Ретенция - Илья Мартынов

Наутро я спокойно просыпаюсь, сегодня мне не снился мыльно-водяной пузырь. Или, быть может, я не помню свои сны? Вчера мне с утра завезли новую порцию продуктов. В холодильнике есть йогурт и какие-то пирожные. Наспех съедаю одно из них. Оно кажется сладко-солоноватым на вкус. Йогурт добавляет кислоты к завтраку. Живот полон, можно выдвигаться на учёбу.

По пути в колледж вновь про себя рассуждаю о возможных способах проникновения в хранилище. Я так много думаю об этом в последнее время, что план Института уже прочно впечатан в моей памяти. На всякий случай сегодня ещё раз посмотрю на него в университетской электронной библиотеке.

Две пары отсиживаю как на иголках, мысли не дают покоя ни на секунду. Быстро съедаю свой ланч и мчусь в библиотеку. Обычно здесь много народу, но сегодня всего три человека, не считая меня. Сажусь перед монитором, погружаю пальцы в резиновую панель, внизу появляется виртуальная клавиатура. Набираю в овальном поисковом окне «синтез полипептидной цепи типа CX116». Жалею, что не уделял должного внимания общим курсам по биохимическому синтезу. Сейчас бы эти знания мне очень пригодились. Чешу затылок и осторожно оглядываюсь по сторонам, чтоб никто не глазел, чем я тут занимаюсь.

Дедушка рассказывал, что раньше знания были доступны всем. Вокруг Земли на её орбите вращались тысячи спутников. Они сообщали людям их координаты в любой точке планеты. С помощью них работали устройства спутниковой связи. Позднее появились вышки связи, расставленные по поверхности континентов узорами, походившими на пчелиные соты. Вышки отправляли и принимали радиосигналы. Устройства связи, называемые смешным именем «телефоны», попадая в пределы вышек, могли обмениваться данными, отсылать сообщения и совершать голосовые вызовы.

Люди протянули десятки тысяч сверхскоростных оптических кабелей по дну океана, чтобы общаться друг с другом на разных континентах. Спутники, вышки и кабели связали всю планету единой сетью, называвшейся «Интернет». Находясь в тысячах километрах друг от друга, люди могли моментально увидеть друг друга. Интересно, как это было – постоянно общаться друг с другом? Что они писали и говорили друг другу? Использовали они эти фантастические технологии для важных разговоров или без умолку болтали и писали глупые сообщения, такие же, как мне отсылает Кристини? В голове всплывают картинки с тысячами людей, сидящих с прямоугольниками телефонов и машущих руками в экраны. Они улыбаются и светятся счастьем.

После солнечных выбросов практически все спутники вышли из строя. Многие просто упали, сгорев в атмосфере. А те, что чудом уцелели, вероятно, вышли из строя навсегда. Кабели разорвались. Вышки сотовой связи затопило, некоторые упали сами. Так всемогущая сеть Интернета была разрушена. Единичные уцелевшие вышки можно встретить и сейчас. Одна такая стоит в лесу, но она ржавая и кажется, будто вот-вот свалится набок.

Около десяти лет назад «Плазмида» совместно с тогдашним президентом запустила строительство вышек в самых крупных населённых пунктах Аридафии. Сейчас уже построено немало вышек, с помощью которых мы можем общаться. Два года назад я купил себе новый коммуникатор, он очень гибкий и стильный. Я давно о нём мечтал и вот купил. Самый первый мама подарила мне, когда я поступил в колледж, его я и отдал Никсе. Так мы можем обмениваться сообщениями и видеть на карте, кто из нас где находится. Мы не совершаем голосовых вызовов, потому что это очень дорого, нам достаточно коротких сообщений.

У Корпорации есть своя внутренняя сеть. Она не такая совершенная и обширная, как уничтоженный Интернет, но там хранится вся база данных, в том числе с уцелевших резервных серверов. К этой базе данных я сейчас и пытаюсь подключиться, чтобы найти биохимический алгоритм для синтеза белка, свободного от токсичных веществ. Если я научусь быстро синтезировать белок, то частично проблема с аллергическими приступами Никсы будет решена. Увы, растения в любом случае придётся выращивать самому. Без растительной клетчатки никуда. С её помощью растущий организм Никсы сможет получить нужное количество витаминов.

Через час поисков нахожу некоторые алгоритмы ускоренного синтеза, и меня это радует. Я даже знаю, где взять необходимые реагенты и среду. На моём лице проступает улыбка, а из живота через грудь к горлу прокатывается волна восторга. Сворачиваю страницу с формулами. Вновь озираюсь по сторонам, чтоб узнать, не привлёк ли я к себе чьё-то внимание. Тут приходит сообщение от Кристини: «Привет, утёночек! Я сегодня отпросилась пораньше у мистера Плантикса. Может, сходим на оперу? Или ты опять вечером идёшь прыгать между стенами и бултыхать ноги в бассейне?»

Ненавижу, когда она называет меня утёночком. Я ни капли не похож на утку или кого-то вроде неё. Какая, к чёрту, опера! Диплом на носу и мой план, сумасшедший, заполняющий всё пространство моего совсем не бесконечного сознания. С минуту сижу хмурый от раздражения. Сейчас я даже радуюсь, что у нас нет тех удивительных технологий, которые были у людей в начале двадцать первого века. Я бы с ума сошёл, если бы Кристини постоянно со мной общалась, желая видеть моё лицо. Про себя смеюсь этому факту и постепенно успокаиваюсь.

Некоторое время сижу, уставившись на фиолетовый экран с логотипом колледжа. В голове что-то вертится, что-то пытается собраться в единую структуру. И тут внезапно меня осеняет идея: «Мистер Плантикс! Этот старый, полувыживший из ума биотехнолог! Он же нас и водил в НИВПР и показывал семена, и у него есть доступ к хранилищам. Кристини работает под его руководством, значит, я могу зайти к ней и выкрасть ключи. Только пока не знаю как, но это вполне вариант!»

Обрадованный, я спешно сохраняю себе на съёмный цилиндрический носитель данные о синтезе белков и, окрылённый, вылетаю из библиотеки. Вообще-то, я уже совсем всерьёз подумывал разорвать с Кристини, но сейчас этого делать ни в коем случае нельзя. Придётся тащиться сегодня на оперу. Не то чтобы я не люблю музыку, просто сейчас в моей жизни она не к месту.

Зал сегодня полон лишь наполовину. Я почти не слушаю старательно вытягивающую ноты диву. Она блещет в своём великолепном пышном белом платье, но мне не до неё. Голова доверху забита мыслями, настолько плотно, что там негде даже микробу пробежать. Кристини не очень нравится. Я это вижу по её дёрганию и ёрзанию на стуле, но она изо всех сил старается не выдавать своего раздражения. Посещение оперы – это часть её имиджевого ритуала, бессмысленного, но невероятно важного. Нужно соответствовать предъявляемым требованиям. Завтра она расскажет всем своим подругам и их бойфрендам, что была со мной на опере. Часть о том, что это было невыносимо утомительно, будет деликатно опущена. Слушающие придут в неописуемый восторг. Говорящая останется довольна собой и своим образом. Партия разыграна.

– Кристини, а почему ты никогда не приглашаешь меня в гости на ваш этаж? – нарочно пренебрежительным тоном спрашиваю я, когда мы выходим на улицу.

– Эээ, что? Не поняла, – едва опомнившаяся и возвращающаяся в реальность после сомнамбулического транса, переспрашивает Кристини.

– Ну, ты ни разу не приглашала меня в гости к себе на работу. Хотя сама к нам на этаж спускаешься.