капитан тоже сомневался, потому что Горн действительно всегда приводил нас к каким-нибудь неприятностям, как будто по пятам его следовала нечистая сила. Я посмотрел на Горна. Он выглядел печально, мне даже стало его жалко. Но у меня волосы вставали дыбом при мысли, куда он заведет нас в следующий раз, и я пошел на поводу у пушкаря. Я сказал:

– Я сам знаю одно местечко. И совсем недалеко.

– Где? – спросил Баттерфилд.

Я поднял руку, удивившись, что фонарь все еще болтается на ней, и неопределенным жестом указал на восток. Честно говоря, я не имел представления об этих островах, но был уверен, что смогу выбрать что-нибудь на карте. Мне казалось, что это лучше, чем послушаться Горна.

– Идите вниз, вы оба,- обратился капитан ко мне и Эбби.

Мы спустились в его каюту, где, как всегда, было темно, и я, наконец, обратил внимание, что фонарь еще зажжен. Бедняга Мадж лежал на койке капитана. Свет от фонаря упал на его лицо. На пожелтевшей коже виднелась сыпь, он так блестел от пота, что казался гигантским слизняком. Двигался он тоже не быстрее слизняка, когда поднял руку и прикрыл глаза.

Он что-то пробормотал.

Рядом с койкой на палубе стояло ведро с водой и губкой. Мадж простонал.

– Может быть, он хочет, чтобы с него сняли одеяло, – предположил Эбби.

Я подошел ближе, желая чем-нибудь помочь, поднял лампу, и Мадж забормотал еще жалобнее и быстрее.

Баттерфилд стоял у стола, спиной ко мне.

– Здесь темно, – сказал он. – Но свет режет ему глаза.

Я охнул и поставил фонарь на стол, и Мадж впал в забытье.

– Ну, где этот остров?

Я всматривался в россыпь островов, каждый из которых был мне так же чужд и незнаком, как просторы Сибири, и надеялся высмотреть мелководное местечко с песчаным дном, закрытое от пассатов. Но надежда эта рухнула, потому что Баттерфилд вытащил карту всего Карибского моря, где острова были не больше горошины каждый.