Предназначенные - Шелли Брэдли

эту негативную энергию: такой обмен не раз спасал им обоим жизнь.

— Теперь и моя, как только она вернется добить мою женщину.

Хотя, по правде говоря, чья вина в том, что Кари чуть не погибла? Я ведь сам навлек на ее голову наше семейное проклятье.

— Какое еще, мать твою, проклятие? — Шок прорвался в его мысли с грацией боевого танка.

— Ты о чем?

Неужели он умеет читать мысли?

— Бинго, Эйнштейн. Долго же ты соображал, — Шок нахмурился. — Так что за проклятие?

— Не твое, блять, дело. А тебя-то это каким боком касается?

— Многие проклятия - дерьмо собачье, но... — Шок пожал плечами, — твои проблемы. Я знаком с темной магией и знаю то, что неведомо тебе, хотя, раз ты решил, что справишься сам... Оть*бись и дай мне пройти.

Ронан засомневался. Многие проклятия — дерьмо собачье?

Вздохнув, Шок посмотрел на него с яростью:

— Если ты собираешься повторять каждую мою фразу у себя в мозгах, наш разговор чертовски затянется. Да, так и есть.

— Но как такое может быть?

— Не столь многие колдуны могут создать сильное проклятие, и еще меньшее количество из них сделать так, чтобы чары не теряли свою мощь с течением времени. Хотя, есть и другие детали. Твое проклятие действует только на тебя?

— Нет, оно наследственное, — ответил Ронан. Он не доверял Шоку, но не видел опасности в разглашении этой информации.

Дензель закатил глаза:

— Если обряд наложения не был проделан с особой тщательностью, то действие чар слабеет с появлением каждого нового члена семейства. Это случилось недавно?

Ронан покачал головой:

— Почти тысячу лет назад.

— Ну, если только это не супер-сильный колдун всех времен и народов...

— Ведьма, — поправил Вулвзи.

— Да плевать. Древнее проклятие, наложенное на целый род какой-то ведьмой, которая вряд ли была должным образом обучена и крайне сомнительно, что сейчас жива ...короче, оно не может быть действующим.

— Темные чары имеют свойство рассеиваться? — спросил Ронан с подозрением.

— Большинство их них - да.

Ронан стрельнул в Шока недоверчивым взглядом:

— И почему я об этом никогда не слышал?

— А что ты вообще знаешь о черной магии?

— Совсем немного.

Дензель полоснул его самодовольной улыбкой:

— Вот именно. Только посвященные знают, как совладать с этими силами.

— Значит, древние чары снимать не обязательно? Они... слабеют сами собой?

— Как правило, да, — признал Шок. — Спустя время, единственных, кого они могу поразить, это тех, кто в них еще верит. Если ты до сих пор в них веришь - ты под ударом.

Потрясающе. Если эта гора мышц, одетая в черную кожу не лжет, Ронан может быть свободен. Но объяснение Дензеля... звучало притянутым за уши. Хотя, зачем этому колдуну подставлять Кари? Неужели она представляет для Анарки какую-то неведомую опасность?

— Владелица клуба, еще и человек? — Шок удрученно вздохнул. — Ты серьезно?

Ронан провел рукой по лицу. Честно, он не был уверен в том, что и думать. Кроме... неважно как, но он должен объяснить любимой, почему она не может ответить на его Клятву. Мужчина обязан это сделать. И пусть потом она считает его лжецом или безумцем, он скажет правду. Ну, а потом его ждут еще девять столетий пустоты и несчастья без Кари...

— Ох, избавь меня от этой драмы молодых и неопытных. Возьми. Себя. В. Руки.

Ронан внимательно посмотрел на Шока:

— Почему ты объяснил мне суть проклятия? Зачем помогаешь?

Резкие черты Дензеля исказила улыбка:

— Тайнан сказал, что Кари подает самый холодный эль в округе. Как я могу устоять?

***

Готовясь к закрытию, Кари взглянула в зеркало над барной стойкой, чтобы посмотреть на Ронана: он все также цедил принесенный ему барменом скотч, и не отрывал от нее глаз.

Она покраснела, задумавшись над тем, а вдруг он и правда беспокоится о ней больше, чем она рассчитывала? Он принес ей свою Клятву, а согласно словам Тайнана, однажды воззвавший к своей паре, колдун не может влюбиться вновь.

Неужели она была неправа, слишком остро среагировав на ситуацию из-за памяти о неверности Эдварда? Возможно ли, что у Ронан с той женщиной действительно ничего не было? Пятьдесят на пятьдесят... но ей так хотелось, чтобы ее догадки оказались верны! Кари уже две недели крутила эти мысли у себя в голове, и до сих пор не пришла к окончательному решению.

Притворившись, что просто протирает зеркало, Кари снова взглянула в сторону Вулвзи. К нему подошла какая-то женщина, и Кари напряглась. Незнакомка была великолепной. Натуральная блондинка со свежим цветом лица, пухлыми губами и округлой грудью - все это значилось для Ронана в "Найти и поиметь" списке под номером один. Кари хотелось отвернуться, но, задержав дыхание, она заставила себя смотреть. Как и с любой другой в предыдущие две недели, мужчина вежливо улыбнулся и… отправил ее прочь. Соперница поспешно удалилась, и Кари выдохнула.

Может, Ронан все-таки и правда... ее любит? Его инстинкты подсказали ему, что она его пара? Если так, то почему он не хотел, чтобы она отвечала на его Клятву? Да и она сама... почему ее больше не интересует ни один другой мужчина? Только нормальный... человеческой природы. Бухгалтер, например. Хм, да потому что для нее он окажется беспросветно скучным.

— Кари?

Голос Ронана отдался в ее теле покалыванием, кожа покрылась мурашками, а соски встали по стойке смирно и он, конечно же, их заметил. Собравшись, она повернулась к красавчику с вежливой улыбкой. Его обжигающий взгляд смыл это фальшивое выражение с ее лица.

— Поговорим?

О том, как он может соблазнить ее в течение минуты и оставить с разбитым сердцем?

— Мы закрываемся. Придется подождать.

Она твердо прошла мимо него, но Ронан схватил ее за руку. Покалывание усилилось; от одного его прикосновения она стала отчаянно в нем нуждаться, осознавая, что даже сейчас ее киска текла и сокращалась в ожидании его вторжения, а сердце ждало от него нежности и внимания.

— Пожалуйста. Знаю, я вел себя, как подонок в последнее время, но позволь мне все объяснить.

Объяснить почему он нанес ей оскорбление, подцепив другую у нее на глазах? Почему он вел себя так, словно она единственная для него во всем мире, но после ужасающего нападения так легко отдалился?

— Это может прозвучать бредом сумасшедшего и, возможно, ты не поверишь, но клянусь